Кровавая правая рука. Билеты на тот свет - Джоэль Таунсли Роджерс
Что еще, кроме голоса, заставило Элинор думать, что Штопор — человек образованный? Латинская фраза, которую, как ей показалось, он произнес. Правда, вполне возможно, что это ей послышалось.
Как бы то ни было, бродяга не слишком донимал их разговорами. Он неназойливо расположился сзади, любуясь пейзажем, и не предпринимал ничего угрожающего. Цель была достигнута — Штопор ехал в машине вместе с ними. Теперь он держался в тени.
И все-таки Элинор с Инисом уже не могли свободно разговаривать между собой. Они все время ощущали его присутствие. Больше того, помня, что бродяга сидит сзади, они пару раз сами с ним заговаривали. Элинор спросила, не беспокоит ли его сквозняк. А если беспокоит, он может поднять заднее стекло. Штопор ей ответил, что все в порядке, что он любит ветер. Инис спросил, из какой части страны он приехал и много ли путешествовал. А он ответил, что не приехал ни из какого определенного места, и что он ездил немного. Но однажды ему довелось путешествовать, и поездка ему очень понравилась. Чуть попозже Элинор спросила своего пассажира, не голоден ли он. Бродяга ответил, что с удовольствием перекусил бы. Девушка предложила ему подкрепиться печеньем и фруктами, или еще чем-нибудь, что лежит поблизости. А когда они остановятся поужинать, можно будет съесть что-нибудь посущественнее — хотя она полагает, что он захочет выйти раньше. Бродяга ответил, что ему очень нравится путешествовать в «Кадиллаке», и он поедет с ними до самого конца.
Инис объяснил, что они направляются в Вермонт и будут ехать всю ночь. Штопор ответил, что с удовольствием поедет в Вермонт, потому что никогда там не был. Он предложил попозже, когда молодая леди устанет, повести машину.
Так они время от времени обращались к своему пассажиру с ничего не значащими фразами, и им тогда казалось, что ответы, которые он произносил тихим ровным голосом, тоже не имеют особого значения. А он поглядывал на них сзади, жевал печенье, которое они купили в Данбери, и заедал его бананом.
Они выехали на холм. Здесь от шоссе отходила боковая дорога на запад. А прямо перед ними, далеко за голубыми вершинами гор, по другую сторону Гудзона, медленно садилось огромное красное солнце.
Элинор почти остановила машину.
— Смотри, солнце садится! — сказала она Инису, чувствуя, что у нее перехватывает горло, как бывало всегда, когда ей приходилось видеть закат.
В этот миг она забыла о существовании, плюгавого человечка, сидящего за ее спиной. Даже об Инисе, сидящем рядом, она тоже сейчас не думала. При виде опускающегося красного шара Элинор каждый раз охватывало чувство невыносимой скорби. Быть может, это как-то связано с тем, что ее родители погибли совсем молодыми при пожаре театра, когда она была еще ребенком. Или с тем, как их хоронили в час заката… Тот вечер Элинор запомнила навсегда. Заходящее солнце. Голос священника и всхлипывания женщин. И все небо на западе охвачено огнем. «Soles occidere et redire possunt…» Элинор чувствовала, что задыхается.
— «Снова будет всходить и садиться солнце…» — Ей показалось, что эти слова пробормотал сидящий сзади маленький человечек. Она оглянулась.
— «Nobis cum cemel occidit brevis lux», — произнесла девушка.
Глаза ее наполнились слезами…
«Но для нас, когда угаснет наш мимолетный свет…»
Элинор снова послышалось, что сидящий сзади красноглазый бродяга шепотом произнес последнюю строку: «Nox est una perpetua dormienda»
«Остается лишь сон в бесконечно долгой ночи!»
Как мало людей могли бы сейчас произнести по-латыни эти строки Катулла, посвященные Лесбии!
Должно быть, Штопор не рассчитывал, что она, такая юная, сможет понять мертвый язык. Но Элинор лишь недавно закончила школу и всегда много читала. Это стихотворение было одним из ее любимых.
И как раз по этой причине она вполне могла все это вообразить. На самом деле бродяга мог бормотать что-то совсем другое. Или просто молчать…
Какой бы голос у него ни был, на него следовало обратить внимание и запомнить. Элионор его помнила. Но больше ни один человек никогда его не слышал. Ни один из тех, кто жив.
Бродяга, конечно, не говорил девушке и Сент-Эрму, что его зовут Штопор. Он сказал им, что его имя Док.
Я снова просматриваю записную книжку Розенблата, его записи о Штопоре.
Там есть вопросы о его росте:
Вопрос. — (к мисс Дери). Вы сказали, мисс Дери, что это был маленький человек. Это значит, что он хрупкого сложения?
Ответ. — Нет, он не хрупкий. Туловище и плечи нормального размера, руки довольно длинные, с широкими запястьями и кистями.
Только ноги у него как будто подпилены. Они явно коротки для его туловища. Рост у него всего около пяти фунтов и трех дюймов.
Вопрос. — У вас создалось впечатление, что его ноги закручены Штопором, а колени полусогнуты, словно он все время крадется?
Ответ. — По-моему, это показалось из-за его мешковатых брюк.
Вопрос. — Если допустить, что ноги у него были полусогнуты, и потом бы он выпрямился, он был бы высоким человеком?
Ответ. — Нет, не очень. Не таким высоким, как Инис или мистер Квелч.
Вопрос. — Наверное, такого роста, как присутствующий здесь мистер Ридл?
Ответ. — Да, если бы он на самом деле был выше, чем кажется, он был бы примерно такого роста.
Вопрос. — Значит, он был бы ростом примерно пять футов и семь с половиной дюймов?
Ответ. — (доктора Ридла). Отличный глазомер, лейтенант. У меня как раз пять футов и восемь дюймов…
В записной книжке есть и вопрос о цвете глаз. Это тоже важный пункт во всех полицейских системах идентификации.
Вопрос. — (к мисс Дери). Вы говорили, что глаза у него красные. Вы имеете в виду, что они розовые, как у альбиноса?
Ответ. — Нет, радужные оболочки голубые, а ближе к зрачку голубые или серые. Но белки у него воспаленные и красные. Создается впечатление, что и радужные оболочки словно горят красным огнем. Это сразу бросается в глаза.
Вопрос. — (к доктору Ридлу). Что это могло быть?
Ответ. — По описанию похоже на хронический блефарит.
Вопрос. — Что это означает, доктор?
Ответ. — Глазная болезнь. Впрочем, я не стал бы утверждать этого определенно, пока его не увижу.
Вопрос. — Вам никогда не приходилось его видеть?
Ответ. — Нет. Я никогда его не видел.
Вопрос. — Мог бы человек, который разбирается в медицине, закапать себе в глаза какое-то вещество, чтобы они покраснели?
Ответ. — Для этого вовсе не обязательно разбираться в
