Майлз Бридон - Рональд Нокс
— Ну что ты. Я не подозреваю епископа… пока. Я просто хочу знать, что он может сообщить о поступках Моттрама за последнее время и что думает о нем как о человеке. Вероятно, епископу кое-что известно и о завещании, но специально этой темы касаться не нужно, я ведь запросил телеграммой полную информацию… Большущее вам спасибо. Вечером потолкуем, да?
— Идет. Но на всякий случай я, пожалуй, дам епископу телеграмму, чтобы убедиться, дома ли он и готов ли принять заблудшего шпиона. А часиков в одиннадцать можно и в путь.
Когда Бридон, отправив телеграмму, возвратился в гостиницу, то, к своему удивлению, угодил прямиком в лапы мистера Поултни, который подстерегал его в холле, обвешанный удочками, катушками и прочими рыболовными снастями.
— Я вот думаю, позволительно ли сообщить вам некое соображение, мистер Бридон, — начал он. — Мне стыдно собственной слабости, но я ничего не могу с собой поделать, вы уж простите. В глубине души каждый считает, что из него выйдет замечательный сыщик. В мои годы не мешало бы поумнеть, но нечистый так и подзуживает меня кое-что вам подсказать.
Изысканная преамбула вызвала у Бридона улыбку.
— Вы меня заинтриговали, — сказал он. — Что ж, в сущности, сыск — попросту смесь здравого смысла и специальных знаний. Так почему бы нам всем не объединить наши усилия?
— Здесь речь идет как раз о специальных знаниях, иначе бы я не рискнул претендовать на ваше драгоценное внимание. Видите эту удочку? Вам, без сомнения, известно, что она принадлежит Моттраму, именно ее он собирался взять с собой в то роковое утро. А мушек видите?
«Мушки как мушки», — подумал Бридон и так и сказал.
— Верно. Тут-то и нужны специальные знания. Я не очень хорошо знаю реку, но говорю вам со всей ответственностью: использовать здесь таких мушек — особенно в эту пору года и после ночного ненастья — просто смешно. Еще я знаю, что человек вроде Моттрама, который столько лет ездил сюда на рыбалку, должен был прекрасно понимать, что на Долгой заводи от этих мушек проку нет. Вот я и думаю: а в самом ли деле Моттрам приехал на рыбалку? Ну, мне пора. Я по-прежнему льщу себя несбыточной надеждой. Честь имею! — С этими словами старый джентльмен по обыкновению резко взмахнул рукой и удалился.
Ответная телеграмма пришла очень вовремя и содержала уведомление, что епископ будет весьма рад встретиться с Бридоном. И в самом начале двенадцатого они выехали в Пулфорд; на сей раз дорога шла ближе к реке и позволила им лучше рассмотреть необычный ландшафт. Баск промыл здесь узкий каньон, гладкие каменные стены которого, у подножия изъеденные водой, нависали над глубокими омутами. Настоящего водопада не было, но поток все время мчался под уклон, весело вскипая вокруг валунов, громоздившихся на его пути.
— Поултни, по-моему, зря опасается, что его реку начнут обыскивать, — заметил Бридон. — На этом участке дно обшарить немыслимо; глянь, камни-то какие — труп может пролежать тут очень долго, и никто его не найдет. Как говорится, концы в воду. Хорошо, что он умер от газа, а не утонул.
Дорога вскарабкалась повыше, к верещатникам, и начала приближаться к унылым и заброшенным очагам цивилизации. Вехами на пути Бридонов были фабричные городишки, возникшие в ту пору, когда пользовались энергией самой воды, а теперь, когда на смену пришла энергия пара, влачившие жалкое существование на этих бесплодных кручах. Мостовая хуже некуда, всю душу вытрясет, воздух мутный от дыма, верещатники черные от сажи — ясно, до людского жилья рукой подать. Вот наконец и трамвайные рельсы, окраина Пулфорда.
— Что-то я нервничаю, — признался Бридон. — Ну скажи, как мне завоевать расположение католического епископа? — спросил он у Анджелы, которая училась в монастырской школе.
— Лучше всего преклонить колено и поцеловать его перстень. Но у тебя вряд ли получится, надо было порепетировать перед отъездом. Впрочем, он так и так тебя не съест.
Бридон попробовал суммировать все, что знал о епископах. Он вспомнил школьные годы, конфирмацию: долгая утомительная церемония, бесконечное напутствие епископа, который заклинал его и еще полсотни мальчишек не бить в свои ворота. Потом вспомнил другого епископа, с этим он познакомился у приятеля в Оксфорде, — вспомнил руку на своем плече и нестерпимо суровый голос, вопрошающий, не думает ли он принять духовный сан. Может, и здешний такой? Или, наоборот, он увидит многоречивого вельможу в лиловых шелках и тонком белье, который будет угощать изысканными напитками (как в рекламе) и преспокойно лгать (как в книжках)? Что, если он стушуется перед притворной набожностью, а может, столкнется с опытным интриганом и тот заморочит ему голову? А, ладно, скоро все так и так выяснится. Автомобиль затормозил в центре города у огромного, темного от сажи отеля, сулившего максимум неудобств, и Бридон, расспросив дорогу к католическому собору и тяпнув для храбрости рюмку вермута, отправился на свидание к епископу.
Соборный дом оказался ярким образцом той забавной муниципальной готики, которая является бичом всех учреждений, основанных в середине прошлого века. В путеводителях такие дома именуют превосходными, но обитатели находят их жуткими. Комната, куда провели Бридона, была по меньшей мере столь же безрадостна, сколь и просторна. Стены до половины забраны уродливыми панелями из смолистой сосны; тяжелые, церковного вида стулья в зародыше подавляли всякое желание отдохнуть. Камин оборудован газовой горелкой. Кругом развешаны прескверные портреты давних пулфордских иерархов. Гипсовая Мадонна, из тех, что с годами перекочевывают из церкви в ризницу, а из ризницы в дом священника, тотчас бросалась в глаза своим редкостным безобразием. Большей частью эта комната пустует — разве что изредка пулфордские каноники облачаются там к соборной мессе да ожидают аудиенции некоторые посетители, чересчур солидные с виду, чтобы держать их в нижнем холле.
В дальнем конце комнаты отворилась дверь, и вошел высокий мужчина в черно-красном; искреннее радушие, которым от него так и веяло, заставляло мгновенно забыть о промозглом холоде приемной. Лицо у него было энергичное, решительное и, безусловно, приветливое; глаза смотрели на собеседника прямо и с интересом; держался он с редким достоинством и без малейшего чванства. Такой человек никогда не спросит, намерены ли вы принять духовный сан. Хитрости и интриганства в нем тоже совершенно не ощущалось. Бридон сделал поползновение выполнить не очень-то приемлемый наказ Анджелы, но рука, стиснувшая его пальцы, поспешно и с заметным неодобрением отдернулась. Он явился сюда как шпион, ожидая, что и сам тотчас
