Дороти Джеймс - Дитя человеческое

— Все это не имеет отношения к делу, — нетерпеливо сказал Ролф. — Как говорит Джулиан, если люди из ГПБ возьмутся за нас, они не станут тратить времени на нашу экзаменовку по старому катехизису. Пока мы вне опасности, если вы, конечно, нас не выдадите. Чем мы занимались до сегодняшнего дня? Ничем, только болтали. И прежде чем начинать действовать, двоим из нас показалось разумным обратиться к Правителю Англии, вашему кузену.

— Троим, — уточнила Мириам. — Это было решение большинства. Я поддержала Льюка и Джулиан, подумав, что попытка того стоит.

Ролф снова не обратил на нее внимания.

— Мысль пригласить вас сюда принадлежала не мне. Я с вами откровенен. У меня нет причин доверять вам, и вы не особенно мне нужны.

— А мне не особенно хотелось приходить, так что мы квиты, — парировал Тео. — Вы хотите, чтобы я поговорил с Правителем. Почему бы вам самим это не сделать?

— Потому что нас он не станет слушать.

— Если я соглашусь с ним увидеться и если он и вправду захочет меня выслушать, что я должен сказать?

Теперь, когда вопрос был задан столь откровенно, они растерялись. Они смотрели друг на друга, словно спрашивая, кому отвечать первым.

Ответил Ролф:

— Правителя избрали пятнадцать лет назад. С тех пор власть находится в его руках, и он ни разу не назначал выборов. Несмотря на утверждение, что он правит по воле народа, на самом деле наш Правитель — деспот и тиран.

— Тот, кто решится сообщить ему об этом, должен быть отчаянным храбрецом, — сухо заметил Тео.

Гаскойн продолжил:

— А гренадеры — это его личная армия. Именно ему они присягают. Они больше не служат государству, они служат только ему. И он не имеет права использовать это название. Мой дед служил рядовым в гренадерском полку и говорил, что это был лучший полк в британской армии.

Ролф, не обращая внимания на слова Гаскойна, сказал:

— Он мог бы сделать многое, не дожидаясь всеобщих выборов. Мог бы запретить тестирование спермы. Это пустая трата времени, унизительная и бесполезная затея. Он мог бы разрешить местным и региональным советам самим выбирать своих председателей. Это по крайней мере стало бы началом демократии.

— Дело не только в проверке спермы, — вмешался Льюк. — Он должен положить конец обязательным гинекологическим обследованиям. Они унижают женщин. И еще мы хотим, чтобы он запретил процедуру «успокоительного конца». Я знаю, предполагается, что все старики идут на нее добровольно. Может быть, поначалу так оно и было. Может, некоторые старики до сих пор делают это добровольно. Но захотят ли они умереть, если мы дадим им надежду?

Тео так и подмывало спросить: «Надежду на что?»

В разговор вмешалась Джулиан:

— Еще мы требуем принять меры в отношении «временных жителей». Вы считаете правильным, что существует закон, запрещающий нашим Омега эмигрировать? Мы приглашаем Омега и молодежь из менее богатых стран для грязной работы: чистки канализации, уборки мусора, ухода за больными и престарелыми.

— Эти молодые люди сами стремятся попасть сюда, вероятно, потому, что здесь их ждет лучшая жизнь, — возразил Тео.

— Они приезжают сюда в поисках еды, — заметила Джулиан. — А потом, когда они стареют — возрастной предел для них шестьдесят лет, не так ли? — их отсылают обратно, хотят они того или нет.

— Эту проблему должны решать их страны. Пусть начнут с того, что научатся управлять своими делами. Так или иначе, их не так уж много. Есть квота, набор тщательно контролируется.

— Не только квота, но и жесткие требования. Они должны быть сильными, здоровыми, без криминального прошлого и судимостей. Мы отбираем лучших, а потом выбрасываем, когда они становятся нам больше не нужны. А кому они достаются? Совсем не тем, кто в них больше всего нуждается. Членам Совета и их друзьям. А кто у нас заботится об иностранных Омега? Они работают за жалкие гроши, живут в лагерях, женщины отдельно от мужчин. Мы даже не даем им гражданства. Это же разновидность узаконенного рабства!

— Сомневаюсь, что вам удастся произвести переворот в отношении к «временным жителям» или процедуре «успокоительного конца», — вздохнул Тео, — если уж на то пошло, людям, как правило, мало до этого дела.

— Мы хотим помочь им, — сказала Джулиан, — хотим, чтобы они задумались над этим.

— Зачем? Они живут без всякой надежды на умирающей планете. Что им нужно, так это защита, комфорт, удовольствия. Правитель Англии способен выполнить два первых пункта, а это значительно больше того, что обеспечивает большинство зарубежных правительств.

Ролф слушал их обмен репликами молча, потом вдруг сказал:

— Какой он, Правитель Англии? Что он за человек? Вы должны знать, ведь вы вместе с ним воспитывались.

— Это не значит, что у меня есть доступ к его мыслям.

— В его руках сосредоточена власть, какой ни у кого, по крайней мере в этой стране, никогда не было. Дает ли она ему радость?

— Возможно. Похоже, он не собирается от нее отказываться. — И добавил: — Если вы хотите демократии, вам нужно каким-то образом реанимировать местный совет. Демократия начинается там.

— И там же заканчивается, — ответил Ролф. — Главное, как Правитель осуществляет свой контроль на этом уровне. Вы видели нашего местного председателя, Реджи Димсдейла? Ему семьдесят, и он вечно жалуется, боится всего до потери сознания и выполняет свою работу только потому, что она дает ему право на двойную норму бензина и на пару иностранцев Омега, которые будут присматривать за его чертовым домом и подтирать ему зад, когда он станет ходить под себя. Уж ему-то не грозит «успокоительный конец».

— Его избрали в совет, их всех избрали.

— Кто избрал? Вы голосовали за них? Кому есть до этого дело? Люди просто вздохнули с облегчением оттого, что кто-то будет выполнять эту работу. Вы же знаете, как все происходит. Председателя местного совета нельзя назначить без одобрения районного совета. А для этого требуется одобрение регионального совета. Кандидата должен утвердить Совет Англии. Правитель контролирует систему сверху донизу, вам ли этого не знать? Он контролирует ее и в Шотландии, и в Уэльсе. Там есть свои собственные правители, но кто их назначает? Ксан Липпиат мог бы провозгласить себя Правителем Великобритании, да только в этом звании для него нет желанной романтической притягательности.

Данное замечание, подумал Тео, не лишено проницательности. Ему вспомнилась давняя беседа с Ксаном.

«Премьер-министр? Вряд ли. Я не хочу присваивать чей-то титул, особенно когда он несет на себе такой груз традиций и ответственности. Вдруг от меня будут ожидать проведения выборов каждые пять лет? Но это не должен быть и лорд-протектор. Последнему из них вряд ли сопутствовал безоговорочный успех[24]. Правитель — этого будет вполне достаточно. Правитель Великобритании и Северной Ирландии? Нет, в этом нет романтики отзвука, к которой я стремлюсь, выбирая титул».

— Мы ничего не добьемся с таким местным советом, — вставила Джулиан. — Вы живете в Оксфорде, вы гражданин, как и все остальные. Вы наверняка читаете те бумажки, которые они расклеивают на стенах после заседаний, и знаете, что за вопросы они там обсуждают. Поддержание в порядке полей для гольфа и лужаек для игры в кегли. Требования, предъявляемые к клубным сооружениям. Проблемы размещения рабочих мест, жалобы по поводу норм отпуска бензина, заявления о найме на работу «временных жителей». Прослушивания в местный любительский хор. Набралось ли достаточное количество желающих брать уроки игры на скрипке и есть ли смысл совету нанимать профессионала на полную ставку? Иногда они даже обсуждают перспективы полицейского патрулирования улиц, хотя сейчас, когда над будущими грабителями висит угроза депортации в штрафную колонию на остров Мэн, этот вопрос потерял свою актуальность.

Льюк мягко заметил:

— Защита, комфорт, удовольствия — это еще не все.

— Это именно то, что волнует людей, то, что им необходимо. Что еще должен предлагать совет?

— Сострадание, справедливость, любовь.

— Ни одно государство никогда не интересовалось любовью, да и не должно ею интересоваться.

— Но оно должно интересоваться справедливостью, — возразила Джулиан.

Ролф нетерпеливо продолжал:

— Справедливость, сострадание, любовь. Это все слова. Мы же говорим о власти. Правитель — это диктатор, надевший маскарадный костюм демократического руководителя. Он должен быть ответственным перед волей народа.

— Ах, воля народа! — воскликнул Тео. — Это неплохо звучит. В настоящее время воля народа — это требование защиты, комфорта, удовольствий.

«Я знаю, что тебя раздражает, — подумал он, — то, что Ксан обладает громадной властью, а не то, как он ею пользуется». В группе не было единства и, как подозревал Тео, не было общей цели. Гаскойном двигало негодование по поводу неправомерного использования названия гренадеров, Мириам — какой-то пока еще неясный ему мотив, Джулиан с Льюком — религиозный идеализм, Ролфом — ревность и амбиции. Как историк, Тео мог бы провести дюжину параллелей.