Джон Карр - Патрик Батлер защищает
— Будьте уверены, сэр! Я держу их в гостиной. Обождите минутку, пойду принесу. Извините.
Спотыкаясь и сгорбившись, мистер Коттерби выскочил из-за прилавка и свернул направо. Хью не мог забыть его жалобный взгляд. Следом бешено зазвенели японские колокольчики. Склонив к прилавку голову, Батлер приложил палец к губам и поманил к себе Хью.
Наверху кто-то расхаживал из стороны в сторону.
— Прентис! Вы меня слышите? — прошептал барристер. Тот кивнул.
— Если окажется, что здесь бандитский притон…
— Притон? — прошептал удивленный Хью.
— Да. Сумеете за себя постоять?
Батлер умолк, но через секунду опять зашептал, на этот раз с какой-то горечью:
— Много лет назад я услышал такой же вопрос. И, как дурак, ответил, что не стану марать руки и драться с мерзавцем. С тех пор стал умнее. Сумеете?
— Да. Я бывший десантник. Нас учили действовать быстро и тихо.
— Хорошо. Держитесь спокойно.
— А что?
— Плохо дело. Скоро начнется. Когда Коттерби вернется, заговорите с ним. Говорите что угодно, что взбредет в голову… Я хочу хорошенько разглядеть перчатки.
Летел шепот, сверкали ножи, наверху все звучали шаги.
— Понимаете, эти перчатки…
Гонгом грянули японские колокольчики. Мистер Коттерби опрокинул статую богини Дианы, она покатилась, свалившись на пол. Хозяин магазина вбежал, задыхаясь, держа в руках обувную коробку.
— Вот, джентльмены, то, о чем я говорил.
Он поставил коробку, бросив рядом клочок бумаги, на котором были нацарапаны два слова, и беззвучно стукнул по нему указательным пальцем.
На клочке было написано: «Уходите немедленно».
Стучавший палец кричал об опасности еще громче, чем высоко задранные брови на крупной перекошенной физиономии мистера Коттерби. Хью расстегнул пальто, полез во внутренний карман пиджака за авторучкой, написал на том же клочке: «Почему?» — и показал антиквару.
Батлер отодвинул в сторону две пары перчаток. Хью взглянул на них, не увидев ничего особенного, кроме того, что они сморщились и высохли от времени, хотя находятся в идеальном состоянии. Первая пара представляла собой мужские перчатки с крагами, некогда серые или белые, изящные, на небольшую руку, с шитьем на пальцах. Другие, длиной по локоть, выцветшие почти до серости, изначально черно-алые, были хоть и побольше, но явно принадлежали женщине.
— Вот что я вам скажу, мистер Коттерби, — громко заговорил Хью. — Меня здесь кое-что очень сильно интересует. Вон те апостольские ножи.
Выражение лица мистера Коттерби полностью переменилось. Даже гортанный голос зазвучал иначе.
— Нет! — вскричал он и вскинул худую руку, как бы прикрывая ножи. — О нет! Только не это!
— Извините. Я просто…
Антиквар снова молниеносно сменил тон.
— Это я должен просить прощения, сэр, за невольную грубость, — с достоинством проговорил он. — Метательные ножи не продаются.
— Метательные? И кто же их мечет?
— Я, — ответил мистер Коттерби. — Метал на представлениях. До того как Нелли ушла от меня. Теперь мы с Нелли…
За пару секунд вся прошлая жизнь хозяина магазинчика отразилась в его глазах. На него вновь неожиданно снизошло вдохновение.
— Не верите? — спросил он, охваченный гневом. — Смотрите!
Хью не успел остановить его — обезумевшие руки мистера Коттерби взметнулись вверх. Дальше последовал некий магический трюк. В левой руке очутились три ножа, образующие форму веера, рукоятками вверх, на одинаковом расстоянии друг от друга. В правой материализовался другой нож, схваченный за кончик лезвия большим и указательным пальцами.
— Смотрите на Модницу, — предложил он, кивнув на восковую куклу, стоявшую спиной к тонкой деревянной перегородке у лестницы.
Мистер Коттерби повернулся к ней, отступил от прилавка сначала на десять, потом на пятнадцать шагов. Кукла улыбалась из-под пыльных взбитых волос.
— Я зову ее Модницей, сэр, потому что Нелли не позволяла дать ей настоящее имя, когда я практиковался. Сказала, что приревнует. Такая уж была Нелли. Хоть она все равно меня бросила.
Правая рука метнулась назад и вверх. Хью сделал шаг вперед.
— Эй! Потише…
— Не беспокойтесь, сэр, — сказал мистер Коттерби и с достоинством улыбнулся. — Даже после первого глотка джина по вечерам рука у меня по-прежнему твердая. — Он нахмурился. — Дело не столько в руке, как думают люди, а в сноровке. Видите?
Бумс!
Хью не видел броска. Однако нож с фигурой апостола Павла вибрировал и сверкал над макушкой манекена, не задев ни единого волоска. Деревянная перегородка затрещала, затряслась от удара.
Мистер Коттерби под этот шум бормотал:
— Отец Билл вас ищет…
Бумс!
— …бегите, пока его ребята…
Бумс!
— …до вас не добрались. Они почему-то запаздывают…
От широких взмахов руки мистера Коттерби лампа над его головой закачалась. Синий, желтый, белый свет газовой горелки отбрасывал дикие тени. Еще два ножа вонзились у щек куклы с обеих сторон.
Кто-то спускался по закрытой лестнице. Все услышали шаги.
Неуместное в данной обстановке имя — отец Билл — ничего не сказало Хью, но, как только оно донеслось до Патрика Батлера, тот сразу оставил перчатки и оглянулся.
Вспотевший мистер Коттерби замахнулся четвертым ножом. В тот самый момент, ударившись в стену, широко распахнулась дверь на лестницу. В ней стоял худой моложавый мужчина и смотрел на присутствующих.
То ли джин не укрепил руку мистера Коттерби, то ли он был расстроен, а может, пальцы соскользнули. Нож сверкнул, полетел в сторону, острие вонзилось в створку двери дюймах в трех от горла стоявшего там мужчины.
Никто не проронил ни слова, слышалось только тяжелое дыхание мистера Коттерби. Сине-белый свет покачнулся, уравновесился. Вошедший заговорил не грубо и не мягко, не слишком приятным, но и не слишком неприятным голосом:
— Ну не глупо ли метать ножи в вашем возрасте и в нетрезвом состоянии?
— Может, глупо, а может, и нет, — парировал мистер Коттерби заискивающе, но в то же время и вызывающе. — Вы, мистер Лейк, человек образованный. — Он взглянул на Хью и Батлера. — Знаете? У мистера Лейка наверху контора.
Мужчина, поименованный мистером Лейком, молча выдернул из дверной створки нож и шагнул вперед.
Темные волосы были стрижены очень коротко, словно он хотел избавиться от докучной проблемы чересчур частой стрижки. Лицо недурное, с тонкими чертами, взгляд внимательный, настороженный, но сдержанный. Коричневый костюм не хорош и не плох, он просто висел на нем, как будто подобная мелочь его не заботила.
Весь его вид и манеры можно было бы описать одним словом — практичность. Практичный, сухой, уравновешенный деловой человек. Из пиджачного кармана торчала свернутая газета.
— Да, — сказал он, покачивая в руке сверкающий апостольский нож, — моя фамилия Лейк. Джералд Лейк. Возможно, вы видели табличку на двери. Солиситор.
— Солиситор? — встрепенулся Хью.
Джералд Лейк внимательно их оглядел — без особой приязни и без неприязни.
— Людей вроде вас, — заметил он, — удивляет, что юрисконсульт держит контору не в самом популярном районе.
— Почему же? — вставил Патрик Батлер, величественно распрямившись.
Куртуазность окутывала его плащом дуэлянта эпохи Регентства.
— Бедняки тоже нуждаются в юридической помощи, — заявил Лейк. — И получают ее за очень малую плату почти от такого же бедняка. Необразованным людям и иностранцам надо советовать, как обращаться с деньгами. Некоторые совсем потеряли надежду. Могу привести статистические данные…
Темно-карие глаза Лейка вдруг вспыхнули. Держа в одной руке сверкавший нож, он другой вытащил из кармана газету и развернул ее.
Это был экземпляр «Дейли уоркер». Батлер еще сильней напрягся. Взглянув на него, Лейк положил нож и газету на прилавок.
— Впрочем, не важно, — устало вздохнул он. — Вам вообще неизвестно о существовании бедняков.
— Неизвестно, друг мой? Я защищаю их чаще, чем вы консультируете, и вообще бесплатно.
Лейк поднял брови:
— И вы этим гордитесь? Не мелите чепухи. Вы можете себе это позволить.
— Почему?
— Вы получили образование. Вы заплатили за него?
— Вы получили несколько пар перчаток. — Батлер постучал по прилавку.
— Вы заплатили за эти перчатки?
Проигнорировав его вопрос, Лейк повернулся и бросил через плечо:
— Поднимайтесь ко мне в контору, вы оба. Я обязан рассказать кое-что полезное для вас и для вашего друга.
— Одну минуточку! — спохватился Батлер.
Лейк оглянулся, посмотрел в окно. То же самое сделал и мистер Коттерби, обливавшийся потом и тайком подававший им предупредительные знаки.
— Меня привела в восхищение табличка насчет исторических реликвий, — добродушно признался Батлер. — Наверняка вы ее написали.
— Нет.
Батлер рассмеялся:
— Да бросьте, до чего вы любите спорить! Допустим, вы сочинили, а наш приятель мистер Коттерби написал. При всем моем к нему уважении сомневаюсь, чтобы он употреблял такие слова, как «реликвии» и даже «ценители». — Тут ирландец заговорил другим тоном: — Только, ради бога, ответьте: зачем вам понадобилась такая затейливая приманка, чтобы заманить меня в магазин, а потом к себе в контору? Я мгновенно примчался бы на телефонный звонок, сообщи вы о какой-нибудь чрезвычайной проблеме.
