Жорж Онэ - Таинственная женщина

Теперь красавец Майер любезно улыбался слуге убитого генерала и на лице его не было и следа презрительного снисхождения. Этот малый в одну минуту указал ему на возможность выйти с честью из затруднительного положения. Сегодня вечером, когда прокурор спросит у него с насмешкой: «Ну что, милый Майер, как обстоят ваши дела? Все еще ничего не найдено?» – он уже, разумеется, не ответит ему: «Решительно ничего, господин прокурор», признаваясь в своем бессилии. Теперь он скажет уверенным тоном: «Этим расследованием плохо руководили, господин прокурор, нужно начать его сначала. Теперь мы будем действовать сообща с очень серьезными союзниками и в другом направлении…» И это будет достойный ответ, а не ответ несправившегося работника, на которого возложили непосильную задачу. К тому же он выгадает время, а это тоже кое-что да значит…

Следователь опять принял серьезный вид:

– Мы всегда успеем принять эту тактику. Пока у нас имеются и другие надежные методы, которые позволят нам пролить свет на это дело.

Письмоводитель дерзко улыбнулся при этих словах. «О, он лицом в грязь не ударит, этот красавец! Нет, тут можно просто умереть со смеху!» Он подмигнул Бодуану и шумно захлопнул свои записи. Следователь сказал ему:

– Посмотрите, пожалуйста, приехал ли полковник Вально из военного министерства.

Письмоводитель потянулся, подмигнул Бодуану и вышел. Хозяин кабинета поднялся с места, запер дверь на задвижку и вернулся к посетителю.

– Мне хотелось остаться с вами наедине, чтобы обсудить интересующий нас обоих вопрос. Малейшая неосторожность может испортить все дело. Вы только что дали мне благоразумный совет. Но вы не высказали мне всех своих подозрений… Мне кажется, что вы кое-что знаете… быть может, это лишь догадки… Тем не менее я не сомневаюсь, что вы готовы помочь правосудию и активно заняться розысками убийц вашего хозяина. Почему вы боитесь мне довериться? Ведь, в сущности, у нас одна цель… Будьте же откровенны, месье Бодуан… Надеетесь ли вы каким-нибудь образом установить виновных?

Допрашиваемый поднял голову, пристально взглянул на следователя и прочел в его глазах горячее желание довести дело до конца. Он подумал, что действительно может найти в нем надежного союзника, и решил сообщить ему свои подозрения:

– Да, господин следователь, мне кажется, что есть средство напасть на след этих негодяев…

– Какое?

– Прежде всего поклянитесь: то, что я вам сообщу, останется между нами.

– Но… – запротестовал было Майер.

– Как хотите, – резко прервал его Бодуан. – Я рискую своей жизнью в этом деле, и другие тоже могут ее лишиться… Я не могу говорить с вами откровенно, если вы не дадите честного слова сохранить в тайне сказанное мной.

– Даже моему начальству?

– Даже самому Господу Богу. Ни слова, понимаете! Итак, вы даете мне обещание?

– Да… Хорошо.

– Вы должны знать, что генерал никому не говорил о своих научных исследованиях… Только один молодой человек пользовался его доверием – сын господина Барадье, которого генерал любил как собственное дитя… Я имею основания полагать, что господин Марсель знает о результатах всех работ генерала Тремона. Если убийцы генерала заподозрят это, они решат повторить попытку, которая не удалась с генералом, как только убедятся в своей безопасности… Тут начинается моя роль. Я попрошу господина Барадье-отца приставить меня к его сыну и ни на шаг не отойду от него. У меня есть однокашник, человек очень опытный в подобных делах, я прихвачу его с собой. Вдвоем мы можем организовать неустанный надзор за ним. Если мы заметим, что готовится новое нападение, мы в подходящий момент прихлопнем этих господ. Таков мой план, вот почему я позволил себе дать вам такой необычный совет и потому же взял с вас слово не говорить никому о моих подозрениях. Прошу вас, господин следователь, примите все меры, которые могут содействовать моему плану, и будьте уверены, что, когда хлеб испечется, я предупрежу вас, что пора вынимать его из печи.

После некоторого раздумья Майер сказал:

– Положим, такие методы у нас вообще не практикуются, но тут исключительная ситуация. Нам необходимо раскрыть это дело. Если действовали опытные преступники, то это, вероятно, не первое их преступление, и мы можем напасть на целую шайку. Итак, выполняйте задуманное, а при малейшем затруднении приходите ко мне, я поддержу вас всеми средствами, которыми располагают судебные власти. Если вы дадите мне в руки хоть кончик нити, я доберусь до узла…

– Хорошо, будьте спокойны. Я дам вам знать, как наступит время. Но вот, кажется, идет ваш письмоводитель…

Следователь отворил дверь – в конце коридора обрисовалась стройная фигура военного в штатском платье. Майер направился к нему.

– Полковник, зайдите ко мне… Отдохните у камина… Теперь, – обратился он к Бодуану, – вы можете удалиться – вы нескоро нам понадобитесь. Впрочем, если вам придется уехать, оставьте свой адрес у Барадье. Мы будем знать, куда доставить вам повестку…

Бодуан почтительно поклонился следователю, отдал честь полковнику и вышел. Майер с улыбкой обратился к Вально:

– Как здоровье военного министра? Он произнес вчера в палате длинную и, кажется, весьма интересную речь?

– Да, собирались было его освистать, но он умеет держать удар. Он говорит очень резко… а это всегда производит впечатление.

– Imperatoria brevitas[2], – продекламировал следователь, затем, придав голосу легкую слащавость, спросил: – А как идет у вас следствие по нашему делу?

Вально ответил резко:

– Да так же, как и у вас.

– Стало быть, стоим на месте? – Майер снисходительно улыбнулся.

– Я сказал бы, что мы идем назад, если бы не боялся вас расстроить.

– Но это, пожалуй, верно, – произнес хозяин кабинета.

– Уж не обнаружили ли вы чего-нибудь нового? – спросил полковник удивленно.

– Не могу пока ответить на этот вопрос. Но запаситесь терпением… Я готовлю вам сюрприз.

– Черт возьми! Мой патрон был бы в восторге. Чертово дело совершенно расстроило его нервы, и это сказывается на всех его подчиненных. Он теперь постоянно раздражен. Не знаешь просто, как к нему подойти!

– Но что дало ваше расследование за границей?

– Мы убедились, что если и была попытка раздобыть формулы составов Тремона, то заподозрить в ней можно только Англию… Вы, вероятно, знаете, что артиллерийские орудия англичан очень низкого качества. Они полагают, что проще купить готовое изобретение, чем заниматься этим самим… Весьма возможно, что покушение было оплачено английским золотом… Без сомнения, англичане не одобрят средств, к которым эти господа прибегли для достижения цели… Но они сумеют сделать вид, что ничего не знают. Можно быть каким угодно негодяем, но нужно сохранять вид честного человека. Но, простите, я отвлекся от дела… – проговорил гость.

– Не беда. Но, в конце концов, у вас, очевидно, есть одни догадки и никаких определенных данных?

– Никаких. В Париже, или, вернее, во Франции, есть с полдюжины разъезжающих летом по курортам хорошо известных полиции женщин, имеющих связи с иностранными агентами. Но их нельзя заподозрить в убийстве бедного Тремона: одних в это время не было в Париже, другие находились под строжайшим надзором. Большинство из них, впрочем, состоят в нашей контрразведке. Они всегда предупреждают нас, хотя и получают гонорары от иностранных держав. Итак, у нас относительно женщин нет никаких сведений. Что касается Ганса, то в донесении нашей полиции, полученном из Лозанны, упоминается о прибытии в Женеву раненого, у которого ампутирована рука. Человек этот – баденец, некий Рихтер, и был он искалечен на заводе в окрестностях Безансона. Стало быть, он не мог быть одновременно в разных местах. Его приметы, однако, удивительно совпадают с приметами, данными Бодуаном. Но тождество можно допустить лишь на основании предположения, что владелец завода согласился выдать ложное свидетельство или что где-нибудь произошел обмен документами между двумя лицами. Все это маловероятно, и, как видите, мы находимся в полном мраке.

– Да-да, – произнес следователь таким равнодушным тоном, что полковник с удивлением взглянул на него.

– И вы так спокойно относитесь к нынешнему положению дел? – спросил Вально.

– Никогда не следует волноваться: это ни к чему не ведет, – проговорил Майер тем же равнодушным тоном, который так удивил его собеседника. – Успех приходит иногда в тот момент, когда уже кажется, что все потеряно…

– Что же вы думаете делать? – поинтересовался гость.

– Оставить на некоторое время это дело. Пока нет материала для работы.

– Другими словами, вы кладете его под сукно?

– Да, пока.

– О, значит, вы ставите на нем крест.

Следователь взглянул на полковника и, к удивлению своего письмоводителя, сказал смиренно:

– Да, если не появятся новые данные.