Эрл Гарднер - Подставных игроков губит жадность

Я свернул с дороги, и она увидела свет в помещении фирмы.

– Да, – протянула Лоррен, откидываясь на спинку сиденья, – вот это сюрприз!

– Не ожидала?

– Откровенно говоря, не ожидала. Думала, что привезешь меня сюда и предложишь зайти, чтобы поискать мистера Холгейта со служебного телефона.

– Я же говорил, что здесь горит свет. Было видно с дороги.

– Эй, минутку, – остановила меня она. – Здесь нет никаких машин.

– Ну и что, свет горит. Значит, кто-то есть.

– Не пойму, – возразила она. – Кто бы тут ни был, если он еще тут, должна быть и машина.

– Но он бы не уехал, не выключив свет, не так ли?

– Не уехал бы.

– Значит, он здесь.

Я развернул машину и припарковал перед дверью, стараясь попасть точно на то место, где останавливался раньше.

Лоррен открыла дверь, вошла внутрь, бегло оглядела помещение и вдруг замерла как вкопанная.

– Кто пользовался моей машинкой? – спросила она.

– Что-то не так?

– Вон та электрическая машинка, – показала она. – Чехол снят, мотор работает.

Она подошла к машинке и приложила ладонь. Я следом приложил свою ладонь и сказал:

– Работает уже какое-то время. Теплая. Может быть, ты забыла выключить, когда уходила?

– Не говори глупостей! – ответила она. – Кто-то здесь был и пользовался моей машинкой.

Лоррен повернулась и подошла к двери кабинета Холгейта. Взялась за ручку, задержалась, потом, небрежно постучав, открыла дверь и вошла внутрь.

Я оказался за ее спиной.

– Боже мой! – воскликнула она.

Мы остановились, разглядывая разгром. Я махнул рукой:

– Вон там, видишь, сломанная пудреница и… что там еще? Кусочки компактной пудры? – С этими словами я поднял кусочек пудры.

– Верно. Вывалилась из пудреницы. – Взяв протянутый ей кусочек пудры, Лоррен понюхала, внимательно осмотрела его и сказала: – Похоже, блондинка.

Я подошел к туфле:

– А вот женская туфля. Что бы это означало? – Поднял ее и передал Лоррен.

– Похоже, какая-то особа пыталась найти оружие для нанесения удара, – предположила она. – Сняла туфельку и использовала каблук.

Я вопросительно посмотрел на нее:

– Не пытался ли он овладеть ею силой?

– Только не Холгейт.

– А как насчет его партнера, Криса Мэкстона?

– Что ты знаешь о Мэкстоне?

– А ты?

– Не знаю, как он обращается с девушками, если ты клонишь к этому.

– В общем, здесь явно была большая потасовка, – заметил я. – Кто-то, должно быть, влез в окно.

– Почему в окно?

– Оно открыто.

– Почему бы тогда не выйти через окно?

– Тоже мысль, – согласился я. – Давай посмотрим.

Я сел на подоконник, повернулся и спрыгнул на землю. Немного постоял. Она тем временем разглядывала разбросанные по полу папки. Затем я влез обратно в окно, заметив:

– Из окна вполне можно вылезти, только зачем?

– Не об этом речь, – сказала Лоррен. – Я хочу знать, что здесь произошло и что случилось с мистером Холгейтом.

– И с женщиной, – добавил я.

– Ну если верх был не за ней, – стала рассуждать Лоррен, – нетрудно догадаться, что произошло. Во всяком случае, ее здесь нет.

– Пропали какие-нибудь бумаги? – спросил я.

– Именно это я и пытаюсь выяснить, – буркнула она. – В особенности интересуюсь одним документом.

– Что за документ? – небрежно спросил я, заглядывая в туалет.

Некоторое время она молча перебирала папки, пока не нашла конверт из манильской бумаги, из тех, в которых клапан закрывается с помощью шнурка. Открыв клапан, Лоррен заглянула внутрь и протянула конверт мне.

– Гляди, – сказала она.

– Но там ничего нет.

– Погляди, что написано на конверте.

На конверте аккуратным женским почерком было написано: «Показания Дональда Лэма, свидетеля дорожного происшествия мистера Холгейта».

– Вот что пропало, – сказала она.

Лоррен потянулась к телефону.

– Погоди, – остановил ее я.

– С чем погодить?

– Что ты собираешься делать?

– Поставить в известность службу шерифа.

– Зачем?

– Как зачем? – возмутилась она. – Господи, да погляди на этот разгром.

– Хорошо, – сказал я. – Что-нибудь взяли?

– Я уже сказала тебе. Твои свидетельские показания.

– Дам еще раз.

– К чему ты клонишь?

Я пояснил:

– Ничего ценного не пропало, по крайней мере, насколько тебе известно. В кабинете разгром, поломан стул, придется приводить в порядок бумаги. Ты ставишь в известность службу шерифа, и они тут как тут – примутся повсюду снимать отпечатки пальцев. Оповестят газеты, и случившееся станет достоянием всего света. Ты работаешь в фирме Холгейта и Мэкстона. Как, по-твоему, нужна им такая огласка?

– Не знаю.

– Тогда прежде чем поднимать шум, давай подождем немного.

Подумав, Лоррен медленно произнесла:

– Дональд, возможно, ты даешь мне чертовски дельный совет. Какие еще предложения?

Я продолжал:

– Давай попробуем разобраться, кому так сильно понадобились мои свидетельские показания, чтобы ворваться сюда и учинить разгром? И кто, по-твоему, участвовал в потасовке?

– Не имею представления.

– Давай рассуждать. Это кабинет Холгейта, – начал я. – Здесь была потасовка.

– Это бесспорно, – согласилась она.

– Потасовка означает, – продолжал я, – что у двоих людей разные интересы и, чтобы отстоять свои, они прибегают к силе.

– Продолжай, – попросила она.

– Вполне очевидно, что одним из участников потасовки был Холгейт. Здесь его кабинет. Он или был здесь, когда сюда ворвались, или же сначала явились они, а потом вошел он. Холгейт не счел необходимым поставить в известность власти. Поэтому и у нас нет никаких причин.

– С этим ясно.

– Я пытаюсь понять, из-за чего был весь этот сыр-бор и что такого было в моих свидетельских показаниях, чтобы вламываться сюда и разыскивать их.

– Дональд, – сказала Лоррен, – я хочу тебе сообщить одну вещь, о которой я еще никому не говорила. Но у меня к тебе вопрос и я рассчитываю на честный ответ.

– Валяй! – подбодрил я ее. – Рассказывай и спрашивай.

– Нет, – возразила она. – Сначала я задам вопрос, а уж потом расскажу.

– Хорошо, пускай будет по-твоему.

– Дональд, ты абсолютно уверен во всем, что касается дорожного происшествия?

– Пожалуй, да, – сказал я. – 13 августа.

– Во сколько?

– Примерно в половине четвертого пополудни, несколько минут плюс или минус.

– Уверен в отношении времени?

Я следил за ее лицом.

– Ну, видишь ли… я мог немного ошибиться. Ну сама понимаешь, как это бывает, когда даешь показания, да еще под присягой. Не решаешься говорить, что произошло примерно это, или то, или что-нибудь еще. Боишься ошибиться. Если будешь так говорить, какой-нибудь адвокатишка на перекрестном допросе не оставит от тебя живого места.

Она кивнула.

– Итак, – спросил я, – что-то не так со временем?

– Здесь где-то ошибка, – высказалась она.

– Почему?

– Дело в том, что я хорошо помню 13 августа, потому что это мой день рождения. После полудня мы устроили в офисе маленькое празднество, выпили коктейли. Верно, большую часть времени мистер Холгейт отсутствовал, но вскоре после четырех он появился и на несколько минут присоединился к нам, выпил пару коктейлей и снова куда-то заторопился. Должно быть, у него была назначена встреча. Он все время поглядывал на часы. Так вот, я видела его машину примерно в половине пятого, когда он уезжал. Машина была абсолютно невредима.

– Хочешь сказать, что авария липовая? Что машину не разбивали и…

– Нет-нет, – запротестовала она. – Все дело во времени. И я не совсем уверена, что… Дональд, ты видел происшествие, и я хочу знать, не мог ли ты ошибиться?

– Мог и ошибиться, – согласился я.

– Спасибо. Это все, что я хочу знать.

– Надо бы закрыть окно и погасить свет, – предложил я.

– И запереть двери.

Я кивнул.

– Пожалуй, все, – подытожила Лоррен.

Мы обошли кабинет, глядя на разбросанные вещи.

– Все вверх дном!

– Сегодня уже бесполезно наводить порядок, – сказал я. – К тому же на случай, если мистер Холгейт все же захочет уведомить власти, лучше оставить все как есть.

– Правильно.

– Как насчет другого кабинета? – спросил я. – Там темно.

– Это кабинет мистера Мэкстона.

– Надо бы и туда заглянуть, а?

– Думаю, что стоит.

– Ключ есть?

– Ключ в сейфе в приемной.

– Шифр знаешь?

– Конечно.

– Давай на всякий случай заглянем. Сейф, кажется, не трогали.

В приемной Лоррен, озабоченно нахмурившись, снова принялась разглядывать свою пишущую машинку.

– Никак не пойму, что случилось? – проговорила она. – Не понимаю, кому понадобилась моя машинка?

– Мистер Холгейт умеет печатать?

– Двумя пальцами.

– Тогда здесь, должно быть, побывал кто-то, кто умеет печатать, или же сам Холгейт пытался напечатать какой-то документ.

– Не представляю, кто еще.

– Дамская туфелька, – напомнил я.

Лоррен кивнула.

– Тут есть что обмозговать, – сказал я. – У Холгейта находилась женщина. Возможно, он продавал ей участок. Допустим, она умеет печатать. Во всяком случае, сделка состоялась, и она захотела зафиксировать что-то на бумаге. Холгейт спросил, умеет ли она печатать, та ответила, что умеет, и он указал на твою машинку.