Эллери Куин - Трагедия Икс. Смерть Дон Жуана. Е=убийство
— Минутку. — Бруно многозначительно кивнул Лейну. — Этим вечером он тоже сел на паром в 22.45?
Рулевой выглядел раздосадованным.
— Я как раз к этому подхожу. Конечно, сел. Он всегда поднимался на верхнюю палубу — такая уж у него была привычка. — Бруно нахмурился, и Эдамс ускорил темп повествования: — Если он не поднимался туда и не окликал меня, я даже огорчался. Конечно, когда у него бывали выходные или он оставался в городе, я его не видел, но обычно он садился на «Мохок».
— Это очень интересно, — прокомментировал окружной прокурор. — Но давайте покороче, Эдамс, ведь это не сериал.
— Ладно. — Рулевой переминался с ноги на ногу. — Этим вечером Чарли, как обычно, поднялся на верхнюю палубу и окликнул меня: «Ахой, Сэм!» Он всегда кричал «Ахой», потому что я матрос, — это у него было вроде шутки. — Бруно сердито сдвинул брови, и Эдамс быстро добавил: — Ладно, перехожу к делу. Я ответил «Ахой!» и сказал: «Паршивый туман, верно, Чарли? Ни черта не видно». Чарли стоял рядом с рубкой при свете с пристани, и я видел его так же четко, как вижу вас. «Как делишки, Чарли?» — спросил я. «Так себе, — ответил он. — Сегодня столкнулись с «шевроле». Когда баба за рулем, добра не жди…»
Эдамс удивленно ойкнул, когда острый локоть капитана парома ткнул его в ребра.
— Кончай треп, Сэм, — произнес капитан глубоким басом. — Неужели ты не видишь, что парень свихнется от злости, если ты не бросишь якорь?
Рулевой повернулся к капитану:
— Если вы еще раз ткнете меня в ребра…
— Тихо! — резко прервал Бруно. — Вы капитан «Мохока»?
— Я, — пробасил высокий худощавый мужчина. — Капитан Саттер. Двадцать один год плаваю по этой реке.
— Вы были в рубке во время этого… э-э-э… разговора?
— Это мой пост в туманные вечера, мистер.
— Вы видели Вуда, когда он разговаривал с Эдамсом?
— Конечно.
— Вы уверены, что это было без четверти одиннадцать?
— Да.
— Вы видели Вуда снова после его разговора с Эдамсом?
— Нет. В следующий раз я его увидел, когда его выудили из реки.
— Вы уверены в опознании?
— Я еще не закончил, — вмешался рулевой Эдамс. — Чарли сказал кое-что еще — что сегодня вечером отказался от сверхурочных рейсов, так как у него назначена встреча в Джерси.
— Вы это слышали, капитан Саттер?
— На сей раз чертов болтун прав, мистер. И это был Вуд — я видел его сотни раз.
— Вы сказали, Эдамс, что Вуд отказался от сверхурочных рейсов. У него было в привычке задерживаться на работе?
— Нет. Но иногда, когда Чарли не сильно уставал, особенно летом, он оставался на пару лишних поездок.
— Это все, спасибо.
Двое мужчин повернулись, но тут же остановились, услышав властные нотки в голосе Друри Лейна.
— Одну минуту, мистер Бруно. Могу я задать вопрос этим людям?
— Разумеется. Сколько угодно, мистер Лейн.
— Благодарю вас. Мистер Эдамс, капитан Саттер. — Оба речника уставились с открытым ртом на странную фигуру в плаще с капюшоном, черной шляпе и толстой тростью. — Кто-нибудь из вас видел, как Вуд покинул тот участок верхней палубы, где он стоял, разговаривая с вами?
— Я видел, — быстро ответил Эдамс. — По сигналу я начал отводить паром от причала. Вуд помахал рукой и отошел под навес верхней палубы.
— Верно, — прогудел капитан Саттер.
— Насколько большой участок верхней палубы, джентльмены, виден вам ночью из рубки даже при включенных огнях?
Капитан Саттер снова сплюнул.
— Не очень большой. Под навесом палубы нам ничего не видно. А ночью в тумане можно разглядеть что-то только там, куда падает свет из рубки. Она построена веером.
— Больше вы ничего не видели и не слышали от без четверти десять и до без двадцати двенадцать, что могло бы свидетельствовать о присутствии на верхней палубе людей?
— А вы когда-нибудь пробовали вести судно через реку в туманную ночь? — проворчал капитан. — Уверяю вас, мистер, в такое время следишь только за тем, как бы с кем-нибудь не столкнуться.
— Отлично. — Друри Лейн шагнул назад.
Бруно, сдвинув брови, кивком отпустил речников. Потом он влез на скамью и крикнул:
— Теперь я хочу, чтобы все, кто видел, как тело упало с верхней палубы, подошли сюда!
Шесть человек посмотрели друг на друга, потом неуверенно пересекли зал и остановились под недружелюбным взглядом Бруно, а потом, словно по команде, заговорили одновременно.
— По очереди! — крикнул Бруно, спрыгивая со скамьи. — Вы, — обратился он к маленькому светловолосому человечку в круглой шляпе, похожей на головной убор священника, и черном галстуке. — Как ваше имя?
— Аугуст Хофмайер, сэр, — нервно отозвался человечек. Его одежда выглядела убогой и грязной. — Я печатник, возвращаюсь домой с работы.
— Печатник и возвращаетесь домой с работы, — повторил Бруно. — Скажите, Хофмайер, вы видели, как тело упало с верхней палубы, когда паром подходил к причалу?
— Да, сэр.
— Где вы тогда находились?
— Сидел в салоне около окна, — ответил немец, облизывая полные губы. — Когда паром начал протискиваться между этими большими штуками…
— Сваями?
— Да, сваями… я увидел, как что-то большое и черное пролетело сверху мимо окон, даже заметил лицо, но черты разглядеть не успел. Его сразу же раздавило — я услышал хруст… — Хофмайер вытер каплю пота с дрожащей верхней губы. — Это случилось так внезапно…
— Это все, что вы видели?
— Да, сэр. Я начал кричать: «Человек за бортом!» Другие люди, очевидно, тоже это видели, потому что также стали кричать…
— Это все, Хофмайер. — Маленький человечек отошел с явным облегчением. — Все видели то же самое?
Остальные хором выразили согласие.
— Кто-нибудь видел что-то еще — может быть, разглядели лицо, когда тело пролетало мимо?
Ответа не последовало. Пассажиры с сомнением смотрели друг на друга.
— Хорошо. Джонас, запишите их имена, адреса и род занятий.
Детектив начал опрашивать шестерых пассажиров. Хофмайер первым назвал свой адрес и скрылся в толпе. Вторым был маленький итальянец в черной грязной одежде — Джузеппе Сальваторе, паромный чистильщик обуви, который сидел лицом к окнам, обслуживая клиента. За ним последовала неряшливого вида пожилая ирландка, миссис Марта Уилсон, возвращающаяся, по ее словам, из офисного здания на Таймс-сквер, где работала уборщицей. Она сидела рядом с Хофмайером и видела то же, что и он. Четвертым был крупный мужчина в щегольском клетчатом костюме по имени Генри Никсон — коммивояжер, торгующий дешевыми ювелирными изделиями; он сказал, что шел через салон, когда тело пролетало мимо окна. Последними оказались две девушки, Мей Кохен и Рут Тобайас, возвращающиеся домой в Нью-Джерси с Бродвея, где смотрели «классное шоу», — они как раз поднялись с сидений рядом с Хофмайером и миссис Уилсон, когда падало тело.
Никто из шестерых пассажиров не видел во время поездки рыжеволосого мужчину в униформе кондуктора. Все утверждали, что сели на паром в половине двенадцатого на нью-йоркской пристани и не поднимались на верхнюю палубу. Миссис Уилсон заявила, что никогда этого не делала — поездка слишком короткая, — тем более в такую скверную погоду.
Бруно велел проводить шестерых пассажиров к толпе с другой стороны зала и последовал за ними, чтобы кратко расспросить остальных. Он не узнал ничего нового. Никто из пассажиров не видел рыжеволосого кондуктора и не поднимался на верхнюю палубу. Все сели на паром в половине двенадцатого на нью-йоркском береге.
* * *Когда Бруно, Лейн и де Витт снова поднялись в кабинет начальника станции, они застали там инспектора Тамма, сидящего на стуле в окружении подчиненных. Инспектор с раздражением поглядывал на останки Чарлза Вуда. При виде Бруно и остальных Тамм вскочил на ноги, бросил сердитый взгляд на де Витта, открыл рот, собираясь заговорить, но закрыл его снова и начал ходить взад-вперед, заложив руки за спину.
— Я бы хотел поговорить с вами наедине, Бруно, — сказал он.
Ноздри окружного прокурора дрогнули, он подошел к Тамму, и мужчины стали переговариваться шепотом. Время от времени Бруно оглядывался на де Витта. Потом он кивнул и отошел к столу.
Некрасивая физиономия Тамма приобрела свирепое выражение, когда он атаковал де Витта:
— Когда вы сели на борт «Мохока» этим вечером? Каким рейсом вы воспользовались?
Де Витт выпрямился во весь более чем скромный рост, его усы ощетинились.
— Прежде чем я отвечу, инспектор, не будете ли вы так любезны сообщить, какое имеете право спрашивать о моих передвижениях?
— Пожалуйста, не осложняйте ваше положение, мистер де Витт, — странным тоном произнес окружной прокурор.
Взгляд де Витта устремился на лицо Друри Лейна. Но актер не проявлял никаких признаков поощрения или неодобрения. Пожав плечами, де Витт снова повернулся к Тамму:
