Джорджетта Хейер - Предательский кинжал
На ее лице появилось выражение Стивена, когда она ответила:
— Напрасно ждать, что я зарыдаю. Во всяком случае, я говорю честно. Я его не любила. Мне все равно, что он умер. Он был злой и тиран.
Слова Паулы потрясли Джозефа. Казалось, ему было действительно больно. Он забеспокоился.
— Мы не должны впадать в истерику, Паула. Ты сама не знаешь, что говоришь. Нет, нет, твой старый дядя хорошо знает тебя!
Она пожала плечами.
— Ненавижу, когда меня идеализируют.
Джозеф взял ее тонкую руку и погладил ее.
— Спокойно, дорогая, спокойно! Мы не должны терять голову.
Паула поняла его слова в том смысле, что ей не надо терять своей.
— Вы хотите сказать, полиция подумает, что это сделала я из-за нашей с ним ссоры? Хорошо! Пускай!
— Нет, моя дорогая, они не будут подозревать девушку твоего возраста, я уверен в этом. Но не говори плохо о бедном Нате! И потом, Паула! Постарайся убедить Стивена, чтобы он тоже следил за своим языком! Мы все знаем, что его поведение ничего не значит, но другие этого не знают, а он говорит такие вещи… Чтобы произвести впечатление, глупый мальчишка! Но будет ужасно, если он будет говорить все это в присутствии полиции! О, Боже, когда я задумывал этот праздник, я не предполагал, что он так закончится. Я хотел, чтобы все были веселыми и счастливыми!
— Нам лучше спуститься вниз, — резко оборвала она.
Джозеф тяжело вздохнул.
— Наверное, глупо с моей стороны, но я не хочу оставлять его одного.
Выражение лица Паулы говорило о том, что это было действительно очень глупо, поэтому, посмотрев еще раз на тело Натаниеля, Джозеф пошел вместе с ней, печально говоря:
— Последняя разлука в моей жизни! Может быть, она не продлится долго!
Форд стоял у лестницы и шепотом разговаривал с одной из служанок, в которой возбуждение, казалось, пересилило естественное желание разрыдаться, что было типично для женщин такого рода занятий. Увидев Джозефа, она метнулась прочь. Паула вспыхнула и сказала сквозь зубы:
— Уже сплетничают! С этим нам еще предстоит столкнуться!
Джозеф предупреждающе сжал ее руку, велел лакею встать на посту у комнаты Натаниеля и повел свою племянницу вниз.
— Стивен уже объявил всем ужасную новость, — сказал он.
Стивен, действительно, сделал это. Поставив в известность местную полицию, которая находилась на расстоянии пяти миль от дома, он вошел в гостиную, где собрались все остальные, находившиеся в той или иной степени нетерпения и беспокойства, и злобно заявил:
— Напрасно ждать дядю Ната. Как вы, без сомнения, уже догадались, он мертв.
— Мертв? — воскликнула Матильда после минутного озадаченного молчания. — Ты шутишь?
— Нет. Если быть точным, кто-то вонзил ему нож в спину.
Валерия вскрикнула и ухватилась за ближайшую опору, которая оказалась рукой Ройдона. Тот не обратил на это никакого внимания, он стоял и, раскрыв рот, смотрел на Стивена.
Мотисфонт сердито и раздраженно сказал:
— Я не верю! Это одна из твоих неудачных шуток, Стивен, и мне она не нравится!
Руки Мод все еще были сжаты. Полная, маленькая, она сидела неестественно выпрямившись. Ее бледные глаза внимательно изучили Стивена, потом перешли на Мотисфонта, на Ройдона, на Валерию и снова опустились.
— Это правда? — глупо спросила Матильда.
— К несчастью для всех нас.
— Вы хотите сказать, его убили, — сказал Ройдон, слова застревали у него в горле.
— О нет! Я не смогу этого вынести! — воскликнула Валерия. — Это слишком ужасно!
Мотисфонт поднес руку ко рту. Изо всех сил стараясь казаться спокойным, он спросил:
— Кто это сделал?
— Не имею ни малейшего представления, — ответил Стивен. Он взял со стола сигарету и зажег ее. — Интересная задачка, — медленно проговорил он.
Глава 6
После его слов воцарилось напряженное молчание. Минуту Стивен курил, со злобным удовольствием наблюдая за разнообразием выражений на обращенных к нему лицах. Невозможно было понять, какие мысли скрываются за внешней сдержанностью, настороженностью, даже замкнутостью.
— Действительно, не сразу разберешься, кто же из нас настоящий актер! Мы все чертовски хороши, все! — с неподдельным восхищением сказал он.
Мод окинула Стивена ничего не выражающим взглядом и ничего не сказала, Эдгар Мотисфонт сердито произнес:
— Это замечание… это замечание говорит о самом дурном вкусе!
— Хериард, — коротко пояснила Матильда.
Вошли Джозеф с Паулой. Паула была бледна. Она обменялась взглядом с братом и отрывисто попросила у него сигарету. Стивен опустил руку в карман, снова ее вытащил и кивнул на коробку с сигаретами на столе. Джозеф подошел к жене и взял ее руки в свои.
— Дорогая моя, мы осиротели с тобой, — сказал он с такой торжественностью в голосе, что Матильде ужасно захотелось хихикнуть.
— Стивен говорит, что Натаниеля убили, — спокойно сказала Мод. — Несколько странно.
Явное несоответствие этого замечания сложившейся ситуации, что, впрочем, было вполне характерно для Мод, лишило Джозефа возможности выразить более глубокие чувства. Он смутился и сказал, что потрясение сделало ее глухой ко всему. Все присутствующие поняли, что какое бы горе, какой бы мрак ни овладели душой Джозефа, он не смог бы долго сопротивляться предоставленной ему возможности сыграть главную роль в трагической сцене. Он уже видел себя в роли главного плакальщика, надежного оплота убитых ужасным известием домочадцев, подумала Матильда.
Но внимание общества уже переключилось на Валерию. Ее прелестные глазки расширились от страха, рот раскрылся, и она захныкала:
— Как бы я хотела не приезжать сюда! Я хочу домой!
— Но ты же не можешь уехать, — ответил Стивен. — Полиция захочет видеть тебя, как и всех остальных.
Слезы побежали у Валерии по щекам.
— О, Стивен, не позволяй им! Я же ничего не знаю! Я не могу им ничем помочь. Я знаю, маме не понравится, если я здесь останусь!
— Никто не будет подозревать вас! — благородно вмешался Ройдон, глядя на Стивена.
— Бедное мое дитя! — единственное, что мог сказать Джозеф в ответ на очередную ее глупость. — Вы должны быть стойкой и успокоиться. Мы все должны быть стойкими! Нат хотел бы этого!
Печаль овладела всеми присутствующими, когда до них дошли слова Джозефа. И Матильда поняла: его усилия заставить всех забыть настоящего Натаниеля и вместо этого принять плод его розового воображения скоро увенчаются успехом. Она спросила:
— Что же нам делать?
— Мы уже послали за доктором, — ответил Джозеф, послав дружеский взгляд в сторону племянника. — Больше мы ничего не можем сделать.
— Мы можем поужинать, — сказала Паула, выражая в словах недостойную мысль, которая приходила на ум не одной ей.
Раздался вскрик. Валерия сказала, что она заболевает от одной мысли о еде. Мотисфонт заметил, что сейчас не время думать об ужине.
— Сколько же вы хотите ждать? — спросил Стивен. — Уже половина десятого.
Мотисфонт настолько обиделся на Стивена, что с трудом подавил злость. Из-за Стивена он чувствовал себя дураком, какой-то злой гений заставлял его выкидывать глупости одна нелепее другой.
— Разумеется, никому из нас и в голову не придет ужинать сегодня вечером, — сказал он.
— Почему мы не можем поесть сейчас, если мы все равно собираемся сделать это завтра? — поинтересовался Стивен. — Когда же нам будет прилично поесть?
— Вы насмехаетесь надо всем!
Джозеф выступил вперед, положив одну руку на плечо Стивена, а другую — на плечо Мотисфонта.
— Дорогие мои, успокойтесь! — мягко сказал он. — Не забывайте… не позволяйте этой нервозности одолеть вас!
— Я позвоню, — сказала Мод и позвонила.
— Ты вызвал полицию? — спросила Паула брата.
— Не будем обсуждать это, дети мои! — сказал Джозеф с неуместным оптимизмом.
Казалось, вопрос Паулы дал волю сдерживаемому возбуждению. Даже Матильда обнаружила, что говорит: "Кто же это мог сделать?". Во время этого бессмысленного галдежа вошел Старри, с соответствующим всему произошедшему суровым и мрачным выражением лица. Он встал у двери, как статист на похоронах.
— А, вот и наш добрый Старри! — сказал Джозеф, вовлекая его в семейный круг таким дружеским обращением.
Но это было не так легко. Старри не шелохнулся, презирая людей, которые не знают своего места.
— Вы звонили, сэр? — сурово спросил он.
— Да, да! — ответил Джозеф. — Вы слышали ужасную новость? Не стоит и спрашивать!
— Не стоит, сэр. Новость сообщил штату прислуги Форд. Я крайне огорчен услышанным, сэр!
— А, Старри, вы тоже чувствуете это! Что за трагедия! Какое ужасное потрясение!
— Да, действительно, сэр, — ответил Старри, выражая этими простыми словами ту обиду, которую он испытывал. Все должны были почувствовать, что он никогда бы не согласился служить Натаниелю, если бы мог предвидеть такой вульгарный поворот событий. Вполне разумно было предположить, что он сделает заявление об уходе при первой же возможности.
