Сирил Хейр - Жилец. Смерть играет

— Но это уже немало, правда? — с воодушевлением откликнулся Франт. — В любом случае это дает нам наводку.

— Это не дает нам никакой наводки, — многозначительно возразил инспектор. — Во-первых, нам еще предстоит установить, что Джеймс — убийца. Я согласен, похоже на то, но мы еще этого не доказали. Во-вторых, надо выяснить, кто он такой, каким образом связан с Баллантайном. К счастью, это письмо в банк дает нам неплохую зацепку.

— Когда мы найдем лорда Генри Гейвстона… — подхватил Франт.

— Вам следовало бы внимательнее читать «Тайме», — перебил его Маллет. Особенно раздел светской хроники. Вот, смотрите сюда. — Он пальцем показал на газетную заметку, и Франт, взяв газету в руки, прочитал: «Среди прибывших в отель „Ривьера“, Брайтон, сэр Джон и леди Буллит, епископ Фоксбери, миссис Эскорт и лорд Генри Гейвстон».

— Никаких особых тайн тут нет, — заметил Франт.

— Да, — согласился инспектор. — И это наводит меня на мысль… Впрочем, бесполезно строить версии, пока нет фактов. Так на чем я остановился? Ах да. В-третьих, мы не знаем наверняка, осел ли Джеймс во Франции или вернулся домой. Возможно, эту поездку в Париж он совершил просто для того, чтобы сбить нас со следа. Рискну предположить, что его явно британский акцент окажется для него серьезной помехой, если он захочет спрятаться на континенте. В любом случае нам предстоит проделать большую работу. Для начала, если мы сумеем выяснить, как Баллантайна угораздило пойти на Дейлсфорд-Гарденз, то это будет уже что-то. А для этого нам придется покопаться в его личной жизни: выяснить, где он жил и с кем, — вы помните показания его жены? — у кого был мотив его убить и так далее. А пока, думаю, надо съездить в Брайтон.

Раздался телефонный звонок. Маллет снял трубку. Оказалось, ему звонит Бенджамин Браун.

— Я по поводу этого молодого человека, Харпера. Если помните, инспектор, вы просили меня…

— Да, да, — отозвался Маллет. — Конечно, я помню. И что с ним?

— Он только что пришел сюда, — неспешно сообщил мистер Браун.

— Тогда попросите его — пусть будет так любезен немедленно приехать в Скотленд-Ярд.

— Но его уже здесь нет, — брюзгливо проговорил мистер Браун. Представляете, инспектор, он только заглянул — лишь просунул голову в мой кабинет и сказал, что увольняется со службы. А потом вышел — просто вышел, даже не написав заявления. И это после всего, что я для него сделал! Ей-богу, обидно…

— Очень обидно, вне всякого сомнения, — согласился Маллет. — Вы сказали ему, что я хотел с ним увидеться?

— Мне не представилось такой возможности. Меня просто ошеломило его поведение. Он ничего мне не сказал — ни куда идет, ни что собирается делать. Вел себя так дерзко, что у меня прямо дыхание сперло. Это невыразимо обидно…

Маллет повесил трубку.

Поездку в Брайтон ему пришлось перенести на более поздний час, чем он планировал. День прошел в тесных консультациях с Реншоу, офицером, возглавлявшим расследование по делу «Лондон энд империал эстейтс» и ее дочерних компаний.

Реншоу опирался на двух мрачных счетоводов и огромную кипу документов первые его попытки разобраться в дебрях того, что газеты уже открыто называли «грандиозной аферой Баллантайна». Маллет любил выставлять себя чело веком простым — каковым не являлся — и испытывающим ужас перед сложными числами, что было на самом деле. Но под искусным руководством экспертов его провели, завороженного, по бесконечным лабиринтам жульнических махинаций. Детали были сложными, какими они всегда бывают там, где каждое предпринимаемое действие должно сопровождаться полудюжиной других, единственная цель которых — скрыть истинное значение сделки; но общий смысл открывшейся истории был достаточно ясен. Баллантайн практиковал, с исключительным хитроумием и несколькими вариациями его собственного изобретения, хорошо известную форму мошенничества. Стравливая несколько компаний друг с другом и получая возможность искусственно завышать или занижать курсы акций некоторых из них или всех сразу, он вел старую игру грабил Питера, чтобы заплатить Полу, и одалживал у Пола, когда нужно было представить балансовый отчет Питера. В итоге Маллет со свойственной ему прямотой именно так изложил суть дела, а счетоводы, хотя и шокированные его ненаучным подходом, согласились, что приблизительно — очень приблизительно метод Баллантайна состоял именно в этом.

— Только, само собой, — заметил Реншоу, — дело далеко не ограничивалось лишь Питером и Полом. На самом деле в Сити компании Баллантайна были известны как «Двенадцать апостолов». Пара из них, кажется, вообще никогда не функционировала. Думаю, он лишь зарегистрировал их для круглого счета.

— И все они, как я полагаю, с конторами, расположенными по одному и тому же адресу? — спросил инспектор.

— Хотя, как ни странно, среди его личных бумаг мы нашли упоминание еще об одной — «Англо-голландский каучуковый и общеторговый синдикат», с адресом Брамстонз-Инн, неподалеку от Феттер-Лейн. Баллантайн платил за аренду офиса помесячно, но, похоже, там никогда не велось никаких дел. Во всяком случае, когда я пришел туда, помещение оказалось совершенно пустым — и, похоже, уже на протяжении некоторого времени было таким.

Маллет кивнул, автоматически взяв на заметку адрес. Главное, в принципе он установил, что покойный финансист был мошенником, а подробности махинаций его особенно не интересовали. Что же касается конечной цели всех сделок Баллантайна, то она стала ясна по ходу расследования. И заключалась в том, чтобы перекачивать деньги из карманов инвесторов в карманы Баллантайна. И надо сказать, что это делалось чрезвычайно успешно. Но совершенно неожиданно в последние несколько дней жизни Баллантайна ситуация изменилась. Он был атакован ведущей финансовой газетой, и держатели акций его головного концерна в преддверии ежегодного собрания утратили к нему доверие. Рыночные котировки катастрофически упали, и в день его смерти враги вообще шли за ним по пятам.

— Игра была окончена, и он это знал, — пояснил Реншоу. — Так что, если бы Баллантайн покончил самоубийством, это было бы понятно.

— И избавил бы нас от массы хлопот, если бы так поступил, — заметил Маллет. — Но вместо этого дал кому-то себя убить, предоставив нам мстить за его никчемную душонку. Только я не думаю, что он был из тех людей, которые сводят счеты с жизнью. Странно, почему он не дал деру, как Алисе и Хартиган?

— Насколько мы понимаем, именно это он и сделал.

— Отправившись на Дейлсфорд-Гарденз?

— Нет, я думаю, он собирался уехать подальше, — сказал Реншоу и продолжил объяснять, к чему его привело изучение поведения Баллантайна в последний день его предпринимательской деятельности.

Вообще-то в последнее время он поздно приезжал в контору и рано оттуда уезжал, но в тот день почти неотлучно сидел в своем личном кабинете. О том, чем он там занимался, можно лишь догадываться по тому состоянию, в котором остались его вещи, но, вне всякого сомнения, занимался уничтожением бумаг. Его личный сейф оказался абсолютно пуст. Кроме того, он снял со своего личного банковского счета все деньги, а из ящика стола пропал его паспорт, который там обычно хранился.

— Учитывая все это, — заключил Реншоу, — по-моему, абсолютно ясно, что на уме у него было более далекое путешествие, чем до Кенсингтона.

— И также абсолютно ясно, — подхватил Маллет, — что при себе у него была крупная сумма денег, когда его убили. Сколько, как вы думаете?

Реншоу покачал головой:

— Боюсь, мы никогда этого точно не узнаем. На его личном счету оставалось лишь около сотни фунтов, когда он его закрыл, но за последние несколько месяцев через Баллантайна проходили очень большие суммы денег. Куда все это делось, трудно сказать. Если, согласно моим догадкам, он боялся предстать перед держателями акций на собрании и собирался сбежать, то, несомненно, сделал где-то заначку — вероятно, за границей. Из недавних выплат, которые мы смогли проследить, многие предназначались женщинам.

— Включая его жену? — спросил Маллет, вспомнив показания миссис Баллантайн на дознании.

— Нет. Она была достаточно умна или удачлива, потому что некоторое время назад получила от него кругленькую сумму. Так что больше ей от него ничего не перепало. Наоборот, в последний момент, перед самым своим уходом, он пытался добиться ее согласия на то, чтобы получить заем под акт распоряжения имуществом, но она отказалась.

— Еще бы. Ну а другие женщины?..

— Похоже, Баллантайн проявлял странного рода щедрость, потому что продолжал выплачивать очень солидное содержание своим уже оставленным любовницам. Еще он содержал итальянскую танцовщицу Фонтичелли, но этот роман у него вроде бы завершился. Все самые крупные выплаты за последнее время предназначались миссис Илз.