Она растворилась в воздухе - Уайт Этель

Он невесело рассмеялся, прежде чем сменил тему.

— Когда вы приходили в Померанию Хаус, чтобы передать Грини мое сообщение, — начал он, — вы слышали что-нибудь о косметическом ремонте в квартире мадам Гойи?

— Я видел и знаю достаточно много об этом, — многозначительно заметил Фом.

— Тогда вы меня поймете… Что ж, я получил счет за этот ремонт — и устроил скандал. Этот застройщик — славный малый. Стоимость демонтажных работ вполне реальна. Но, черт возьми, все остальное… Я мог бы купить новое зеркало втрое дешевле, а счет за восстановление комнаты — это грабеж, иначе не скажешь… Меня не волнуют деньги, но я не потерплю, чтобы ко мне относились как к мальчишке, понимаете?

— Прекрасно понимаю. Что же вы сделали?

— Отправил ему свой чек и сказал, чтобы он подал на меня в суд за недоплату. В ответ я получил подписанное мной «джентльменское соглашение»,  вместе со смиренными причитаниями о том, что я не в состоянии понять, что такое истинное «джентльменское соглашение». И это офицер и джентльмен… Но я позвал вас не для того, чтобы говорить об этом.

Кросс снял очки и потер глаза.

— Моя дочь не вернулась, Фом, — сказал он. — Я не получил от нее больше ни строчки. Я начинаю думать, что та открытка была подделкой, предназначенной, чтобы направить меня по ложному следу. Любой мог подделать ее почерк.

— Официально дело закрыто, — напомнил ему Фом. — После этого вы что-то предпринимали?

— Нет. Ведь вы были так уверены в том, что это обычная женская выходка. Но я полагаю, что восьмидневное отсутствие у вас уже считается исчезновением?

Не обращая внимания на язвительность Кросса, Фом спросил:

— Кто-нибудь требовал у вас выкуп?

— Нет.

— Так. То, что прошло столько времени, говорит против похищения. Как правило, требование выкупа происходит сразу. Но что-нибудь конкретное утверждать не берусь, не хватает достоверных фактов… Прежде всего надо сказать, вы предоставили ей слишком много свободы, и что это «обычная женская выходка» исключать пока нельзя. Впрочем, причиной исчезновения может быть несчастный случай, или потеря памяти. Вы должны проконсультироваться со Скотланд-Ярдом.

Вернувшись к своей прежней беспокойной манере, Кросс поднялся со стула и начал мерить шагами комнату.

— Я не хочу вмешивать полицию в свои дела, — признался он. — Это звучит не слишком хорошо, но у меня есть на то свои причины. Я хочу, чтобы вы нашли мою дочь без огласки.

Фом был рад получить этот заказ. И дело было не только в деньгах, а в том, что он чувствовал досаду если в даже завершенном деле оставались неясности, и, кроме того, в том, что дело предполагаемого исчезновения Эвелин Кросс казалось ему связанным с Виолой.

— Я буду рад сделать все от меня зависящее, — пообещал он. — Но предупреждаю вас, что наше агентство не столь эффективно, как Скотланд-Ярд. У них есть специализированный отдел для розыска пропавших без вести.

— Что они предпримут?

— Они по материалам полиции установят всех блондинок, с которыми в последнее время произошли какие-либо происшествия, в том числе проверят поступивших в больницы с потеряй памяти. Во все аэропорты и морские порты, на железнодорожные и автобусные станции поступят уведомления. Также они обеспечат широкую огласку в прессе, по телевидению, через объявления по радио и так далее.

— Как я и предполагал, — Кросс ударил по бюро. — Я скорее отрежу свою правую руку, чем дам опубликовать ее фотографию.

— Но нам понадобится фотография, чтобы послать ее нашим агентам, — предупредил его Фом. — Я обещаю вам, что она не появится в прессе — я гарантирую вам секретность.

— Нет. К тому же у меня нет ее фотографии.

— Фотография есть в ее паспорте.

— Но паспорт у нее. Она всегда носит паспорт в своей сумочке.

Хотя Фом не поверил ему, он напомнил себе, что упрямство его клиента берет истоки в инстинктивном желании защитить свою дочь.

— Если мы хотим найти ее, нам понадобится ваше сотрудничество, — заметил он.

— Я это знаю, — сказал Кросс. — Я не собираюсь что-то утаивать на вас. Закурите?

Он дал Фому сигару и закурил сам.

— Вот вам полная информация, — объявил он. — Я британец, но большую часть своей жизни я провел в Австралии, Канаде и США. До недавнего времени я был сравнительно беден. Потом я получил концессию на добычу полезных ископаемых в шахтах, и это обещало сделать меня миллионером. Я не мог ждать, пока они будут разработаны, и продал их, а сразу после этого добыча руды заглохла. Клянусь вам, что в этом не было никакого мошенничества — лишь интуиция, чутье, — но я получил множество писем с угрозами. Люди считали, что я схитрил, подложив в шахты хорошие образцы, чтобы выгодно их продать. Я решил, что самое время уехать в Европу.

Фом был более-менее уверен в том, что услышит нечто подобное, но никак это не прокомментировал. Для его клиента не имело значения, верит он ему или нет. Важно было работать над делом без предрассудков. Он заметил:

— И это сводится к следующему: вы не хотите огласки, ведь так вы наведете на свой след кого-то из этих разочарованных людей?

Кросс энергично закивал, а потом добавил:

— Понимаете, если один из этих глупцов захватил Эвелин, то он делает это скорее из мести, чем ради выкупа. Вот почему я не могу исключить возможность похищения.

— В таком случае ее, должно быть, схватили после того, как она покинула Померанию Хаус. Вы ведь знаете, она не могла быть похищена в здании, прямо на ваших глазах. Почему ваш шофер не заметил ее, когда она выходила?

— Потому что большую часть времени он ездил на машине вокруг дома. Когда мы приезжали туда до этого, полицейский отчитал его за то, что он слишком надолго припарковался на площади.

— Ваша дочь оставила свою шляпку в машине. Что-нибудь еще?

— Да, свое меховое пальто. Сумочка осталась при ней.

— Понимаю… Опишите свою дочь?

— Ей девятнадцать лет. Скажем, когда она на каблуках, в ней где-то метр семьдесят. Я не знаю ее веса, но она стройная. Белокурые волосы. Прическа — длинное каре и завитые локоны спереди. Голубые глаза, круглое лицо. Хороший макияж. Ей приходится скрывать небольшое красное пятно у левого глаза, родимое пятно.

— Это пятно — удачная примета, — прямо сказал Фом. — Это позволит не возить вас по всей стране, чтобы опознать жертв несчастных случаев. На ней была какая-то выделяющаяся одежда?

— Нет, это был обычный парадно-выходной наряд: черный костюм с очень короткой юбкой, бежевые чулки, нитка жемчуга и белая камелия.

Пока Кросс набрасывал этот подробный портрет, Фом проклинал современную стандартизацию. Он понимал, что у него было бы больше шансов, если бы у пропавшей девушки были черные волосы, зеленые глаза и запоминающееся лицо с тонкими чертами.

— У нее была какая-то любовная связь? — спросил он.

— Я не знаю, — ответил Кросс. — Вокруг нее всегда была толпа поклонников. Я слишком привык к ним, чтобы обращать на это особое внимание.

— Вы знаете, как она проводила здесь свое время?

— Нет, я весь день занимаюсь делами. Она выезжает в машине вместе со мной, и я обычно высаживаю ее где-нибудь. Дальнейшее на ее усмотрение — она реализует свои собственные планы, а потом говорит мне, на какое шоу мы собираемся вечером.

— Она заговаривает с незнакомыми?

Фом ожидал, что за его вопросом последует взрыв негодования, но, к его облегчению, Кросс воспринял это как само собой разумеющееся.

— Конечно, контактирует, — ответил он. — Она унаследовала это от меня — я всегда разговариваю со всеми людьми. Там, где мы жили, это вполне нормально, но кажется, здесь это совсем не так. Миссис Стерлинг обвиняет меня в том, что я предоставлял Эвелин слишком много свободы. Но по мне лучше предоставить ей возможность быть свободной, чем поместить ее в клетку, как это сделали Стерлинги со своей бедной дочерью. Для Беатрис это и унизительно, и опасно. Любая машина со временем ломается. Она неглупа, но ее суждения и восприятие, должно быть, сплошная чепуха, ничего не имеющая с действительностью. Что она могла бы сделать, если бы оказалась где-то совсем одна? Я считаю преступлением отнимать у кого-то его свободу!