Случайная встреча - Анна Владимировна Ренье
– Это как?
– Достаточно просто. Смотри. Говоришь туркам, чтобы они варили арматуру. Пятнадцать тонн за сто рублей, потом, уже на площадке туркам перекрываешь кислород, отдаешь эту работу китайцам за пятьдесят рублей, а пятьдесят делишь в кругу товарищей. Понятно, что я условные цифры называю, ты суть схватила?
– Да, но тогда нужно минимум двое, один в моем отделе, чтобы прикрывать все это бумажками и чтобы кто-то «в теме» был на стройке.
– Разумеется.
– А туркам это зачем? – Алина задумалась.
Стас готовил и с интересом ждал, не торопясь отвечать.
– А туркам это затем, что можно потом дать им «жирный кусок», а можно то же самое сделать в их пользу, отобрав у других подрядчиков, короче, всегда можно договориться – торжествующе заключила она.
– Ай, молодца! Конечно, именно так! Когда я смотрел твой отчет, я проверял проектные объемы и то, что указано в контрактах, а на стройку поехал спросить у Белякова – а по факту кто работы выполнял?
– А откуда у тебя мой отчет?
– Мне Гасанов отправил в тот же день, когда я у него был. Но он уже не актуальный, верно? Мне Макс, говорил, что перед тем, как убежать к Воронцову ты его переделала и очень радовалась этому.
– Ну да, я даже поняла, что дело именно в объемах, но я проверить этого не могу, потому что в базе у нас контракты хранятся без приложений, а нужные мне пропали.
– Ясное дело. Контракты по пятнадцать – двадцать листов, а приложения все за сотню. Ладно, Алин, давай к столу, может, удастся тебя поразить.
– Ух, ты, а что это?
– А это Доширак по – Ямальски. С голодухи – самое то, завариваешь, сливаешь воду, кидаешь на сковородку, и разбиваешь сверху яйца.
– Слушай, а пахнет вкусно!
– Еще бы! Я, когда вахтами работал, по десять часов, как и мы сейчас, только вообще без выходных, научился готовить массу изысканных блюд, а это, не считая жаренных пельменей – любимое – и Стас рассмеялся.
– И где же учат таких чудо поваров?
– Я же сказал, на берегу моря, Карского.
Сна не было ни в одном глазу. Надо попробовать заманить Морфея старым испытанным способом – кефир и горбушка бородинского – то, что надо. Хоть это и не бутерброд с докторской и сладким чаем, но все же организм отвлечется на переработку топлива, а голова в это время проветрится от дурных мыслей. Алина тихонько прошлепала на кухню. Холодильник «чвакнул» дверцей и выдал искомое. Горбушка впотьмах не нашлась и пришлось хрустеть «пластмассовыми» хлебцами.
Алина уселась на кожаный диван, вытянула ноги и попыталась подумать о «приятном». Ничего не вышло, приятное принудительно не думалось. Ноги прилипли к кожаной обивке, а хруст хлебцев, разносился эхом по огромной кубатуре кухни. Впрочем, хозяева элитного жилья, которое они сдавали в аренду «заводскому» руководству за бешенные деньги, смертельно обиделись бы на «кухню». Это была гостиная – столовая с кухонной зоной. Такое очень часто показывают в кино. Сногсшибательная героиня, заходит в белоснежно-хромированное пространство холла, небрежно, не глядя, бросает сумочку – мечту, на нечто дизайнерски изогнутое у входа и, преодолев, цокая высоченными каблуками, метров сто по мраморным полам, попадает вот в это…
Алине было очень красиво, первые недели две. Она так же входила и так же шла – гордо, посматривая на себя со стороны и даже любуясь, а потом наигралась и затосковала. По абажуру и книжным полкам, по «карельскому» дивану, набитому до отказа конским волосом, по огромному, просто необъятному, круглому дубовому столу, за который в лучшие времена могло усесться двенадцать человек, по запаху льняного масла, которым они с мамой раз в две недели натирали деревянные завитушки и прочие мебельные излишества минувших столетий.
Алина со звуком отдираемого скотча в раздражении отлепилась от дивана и со звоном поставила чашку на стеклянное безобразие, имитирующее стол.
Да что со мной такое?! – вслух сказала она. Бедный диван со столом тут ни при чем. Просто события развиваются слишком стремительно, даже для нее. А все он. Буквально еще вчера – два незнакомых человека, а уже сегодня он ей готовит «Ямальский доширак», а она, засыпая тихонько говорит: «Спасибо, Господи, за все, за все, а за него отдельно».
Ей нравились перемены, именно поэтому она и согласилась приехать, а еще потому, что очень любила работать. Возможность решать нерешаемые задачи, расти, двигаться вперед, общаться с массой людей, ездить в командировки, в города, куда сама бы ни за что не поехала – все это составляло смысл ее жизни.
Ее подруги, в тайне, считали ее с приветом. Лучшая подруга о том, то у нее не все в порядке с «башкой» говорила откровенно, иногда переходя на ультразвук. «Алина, женщина – это не руководитель среднего и высшего звена. Женщина – это в первую очередь любовь, для любви и про любовь, а не это твое вечное: «Я на совещании, давай вечером перезвоню». Ну, кто такую будет терпеть?». Никто и не терпел. Точнее пытались очень многие, учитывая ноги, грудь и прочие «выдающиеся» характеристики, но надолго никто не задерживался. Алина с удовольствием рассказывала несчастным о работе, сыпала незнакомыми дикими словами, типа «муфельная печь» и «азерит» и могла на «глаз» прикинуть грузоподъемность проезжающего мимом автокрана. Попавший под визуальное и тактильное обаяние мужчина, долго не мог смириться со своим местом в ее судьбе, а когда понимал, что перед ним он сам, только в женском обличье – уходил. Одно дело, если у него работа на первом месте и совсем другое, если у нее.
Когда мама переживая, особенно наседала на нее с замужеством, она впадала в уныние. Больше всего ее пугала «работа над отношениями».
Работа над отношениями ей казалась ужасной дикостью и бредом. В ее понимании все было элементарно – люди либо подходили друг другу, либо нет, а если они друг с другом работают, то это не дом, а офис и кто-то из двоих обязательно начальник, на работе равноправие не приветствуется.
С ним она поняла, что ей ничего не казалось – врут глянцевые журналы, врут психологи – недоучки. Работа – это не про любовь, а любовь точно не про работу. Это про совпадение, когда удивляешься, а как же ты до этого жил, ходил, дышал? Ты что столько лет притворялся, имитировал счастье? Когда
