Агата Кристи - Пять поросят

– Я оставил все эти занятия, ликвидировал лабораторию. Не мог больше продолжать… Ну как бы я мог этим заниматься после всего, что случилось?! Вы понимаете… Ведь многие могли подумать, что все произошло по моей вине.

– Нет, нет, мистер Блейк! Вы слишком впечатлительны!

– Разве вы не понимаете, что если бы я не собирал этих проклятых трав или хотя бы не рассказывал о них, не гордился ими… Если бы в тот день не обратил их внимание… Но как я мог подумать…

– В самом деле.

– Я все болтал, кичась своими скромными научными познаниями, я был глупым, слепым и тщеславным. Особенно много я рассказывал им об этой проклятой цикуте. Идиот! Я еще провел их в библиотеку, чтобы прочитать фрагмент из «Федона», где описывается смерть Сократа. Очень хороший отрывок, я всегда им восхищался. И с тех пор эта сцена меня преследует.

Пуаро спросил:

– Они нашли отпечатки пальцев на бутылке с цикутой?

– Ее отпечатки.

– Кэролайн Крейл?

– Да.

– А не ваши?

– Нет. Я не трогал бутылку, только указал на нее.

– И вы же, наверное, брали ее когда-то в руки?

– Конечно. Но я периодически обтирал пыль с бутылок и не позволял слугам заходить туда. Я как раз и сделал это за каких-то четыре-пять дней до событий.

– Обычно комната была заперта?

– Всегда.

– Вы знаете, когда Кэролайн Крейл взяла цикуту из бутылки?

Мередит Блейк ответил с сожалением:

– Кэролайн покинула комнату последней. Припоминаю – я позвал ее, и она быстро вышла. Щеки ее немного покраснели, глаза широко открыты, выглядела она взволнованной. О боже, я словно вижу ее перед собой!

– Вы с ней о чем-нибудь беседовали в тот день? Я хочу спросить, обсуждали ли вы с ней отношения между ней и мужем?

Блейк проговорил задумчиво:

– Да как вам сказать… Я уже говорил, она была довольно встревожена. В какую-то минуту, когда мы были одни, я спросил ее: «Что-то случилось? Что-то не так, Кэролайн, дорогая?» Она ответила: «Все не так…» Какое отчаяние было в ее голосе! Ее слова выражали настоящее страдание, ибо Эмиас Крейл непрестанно причинял ей боль. И еще она сказала: «Мередит, все пошло прахом, все кончено». Потом рассмеялась и отошла от меня… Вела себя с какой-то бурной, неестественной веселостью.

Эркюль Пуаро медленно склонил голову. Сейчас он был похож на китайского мандарина.

– Я словно вижу, как все происходило.

Мередит Блейк вдруг стукнул кулаком по спинке кресла, повысив голос. Это был почти крик:

– И я скажу вам одну вещь, мсье Пуаро!.. Когда Кэролайн заявила на процессе, что яд она взяла для себя, я могу поклясться – она говорила правду! В то время в мыслях у нее не было ничего преступного. Клянусь вам! Это пришло позднее.

Эркюль Пуаро спросил:

– Вы уверены? В самом деле позднее?

Блейк внимательно посмотрел на него.

– Позвольте… Не понимаю…

– Я спрашиваю: уверены ли вы, что мысль об убийстве действительно пришла к ней позднее? Вы вполне уверены – в глубине души, – что Кэролайн могла совершить преступление?

Мередит Блейк ответил неуверенно:

– Но если б… Если не она… Вы хотите сказать, что это… это был несчастный случай?

– Необязательно.

– То, что вы мне сказали, кажется чрезвычайно важным!

– Да. Вы назвали Кэролайн Крейл нежным созданием. Разве нежные создания убивают?

– Она в самом деле была нежным созданием. И вместе с тем – и это правда – между ними вспыхивали бурные сцены.

– Следовательно, не такое уж нежное создание.

– Нет, все-таки она была нежная. Ох, как трудно все это объяснить!..

– Я попробую понять.

– Кэролайн отличалась резкостью, импульсивностью. Она могла сказать: «Я ненавижу тебя, я хочу твоей смерти». Но это ничего не значило.

– Итак, по-вашему, убийство противоречит характеру Кэролайн Крейл?

– У вас необычный подход к вещам, мсье Пуаро. Я уверен – это было совсем нехарактерно для нее. Мое единственное объяснение состоит в том, что брошенное Эмиасом признание в неверности все перевернуло в ее душе. Кэролайн боготворила своего мужа, а в подобных обстоятельствах жена может… убить.

Пуаро подтвердил кивком головы:

– Да, я согласен.

– Сначала я был потрясен. Мне казалось, что это невозможно, это неправда – не знаю, понимаете ли вы меня, – это не была настоящая Кэролайн. Она не могла такого совершить.

– Но тем не менее вы считаете, что на суде вина Кэролайн Крейл была полностью доказана?

Мередит Блейк снова внимательно посмотрел на него.

– Сударь, если это сделала не она, тогда…

– Тогда… Если это не она?

– Я не могу найти иного решения. Несчастный случай?..

– По-моему, совсем невозможно.

– И в самоубийство я не могу поверить. Защита, понятно, должна была поддержать эту версию, но выглядела она совсем неубедительно для тех, кто знал Крейла. Что остается?

Пуаро спокойно произнес:

– Остается вероятным, что Эмиаса Крейла убил кто-то другой.

– Но это абсурд!

– Вы полагаете?

– Я убежден!.. Кто мог желать его смерти?

– Вы это знаете лучше меня.

– Однако вы не верите, что…

– Быть может, и нет. Мне интересно изучить эту возможность. Подумайте над этой гипотезой со всей серьезностью. Скажите, что вы о ней думаете.

Мередит некоторое время внимательно смотрел на Пуаро, потом решительно покачал головою:

– Я не могу себе представить… Я хотел бы, но… Если бы нашелся хоть какой-нибудь повод подозревать кого-нибудь еще, я согласен считать Кэролайн невиновной. Мне претит мысль, что она – убийца. Сначала я даже не мог этому поверить. Но кто другой? Кто еще был там? Филипп – лучший друг Крейла. Эльза? Смешно. Я?.. Похож ли я на убийцу? Уважаемая гувернантка? Двое старых, преданных слуг?.. Возможно, вы хотите меня убедить, что все это сделала девочка, Анджела? Нет, мосье Пуаро, не существует никакой альтернативы. Никто, кроме жены, не мог убить Эмиаса Крейла. Но он сам подвел ее к этому. Так что в некотором смысле можно признать случившееся самоубийством.

– То есть вы считаете, что он умер в результате своих поступков, но не от собственной руки?

– Да! Это, возможно, несколько необычная точка зрения. Но, знаете, причина и следствие…

Эркюль Пуаро сказал:

– Думали ли вы когда-нибудь, мистер Блейк, что причина какого угодно преступления может быть выяснена после изучения личности убитого?

– Об этом я как-то не думал.

– Невозможно внести ясность в обстоятельство какого угодно преступления, пока не знаешь определенно, что собой представляла жертва. Это то, что я ищу. Это то, что вы и ваш брат помогли мне сделать – создать образ Эмиаса Крейла.

Мередит Блейк не придал значения этому замечанию. Его внимание привлекло только одно слово. Поэтому он быстро спросил:

– Филипп?

– Да.

– Вы говорили с ним? – Мередит Блейк сказал резко: – Сначала надо было прийти ко мне.

– Конечно.

Слегка улыбаясь, Пуаро учтиво поклонился.

– По законам старшинства так и должно быть, – сказал он. – Я знаю, что вы старший сын, но, видите ли, ваш брат живет в Лондоне, и мне проще было зайти к нему.

Мередит Блейк нахмурился:

– Вы должны были прийти раньше ко мне.

На этот раз Пуаро промолчал. Он ждал. И Мередит Блейк продолжал:

– У Филиппа предвзятое отношение.

– К чему?

– По сути, Филипп – сущее нагромождение предвзятых мыслей. Он был всегда таким. – Блейк бросил кроткий и смущенный взгляд на Пуаро. – Он пытался повлиять на вас… настроить против Кэролайн?

– Имеет ли это значение? Прошло так много времени.

Мередит Блейк вздохнул:

– Да. Конечно, это было давно… Все кончилось, Кэролайн больше нельзя причинить никакого зла. И вместе с тем я бы не хотел, чтобы у вас создалось неправильное впечатление.

– И вы считаете, что ваш брат мог бы создать у меня неправильное впечатление?

– Честно говоря, да. Видите, всегда существовал какой-то, так сказать, антагонизм между ним и Кэролайн.

– Почему?

Вопрос вызвал раздражение Блейка.

– Почему? Откуда мне это знать? Эти вещи надо принимать такими, какие они есть. Филипп всегда пытался ее позлить, при малейшем удобном случае. Его постигло разочарование, мне кажется, когда Эмиас женился на ней. Одно время он больше года не заходил к ним. И все же Эмиас был его лучший друг. По-моему, это и был настоящий мотив: ему казалось, что ни одна женщина не достойна Эмиаса. И у него, наверное, создалось впечатление, что под влиянием Кэролайн дружба их пошатнется.

– Так оно и случилось?

– Нет, конечно, нет. Эмиас вполне ценил Филиппа. Он только укорял его, что тот слишком ловко делает деньги, что у него растет живот и что он вообще филистер. Но это Филиппа не задевало, он улыбался и говорил: как хорошо, что у Эмиаса есть солидный друг, хотя бы и такой.

– Как реагировал ваш брат на его связь с Эльзой Гриер?

– Правду говоря, мне это трудно определить. По-моему, он был огорчен тем, что Эмиас выглядит смешным во всей этой истории с девушкой. Он не раз говорил, что в один прекрасный день Эмиас пожалеет об этом. И в то же время мне кажется… Да, мне определенно кажется, что он чувствовал какое-то неудовлетворение от мысли, что Эмиас оставит Кэролайн.