Агата Кристи - Место назначения неизвестно
— Во время войны людям удавалось бежать и не из таких мест, — в голосе Хилари слышалось упорство. Она не собиралась впадать в отчаяние. — Допустим, подземный ход или что-нибудь в этом роде.
— Как это вы сможете прорыть подземный ход в отвесной скале? И куда? Ведь кругом пустыня, вас в два счета поймают.
— Тогда остается «что-нибудь в этом роде».
— Вы необыкновенная девушка! И сколько у вас уверенности в своих силах!
— Выход всегда может быть найден. Правда, боюсь, что это займет много времени.
Лицо Беттертона опять омрачилось.
— Время, — произнес он с какой-то странной интонацией, — время. Это то, чего я не могу позволить себе.
— Почему же? — удивилась Хилари.
— Я даже не знаю, как вам объяснить. Я не могу работать, не могу думать. Моя работа требует необыкновенной сосредоточенности. Ведь это творческий процесс. А я как будто потерял здесь стимул. То, что я сейчас делаю, может делать любой грошовый инженеришка. Это далеко не то, чего от меня ожидают. Они хотят научных открытий, а я сейчас не способен на них. Чем больше я нервничаю, тем меньше у меня шансов быть производительным ученым. Теперь вы понимаете?
Теперь она понимала. Хилари вспомнила рассуждения доктора Рабека о примадоннах и ученых.
— Вы знаете, что будет, если я не начну работать как следует? Они просто уничтожат меня.
— Нет! Этого не может быть!
— Уничтожат. Тут не сентиментальничают. Временную отсрочку дала мне пластическая операция — нельзя ведь ожидать, что человек в этот период сможет результативно работать. Но теперь с этим уже покончено.
— Зачем вы вообще ее сделали?
— Операцию? В целях безопасности. Моей личной безопасности, я имею в виду. Делается это в том случае, если человека ищет полиция.
— Выходит, вас ищет полиция?
— А разве вы не знаете? Конечно, я полагаю, об этом не писали в газетах. Может быть, и Оливия ничего не знала. Да, меня ищут.
— А что вы натворили? Продали атомные секреты?
Беттертон старательно отводил глаза.
— Я ничего не продавал. Просто рассказал кое-что из того, что знал. Рассказал безвозмездно. Это, собственно говоря, одно из условий программы Организации — соединение воедино всех научных знаний. Скажите, вы понимаете меня?
Понять она могла. Энди Питерс говорил то же самое. Она видела Эрикссона с глазами одержимого, который с искренним энтузиазмом продавал свою собственную страну. И ей очень тяжело было видеть Беттертона, поступившего таким же образом.
Вдруг Беттертон нервно огляделся по сторонам и обратился к Хилари:
— Все ушли. Не лучше ли нам…
Хилари поднялась.
— Пойдемте. Ничего особенного в том, что мы здесь засиделись, нет. Вполне естественно при встрече. Так подумает каждый.
— Послушайте! — Томас выглядел очень смущенным. — Ведь нам надо продолжать с этим.., я имею в виду, что вы должны оставаться моей женой.
— Конечно. А как же иначе?
— Но ведь у нас одна квартира, одна спальня… Я хочу сказать, все будет в порядке, вы не должны беспокоиться. Я не…
«Как он красив, — подумала Хилари, — и как мало меня это трогает».
— Думаю, что все уладится. — Тон Хилари был бодрым. — Самое главное — выбраться отсюда живыми.
Глава 13
В одном из номеров отеля «Мамауниа» в Марракеше Джессеп беседовал с мисс Гезерингтон. Теперь она несколько отличалась от той мисс Гезерингтон, которая жила в Касабланке и Феце одновременно с Хилари: это была живая, умная женщина, выглядевшая гораздо моложе своих лет. Третьим собеседником был плотный черноволосый мужчина по имени Лебланк.
— …и как вы знаете, — продолжал Джессеп, — они — единственные люди, с которыми Хилари разговаривала в Феце.
— Да, — мисс Гезерингтон утвердительно кивнула. — Кэлвин Бейкер, американка, которую мы уже встречали в Касабланке. Откровенно говоря, я до сих пор не могу разобраться, что она из себя представляет. Она из кожи лезла, чтобы подружиться с «Оливией Беттертон», а заодно и со мной. Но ведь американцы вообще очень общительны и легко вступают в разговор в дороге, в гостиницах…
— Да, пожалуй, — отозвался Джессеп, — это чересчур явно, чтобы было тем, что мы ищем.
— И помимо того, — продолжала мисс Гезерингтон, — Бейкер сама летела тем же самым самолетом.
— Я полагаю, — сказал Джессеп, — что гибель самолета была запланирована заранее.
— На месте катастрофы обнаружено семь трупов, — пожал плечами Лебланк. — Обгоревших, неузнаваемых, но семь. От этого никуда не денешься.
— Хилари обменялась несколькими фразами с богатейшим нефтяным магнатом Аристидисом, — заметила мисс Гезерингтон.
— А! — воскликнул Лебланк. — Это вообще какая-то сказочная личность. Знаете, что сделал бы я, будь у меня такие деньги, как у него? Держал бы лошадей и женщин, а весь мир приглашал бы к себе в гости. А этот старик заперся в своем замке в Испании и, говорят, собирает памятники китайской поэзии какой-то там древней эпохи. Конечно, нельзя забывать, что ему по крайней мере семьдесят. Пожалуй, в его возрасте только и остается, что интересоваться подобными вещами.
— А вот китайцы считают, — усмехнулся Джессеп, — что самые насыщенные годы — это после шестидесяти и что именно тогда человек способен по-настоящему оценить красоту жизни и ее радости… А с кем Хилари ездила в Старый город?
— С одним из постоянных гидов. Скорее всего, там с ней кто-то и связался.
— Так или иначе, но она после этой поездки неожиданно решила направиться в Марракеш. — Джессеп встал и начал прохаживаться по номеру взад и вперед. — Значит, она направилась в Марракеш, и самолет разбился. Действительно ли это несчастный случай или все продумано заранее? Если кому-то хотелось избавиться от Оливии Беттертон, то для этого можно было найти более легкий способ!
— Как знать, — возразил Лебланк. — Иногда бывает проще сунуть взрывчатку в брюхо самолета, чем темной ночью из-за угла пырнуть человека ножом. А то, что погибнет еще шесть человек, это никого не беспокоит.
— Чувствую, что остаюсь в меньшинстве, — проговорил Джессеп, — но я все же думаю, что гибель самолета была инсценирована.
Лебланк поднял голову и с любопытством посмотрел на Джессепа.
— Вполне возможно, что самолет посадили и затем подожгли. Но нам никуда не уйти от факта, что найдены обгоревшие трупы, — сказал он.
— Все это я знаю. Здесь-то и лежит камень преткновения. Конечно, мои соображения несколько фантастичны, но если мы согласимся с вашей версией, то это положит конец нашему расследованию. Мы прекратим дело за неимением улик, за которые можно ухватиться. Скажите, а вы обследовали территорию в районе места происшествия?
— В течение двух дней там работали надежные ребята. Место, где разбился самолет, удалено от населенных пунктов. Самолет явно шел не по курсу.
— Это очень существенный момент, — вставил Джессеп.
— Кроме того, — продолжал Лебланк, — все ближние деревни были тщательно осмотрены, были изучены все следы прожекторов в этом районе. Франция так же, как ваша страна, мистер Джессеп, потеряла большое число лучших молодых ученых. Но мне кажется, что легче осуществлять наблюдение за какой-нибудь темпераментной опереточной певицей, чем за ученым. Одаренная молодежь неустойчива, недисциплинированна и в результате этого недопустимо доверчива. Они думают, что достаточно их собственной неиспорченности и стремления к правде — и тогда наступит золотой век. Бедные ребята! Какие разочарования их ждут!
— Давайте еще раз просмотрим список пассажиров, — предложил Джессеп.
Француз послушно вытащил листок бумаги, и оба склонились над ним.
Миссис Кэлвин Бейкер, американка-Миссис Беттертон, англичанка… Торквил Эрикссон, норвежец…
— Мне очень знакомо это имя, — задумчиво произнес Джессеп. — Кажется.., да, я абсолютно уверен, он выступал с докладом в Королевском обществе.
— Затем ехала служительница культа, — сообщил Лебланк. — Сестра Мария. Впрочем, это могло быть маскировкой. Потом Эндрю Питерс, тоже американец, химик, и доктор Баррон. Очень известное имя у нас в стране. Необычайно талантливый ученый, вирусолог. — Война бактериологическими средствами, — нахмурился Джессеп, — вот что это означает.., м-да, они отлично знают, кто им нужен, и я убежден, что катастрофы не было.
Зазвонил телефон, и Лебланк взял трубку.
— Алло! Что? Так! Срочно пришлите сюда, — закричал он в трубку. Лицо его неожиданно оживилось. — Докладывает один из моих парней. Они кое-что нашли. О дорогой коллега, кажется, ваш оптимизм имеет под собой почву!
Вскоре в номер вошли двое: француз в запыленном дорожном платье и бербер в белом национальном одеянии.
— Это наш друг. — Француз показал на бербера. — Его семья и соседи по деревне тщательнейшим образом обыскали местность. Я попросил, чтобы он принес находку вам лично.
Лебланк повернулся к берберу.
