Жорж Сименон - Мегрэ ошибается

— Куда вы клоните?

С трудом он мог бы ответить на этот вопрос. Ему казалось, что он идет по дороге, еще не зная, чем она кончится. Пока ему хотелось лишь создать образы людей, которые знали Луизу, и образ самой Лулу.

Во взгляде Антуанетты бушевала такая ненависть к профессору, что она не позволила Мегрэ даже рта открыть.

— Когда вы в конце концов его арестуете?

— Вы думаете, что именно он убил Луизу Филон?

— А кто же еще!

— Например, ее любовник Пьеро.

— Зачем ему было ее убивать?

— Из ревности или потому, что она хотела порвать с ним.

— А профессор, вы считаете, не был ревнивцем? Разве мужчина в его возрасте не может сходить с ума, видя, что его любовница предпочитает молодого человека? А если Луиза решила порвать именно с ним?

Она все время сбивалась на версию виновности профессора.

— Если бы вы знали его получше, то поняли, что такой человек способен на все.

— А я-то думал, что он посвятил свою жизнь спасению людей.

— Из тщеславия! Чтобы доказать всему миру, что он величайший хирург нашего времени. И чтобы всех в этом убедить, он берется только за самые сложные операции.

— А может быть, другие врачи просто не решаются на такие операции?

— Вы его защищаете, даже не представляя, что это за человек.

— Просто я пытаюсь его понять, вот и все.

— Это не так уж и сложно.

— Вы забываете, мы знаем по результатам вскрытия, что преступление было совершено до одиннадцати часов. Профессор же возвратился позднее. Консьержка видела, что он пришел после одиннадцати и поднялся сразу на пятый этаж.

— А откуда известно, что он не побывал у Луизы раньше?

— Полагаю, что в больнице легко установить его распорядок операций в тот день.

— Вы уже сделали это?

На этот раз Мегрэ сам чуть не покраснел.

— Еще нет.

— Так займитесь этим как можно быстрее. Это будет гораздо полезнее, чем преследовать ни в чем не повинного парня.

— Вы ненавидите профессора?

— И его, и всех на него похожих.

Она произнесла эти слова с такой силой, что трое читателей одновременно подняли головы.

— Вы забыли шляпу.

— Я подумал, что оставил ее при входе…

Антуанетта пренебрежительным жестом указала на стол, где лежала шляпа комиссара. Мужская шляпа на зеленом сукне стола в ее глазах выглядела, по крайне мере, непристойно.

Глава 6

Когда Мегрэ прибыл в больницу Кашен на Фабурж Сен Жак, Этьен Гуэн вместе со своей ассистенткой уже уехал в клинику Сен-Жозеф в Пасси. Комиссар ожидал этого — шел уже двенадцатый час. В этот свой приезд он не хотел беседовать с профессором. В глубине души он считал это преждевременным.

Отделение профессора находилось на третьем этаже, и Мегрэ долго пришлось объяснять цель своего визита, прежде чем ему позволили подняться наверх. В длинном больничном коридоре царило большее движение, чем ожидал увидеть комиссар. Мимо него быстрым шагом проходили озабоченные медсестры. Он обратился к одной из них, выглядевшей менее занятой. Это была женщина средних лет с седыми уже волосами.

— Вы старшая медсестра?

— Да, но только во время сегодняшнего дежурства. - Комиссар представился и добавил, что хотел бы задать ей несколько вопросов.

— О чем?

— Операционный зал в конце коридора?

— Верно, это одна из операционных.

— Там ли находится хирург, если ему нужно часть ночи провести в больнице?

— Простите, я вас не понимаю. Вы хотите спросить — во время проведения операции?

— Нет. Если не ошибаюсь, врачам случается иногда оставаться в больнице после дежурства. Скажем, когда они опасаются внезапных осложнений или олсидают результата операции.

— Такое случается. Только в чем дело-то?

— И где они тогда находятся?

— Это зависит от того, сколько они должны оставаться. Если недолго, сидят в моем кабинете или просто прохаживаются по коридору. Если же им предстоит ждать несколько часов, то у нас наверху имеются две комнаты для отдыха.

— Наверх ведет лестница?

— Можно пойти по лестнице или подняться на лифте. Комнаты расположены на пятом этаже. Хирурги обычно отдыхают там, пока их не вызовут.

— Не смогу ли я поговорить с теми, кто работал позавчера вечером?

— После восьми?

— Да. Те, кто находился здесь в ночь с понедельника на вторник.

— Все медсестры, работающие сейчас, как и я, составляем дневную смену. Но, может быть, кто-то из практикантов остался. Подождите минуточку.

Она заглянула в несколько кабинетов и вернулась в сопровождении рыжеволосого, высокого и костлявого мужчины. На его носу с трудом держались очки с толстыми стеклами.

— Этот господин из полиции, — представила она комиссара вошедшему мужчине. Затем повернулась и пошла в свой кабинет, оставив их одних.

— Комиссар Мегрэ, — уточнил комиссар.

— Мне сразу так показалось. Вы хотите о чем-то расспросить меня?

— Вы дежурили в ночь с понедельника на вторник?

— Да, большую часть ночи. Профессор оперировал ребенка в понедельник, во второй половине дня. Случай был тяжелый, и он попросил меня подежурить у его постели.

— А его самого разве не было в больнице?

— Он находился в больнице до позднего вечера.

— И все время на том же этаже, что и вы?

— Он приехал с ассистенткой примерно в восемь. Мы вместе пошли в палату больного и довольно долго там пробыли. Боялись, что наступит осложнение, но этого не случилось. Думаю, что чисто профессиональные детали вас не интересуют?

— Я бы и так ничего не понял. Сколько времени вы пробыли у постели больного: час, два?

— Около часа. Мадам Дюко настаивала, чтобы профессор пошел отдохнуть, поскольку прошлой ночью у него тоже была сложная операция. Кончилось тем, что он поднялся наверх, в комнату отдыха.

— Как он был одет?

— Он был в обычном костюме.

— Мадам Дюко осталась с вами?

— Да. Мы немного поболтали. Профессор спустился к нам около одиннадцати. Мы пробыли вместе у постели больного примерно четверть часа, а потом, поскольку профессор решил, что опасность миновала, решили пойти домой.

— Профессор ушел с мадам Дюко?

— Они почти всегда приходят и уходят вместе.

— Выходит, с без четверти девять и до одиннадцати профессор находился в комнате отдыха один?

— Один. Во всяком случае, в комнате. Но почему вы меня об этом спрашиваете?

— Он мог спуститься вниз незамеченным?

— По лестнице, да.

— И также незаметно миновать внизу окошечко регистратуры?

— Вполне возможно. У нас не особенно обращают внимание на входящих и выходящих врачей. Особенно ночью…

— Спасибо. Простите, ваше имя?

— Манси. Рауль Манси.

Так, значит, сестра мадам Гуэн не ошибалась. Профессор мог, никем не замеченный, выскользнуть из больницы, приехать на авеню Карно и вернуться совершенно незаметно.

— Думаю, мне не обязательно знать, чем вызван ваш визит сюда, — начал было молодой человек в тот момент, когда Мегрэ собрался уходить.

Комиссар кивнул и направился к лестнице.

Когда комиссар, прибыв на набережную Орфевр, проходил по коридору к своему кабинету, то, как обычно, он не посмотрел через стеклянную дверь в комнату ожидания для свидетелей, а заглянул в инспекторскую. Люка, поднявшись, сразу же сказал:

— Есть новости из Бизьера.

Комиссар почти забыл про отца Луизы Филон.

— Он умер года три назад от цирроза печени. Перед смертью время от времени работал на городской скотобойне.

— Какой-то Луи уже полчаса ожидает вас.

— Музыкант?

— Похоже на то.

— Пригласи его в мой кабинет.

Мегрэ снял пальто и шляпу, удобно устроился за столом и взял в руки одну из разложенных на нем набитых трубок. Немного спустя в кабинет ввели аккордеониста. Он слегка был взволнован и, прежде чем сесть, затравленно оглянулся, словно опасаясь, что попал в ловушку.

— Оставь нас одних, Люка, — и тут же добавил, обращаясь к Луи: — Если у вас есть время, то можете снять пальто.

— Не стоит. Он мне звонил.

— Когда?

— Сегодня утром. Сразу же после десяти.

Он внимательно посмотрел на комиссара и, видимо, все еще ожидая подвоха, спросил:

— Наша договоренность остается в силе?

— Вы имеете в виду вчерашнюю? Ну, разумеется. К тому же, если Пьеро невиновен, то ему нечего нас бояться.

— Он ее не убивал. Мне бы он наверняка признался. Я ему передал ваше предложение, объяснив при этом, что вы готовы встретиться с ним в любом месте и в любое время. И добавил, чтобы он не опасался ареста.

— Давайте поставим все на свое место. Я хочу, чтобы вы меня поняли. Еще раз повторяю: если я сочту его невиновным, то с него полностью будет снято всякое подозрение. Если же я пойму, что он совершил это преступление, либо у меня появятся какие-то сомнения, то я не воспользуюсь нашей встречей, чтобы арестовать его. Короче говоря, я дам ему уйти и лишь после этого снова займусь его поисками.