Констан Геру - Замок Шамбла
– Ты все сказал? — спросил он наконец Арзака.
Тот не отвечал. Жак Бессон продолжал:
– Ты хочешь пойти и все рассказать судьям? Ладно, иди. Но как ты им докажешь, что эти пять золотых монет, которыми ты сейчас любовался с такой радостью, ты получил только за то, чтобы невесть зачем отвести собаку за сто шагов от замка?
Арзак вздрогнул и хотел возразить, но Бессон жестом остановил его.
– Послушай теперь меня, — сказал он зычным голосом, в котором слышалась неумолимая решимость. — Слушай и запоминай, что я тебе скажу. Кричи и кривляйся сколько хочешь, но дело сделано и назад пути нет. Ты участвовал в преступлении наравне со мной, и мы с тобой отныне связаны одной веревочкой. Тебя ожидает такая же участь, что и меня, мы или спасемся, или погибнем вместе.
Арзак молчал, было только слышно, как он стучит зубами от страха. Жак Бессон продолжал тем же не терпящим возражений тоном:
– Если ты хорошенько подумаешь, то поймешь, что для твоего же блага тебе нужно держать язык за зубами. Поэтому ты должен молчать, молчать всегда и везде, на допросе у следователя и даже в суде, если тебя туда вызовут. Если ты станешь все отрицать, то я, Жак Бессон, на этом самом месте даю тебе клятву, что никогда никому не скажу ни слова о твоем участии в этом деле, клянусь не произносить твоего имени, даже если бы речь шла о спасении моей собственной головы.
Это обещание, по-видимому, успокоило пастуха, потому что он вдруг притих.
– Но если ты этого не усвоишь, — продолжал Бессон, — если хоть слово сорвется с твоего языка, если ты скажешь хоть что-нибудь судебному следователю или кому-нибудь другому, я даю тебе совсем другую клятву: я пущу тебе пулю в лоб из этого самого ружья, а ты прекрасно знаешь, какой я стрелок. Не думай, что тебе удастся от меня скрыться, даже если я окажусь в тюрьме. Тебе известно, что у меня семь братьев, преданных мне и готовых на все, чтобы защитить меня или спасти. Все они станут за тобой следить, и я прикажу им всем стереть тебя с лица земли при первых же признаках того, что ты пошел на попятный.
– Да-да, знаю я твоих семерых братьев, — поспешно пробормотал Арзак. — Мне совсем неохота, чтобы они ходили за мной по пятам.
После короткой паузы Жак Бессон продолжал более спокойным, но не менее решительным тоном:
– Если бы речь шла об одной моей жизни, я, возможно, тебя бы так не упрашивал, но я не хочу, чтобы жизни других подвергалась опасности.
– Хорошо, хорошо, я понимаю, — пролепетал Арзак.
– Но я пришел к тебе не для того, чтобы давать тебе клятвы.
– А зачем же? — спросил Арзак с беспокойством.
– Чтобы сказать, что надо покончить с Юпитером…
– Опять! — вскрикнул Арзак. — Что еще натворил этот бедный Юпитер?!
– Эта собака словно все знает. Юпитер возненавидел меня пуще прежнего. Раньше он только рычал, когда я подходил, а сегодня еще и скалился на меня и несколько раз чуть не бросился и не вцепился мне в горло. Если это повторится, то пока что смутные подозрения против меня, а следовательно, и против тебя могут усилиться, и тогда нам обоим конец. Повторяю, надо покончить с Юпитером сегодня же, если ты не хочешь рисковать своей головой, пощадив его.
– О нет! — закричал Арзак. — Я очень люблю Юпитера, но…
– Сходи за ним.
– Сейчас?
– Сейчас.
– А разве нынче вечером?..
– Я через час должен вернуться в замок и не хочу встретиться с этой собакой — это слишком опасно.
– Иду-иду. Ну что же, Юпитера, конечно, жаль, но своя рубашка к телу ближе.
Арзак вышел из своей хижинки, надежно спрятав в карман пять золотых монет, завернутых в бумажку.
– Где вы будете меня ждать? — спросил он Жака Бессона перед уходом.
Жак Бессон подумал.
– В лесу Риу, — ответил он.
– Где именно?
– Там, где стоит каменный крест.
– Хорошо.
Они расстались и ушли каждый своей дорогой: Жак по направлению к лесу, а Арзак к Шамбла. Минуя поля, отделявшие его от леса Риу, Жак Бессон вдруг задумался, каким образом Арзак сможет увести Юпитера от замка, не привлекая при этом внимания слуг. Но вспомнив о сметке и чрезвычайной хитрости молодого пастуха, Бессон немного успокоился и уже не сомневался, что Арзак прекрасно справится с этим рискованным поручением. Ему оставалось до леса Риу всего каких-нибудь десять минут ходьбы, когда он увидел человека, от которого сначала постарался спрятаться, а потом решил подождать его, поскольку он узнал в нем лардерольского мэра.
– Здравствуйте, господин мэр, — сказал он, как только тот подошел к нему. — Как идут дела?
Мэр осторожно осмотрелся, прежде чем ответил.
– Мои-то дела идут хорошо, — почти прошептал он. — А вот ваши дела идут неважно, Жак.
Жак слегка смутился.
– Ага! — сказал он взволнованным голосом. — Стало быть, есть какие-то новости?
– Да-да, — ответил Берже, качая головой с выражением, не предвещавшим ничего хорошего.
– А что же такое случилось?
– Приехала… одна женщина.
– Женщина? — иронически улыбнулся Жак. — И ее-то вы и испугались?
– О нет! — возразил мэр. — Но женщина эта — госпожа Тарад, и если бы вы видели и слышали ее, клянусь, что у вас пропала бы всякая охота улыбаться. Я не скрою от вас, что предпочел бы иметь дело с двадцатью мужчинами, чем с одной такой женщиной. Вы знаете характер графини ла Рош-Негли, и могу вас уверить, что госпожа Тарад может бороться с ней на равных и что, слушая ее речь, я впервые серьезно забеспокоился за вас и за дам.
– За дам! — вздрогнув, повторил Жак. — Как она осмелилась…
– О! Этой женщине смелости не занимать, и когда я представляю ее себе и вспоминаю, какое впечатление она произвела на слушавших ее, я готов прибавить, что она способна на все.
– Но что она могла такого сказать?
Тогда мэр очень подробно пересказал ему сцену, свидетелем которой он явился, слова, произнесенные госпожой Тарад, не забыв и тех двух строк, в которых Марселанж предсказывал свою смерть и заранее доносил на Бессона как на своего убийцу. Жак понял, какую опасность представляло для него предсказание человека, умершего от его руки, но после недолгой паузы совершенно спокойно сказал мэру:
– К счастью, всегда можно доказать, что в тот вечер я был в Пюи, лежал в постели больной и не мог ходить. А что касается дам, то только один человек знает, как они участвовали в этом деле. Могут поверить голосу только одного человека, а этот голос, что бы ни случилось, выступит только в их защиту.
– Да-да, дамы могут рассчитывать на вас, и они это знают, Жак. Но поверьте, вам и им надо остерегаться госпожи Тарад.
– Благодарю, господин Берже, благодарю, — поклонился Жак. — Но как-то нехорошо получится, если увидят, что вы разговариваете со мной.
– Вы правы. Прощайте, Жак.
Он ушел, а Жак Бессон продолжил путь, бормоча:
– Тем более надо избавиться от Юпитера.
Чрез пять минут он вошел в лес Риу и остановился в ста шагах от каменного креста. Он простоял там с полчаса, размышляя о сгущавшихся над ним тучах, когда вдали увидел Арзака вместе с радостно прыгавшим около него Юпитером. Доверие бедного животного к тому, в ком он всегда видел друга, его прыжки и радостный лай во время этой прогулки, в конце которой его ждала смерть, пробудили в сердце Жака нечто похожее на сострадание. Но тут же вспомнив обо всем, что сказал ему лардерольский мэр, он пробормотал:
– Могу ли я колебаться, когда на карту поставлены моя жизнь и жизни дам… нет-нет!
Когда минуту спустя Юпитер бросился в лес Риу вслед за Арзаком, он был обречен на смерть. Жаку Бессону оставалось решить только одно: какой смертью должен умереть его враг.
XIV
Войдя в лес, Арзак сказал Юпитеру:
– Я же говорил тебе: остерегайся, а ты не остерегся, тем хуже.
Потом он стал озираться по сторонам.
– Арзак! — закричали ему.
Арзак узнал голос Жака Бессона и быстро подошел к нему.
– Вот он, — сказал Арзак Жаку, указывая на Юпитера.
Как всегда, собака зарычала при виде Жака Бессона, но, как будто подозревая опасность, которая над ней нависла, она спряталась у ног пастуха, а не скалилась на своего врага.
– Послушай, — сказал Жак Арзаку, — я согласен с тем, что ты сказал мне вчера: нож и ружье не подойдут, а я придумал нечто получше.
– Что именно? — спросил Арзак.
– В лесу есть болото, в двухстах шагах отсюда.
– Ну есть.
– Мы бросим туда Юпитера.
– Он же умеет плавать.
– Но не с камнем на шее.
– Да, это мысль неплохая.
– Так не будет ни крови, ни шума.
– Это верно.
– Тогда пойдем.
Он пошел вперед сквозь заросли. Арзак двинулся за ним с Юпитером, который вместо того, чтобы прыгать около него, как он делал это раньше, шел за ним, опустив уши, даже время от времени поворачивая голову, как будто ему хотелось вернуться в Шамбла. Он словно предчувствовал, что против него что-то замышляют. Через десять минут они пришли к болоту. Берег был усеян листьями, а в черной неподвижной воде отражалось мрачное серое небо.
