Жорж Сименон - Человек из Лондона
— Почему ты так думаешь?
— Коридор освещен.
Когда чужих не было, свет в прихожей не зажигали.
— Ключ взяла?
Анриетта открыла дверь. Послышались голоса. Дочь решила оставить одежду и покупки в коридоре, но отец подтолкнул ее к кухне.
Там находился шурин со своей женой.
— А я и не знал, что вы должны прийти, — сказал Малуан, не глядя им в лицо.
В тот же миг раздался возглас матери:
— Анриетта, что это такое? Это тебе отец купил?
Она ощупывала плащ, шляпу, перчатки, посматривая на мужа с возрастающей тревогой.
— А мне ничего не купили? — захныкал Эрнест, развязывая пакет с чулками.
Золовка нашла плащ слишком кричащим. Шурин промолвил:
— Я только что говорил сестре, что ты неправильно поступил, забрав с надежной работы Анриетту, ведь она служила у торговцев, имеющих деньги.
На кухне собралось слишком много народа. Говорили все разом. Анриетта показывала туфли. На плите что-то подгорало.
— По теперешним временам трудно найти хорошее место.
Малуан опустил голову, как разъяренный бык. Все вокруг были возбуждены. Он чувствовал, что среди этой суматохи ему так и не удастся прийти к какому-то конкретному решению.
VIII
Застекленная переборка отделяла холл от столовой, мадам Дюпре могла руководить обслуживанием клиентов со своего места: одно окошко связывало ее со столовой, второе — с кухней.
— К черту все! — наконец пробормотал он и открыл дверь.
Он поднялся в спальню, чтобы переодеться.
Этим вечером было малолюдно. К ужину зашла пара, спросившая стоимость блюд: молодожены скромного достатка, которые отправлялись в Лондон в свадебное путешествие. Их посадили в левый угол, где они и стали есть, подавленные пышностью серебряных приборов и фрака Жермена.
За столом сидели только англичане, если не считать представителя какой-то фирмы, приехавшего в Дьеп на пару недель. Старый Митчел с дочерью расположился по одну сторону стола, инспектор Молиссон — по другую.
Ужин проходил в тишине, и мадам Дюпре знала, что до конца его все будут молчать. Так было всегда, если в зале не накрывали по крайней мере пять столов. Поскольку зал пустовал, Жермен подавал кушанья очень быстро и накидывался на пустые тарелки, точно коршун на добычу.
Когда он стал разносить сыр, хлопнула входная дверь. Послышались неуверенные шаги, и появилась молодая женщина. Она застенчиво огляделась по сторонам.
— Хотите снять номер? — громко спросила хозяйка.
Женщина ответила по-английски, и мадам Дюпре позвала Жермена, который немного знал этот язык.
Молиссон увидел женщину из столовой и поднялся, чтобы узнать причину ее взволнованности.
— Это жена Брауна, — прошептал он, перед тем как направиться в холл. — Хотел бы я знать, что ей здесь нужно.
— Я знаю! — Эва Митчел тоже встала, положила салфетку на стол и вызывающе улыбнулась инспектору. — Это я вызвала жену Брауна телеграммой.
Она не теряла ни минуты, нисколько не колебалась, как будто все предусмотрела заранее. Еще с порога холла Эва спросила по-английски:
— Миссис Браун, если не ошибаюсь? Будьте любезны пройти со мной в салон. Я мисс Митчел.
Миссис Браун было под тридцать; когда-то, лет десять назад, она была, видно, очень хороша какой-то хрупкой красотой, которая еще не исчезла, но несколько потускнела. Когда она выходила замуж за Брауна, то была одной из герлз в третьеразрядной труппе. Незаметная и покорная, она как бы просила прощения за то, что вообще существует на свете.
Эва Митчел присела на ручку кресла и закурила сигарету.
— Нет ли у вас вестей от мужа?
— Нет. Он должен быть в Роттердаме. Когда пришла ваша телеграмма, я подумала, что с ним произошел несчастный случай.
— Чем, по-вашему, занимается мистер Браун?
— Разъезжает с рекламой театрального грима и париков, производимых одной французской фирмой.
— Если он так сказал вам, то солгал. Муж ваш грабитель, а господин, что находится рядом с моим отцом, — инспектор Скотленд-Ярда, которому поручено его арестовать.
Она сказала это так просто, что миссис Браун окаменела, широко открыв глаза и даже не пытаясь протестовать.
— Мой отец, которого вы видите, директор «Палладиума» Гарольд Митчел.
Миссис Браун слегка поклонилась, скорее ослепленная этим именем, чем напуганная обвинениями девушки.
— Ваш муж украл у него более пятисот тысяч фунтов.
Молиссон наблюдал за женщинами через стекла перегородки: ему показалось, что миссис Браун, стоявшая перед мисс Митчел, готова сделать все, что ей прикажет собеседница.
— Если вам нужны доказательства, могу пригласить инспектора.
Но та покачала головой.
Именно в это время Малуан вошел в свою застекленную будку, сказав, как обычно:
— Привет!
— Привет, старина! Что с тобой? — спросил товарищ.
— Со мной? А что со мной может быть? — Он поставил на печку бидон, выложил на стол бутерброды и вынул из кармана газету. — Порт все еще кишмя кишит жандармами?
— Теперь они совершают обходы — огни от их электрических фонарей мелькают во всех закоулках порта.
Эва Митчел действовала решительно, она не давала своей собеседнице опомниться.
— Эти деньги — все, что у нас с отцом осталось. Если Браун вернет их, мы выделим ему часть и не станем возбуждать дела. Если же он откажется, то будет осужден и повешен за убийство.
— За убийство?
— Здесь, в Дьепе, три дня тому назад ваш муж убил своего сообщника Тедди. Вы знаете Тедди, не так ли?
— Он рекламировал товары той же фирмы, что и муж.
— Другими словами, они вместе проделывали свои номера. Браун очистил контору моего отца и присоединился к Тедди в Дьепе. Видно, при дележе они поскандалили, и ваш муж убил Тедди. Не верите, позовите инспектора. Теперь Браун скрывается где-то в городе, и именно вы должны его найти, чтобы передать то, что я сказала. Деньги у вас есть?
— Я уехала из Ньюхевена с двумя фунтами.
— Вот еще два. Поесть и переночевать можете здесь. Это недорого.
— Чего вы от меня хотите?
Она еще не плакала, но была уже близка к тому, постепенно начиная осознавать происшедшее.
— Решайте сами. Ищите! Дайте объявление в газету. Возможно, инспектор вам что-нибудь посоветует.
Эва Митчел вернулась к столу и принялась за десерт. Молиссон смотрел на нее с изумлением.
— Что вы сказали ей?
— Правду. Она скорее найдет мужа, чем мы. Может, он сам придет, узнав о ее прибытии.
— А если она его найдет?
— Этого я и добиваюсь.
— Но ведь он совершил преступление…
— Во Франции! Нас это не касается. Пусть этим занимается французская полиция.
Отец наблюдал за дочерью с неменьшим удивлением, к его восхищению примешивалось чувство смущения.
— Почему ты ничего не сказала нам?
— Потому что вы могли помешать мне.
Эва сидела спиной к застекленной перегородке салона, и только инспектор по-прежнему видел миссис Браун, которая вся съежилась в кресле, закрыв лицо руками. Молиссон положил салфетку на стол и вышел в салон. Молодая женщина подняла голову на шум шагов и, увидав инспектора, спросила:
— Это правда?
— Правда, — ответил он, садясь рядом. — Браун в тяжелом положении. Раньше ему угрожала только тюрьма, но теперь…
— А правда ли, что если он вернет деньги, то…
— Да, Митчел отзовет свою жалобу. Скотленд-Ярд не станет его разыскивать. Им займется французская полиция. Но уж это будет дело Брауна — ускользнуть от нее. На кого вы оставили мальчиков?
— Мальчика и девочку, — машинально поправила она. — За ними присмотрит соседка. Но скажите, что я должна делать?
Инспектор посмотрел на Митчелов, продолжавших есть, закурил трубку.
— Самое мудрое, вероятно, это ходить по городу, заглядывая в самые уединенные места. Дьеп невелик. Есть шанс, что Браун вас заметит.
Ей было страшно. Страшили пустынные улицы и даже встреча с мужем. Молиссон не знал, что еще сказать.
— Прежде всего я вам советую поужинать и лечь спать. Завтра у вас будет достаточно времени, чтобы принять решение.
И она осталась одна в маленьком салоне, куда зашла хозяйка, чтобы спросить — не хочет ли мадам поужинать? Она не поняла. Мадам Дюпре жестами объяснила, но миссис Браун покачала головой.
— Увидите, она его найдет, — утверждала Эва Митчел, — знаю, ей трудно, но и отцу в его возрасте нелегко остаться без денег, когда он сам обогатил стольких актеров.
Молодожены встали из-за стола, перешли в салон, но тут же его покинули, увидев женщину с красными от слез глазами. Спросив у хозяйки, есть ли в городе кино, театр, они направились туда.
В «Мулен Руж», на своем обычном месте у бара, сидела Камелия с блуждающим взглядом и горькой складкой у рта. Хозяин кончил читать газету.
