Агата Кристи - Багдадская встреча

Сэр Руперт выскочил на тротуар и подошел к прилавку. Здесь, взяв в руку один из серых горшков, он оживленно заговорил с лавочником по-арабски – слишком быстро и слитно для Шривенхема, который до сих пор разбирал арабскую речь с трудом и имел довольно ограниченный словарь.

Лавочник сиял, жестикулировал, раскидывал руки, что-то объяснял. Сэр Руперт перебирал горшки, задавал какие-то вопросы. Под конец выбрал один кувшин с узким горлышком, бросил лавочнику несколько монет и вернулся в машину.

– Интересная техника, – сказал он. – Они пользуются ею уже тысячи лет, и точно такая же форма отмечена в одном из горных районов Армении.

Просунув в горлышко палец, он пошарил внутри.

– Грубая работа, – равнодушно заметил Шривенхем.

– О да, художественных достоинств никаких. Но представляет исторический интерес. Видите, тут отбиты ручки? Предметы повседневного обихода дают нам немало исторических подсказок. У меня таких целая коллекция.

Автомобиль въехал в ворота Британского посольства.

Сэр Руперт пожелал, чтобы его немедленно проводили в предназначенную ему комнату. Любопытно, однако, что, прочитав Шривенхему целую лекцию на тему о кувшине, он сам этот кувшин преспокойно забыл в автомобиле. Шривенхем заботливо захватил его наверх и поставил на тумбочку у его кровати.

– Ваш горшок, сэр.

– А? Да-да. Благодарю вас, милейший, – рассеянно отозвался сэр Руперт.

Шривенхем напомнил ему, что обед будет готов очень скоро, а пока к услугам сэра Руперта большой выбор напитков. И ушел.

Когда дверь за молодым человеком закрылась, сэр Руперт подошел к окну и развернул на свету сложенную полоску бумаги, которую он вытащил из горлышка кувшина. Разгладил ее. На ней оказались написаны две строчки. Он прочитал их внимательно, потом чиркнул спичкой и бумажку сжег.

Затем позвонил слуге.

– Да, сэр? Распаковать ваши вещи, сэр?

– Пока еще не надо. Пригласите ко мне мистера Шривенхема. Сюда.

Встревоженный Шривенхем явился.

– Чем могу быть полезен, сэр? Что-нибудь не так?

– Мистер Шривенхем, мои планы подверглись радикальным изменениям. Я могу на вас положиться, надеюсь?

– Полностью, сэр.

– Я довольно давно не был в Багдаде, точнее, со времени войны. Большинство гостиниц расположено ведь за рекой, верно?

– Да, сэр. На улице Рашид.

– На берегу Тигра?

– Да. Самый большой отель – «Вавилонский дворец». Так сказать, официальная резиденция.

– А что вам известно о гостинице, которая называется «Тио»?

– Туда многие ездят. Неплохой ресторан. И заправляет там один удивительный тип по имени Маркус Тио. В Багдаде он – человек известный.

– Я хочу, чтобы вы сняли там для меня номер, мистер Шривенхем.

– Вы хотите… то есть вы не будете жить в посольстве? – испуганно спросил Шривенхем. – Но… но у нас уже тут все для вас устроено, сэр.

– Что устроено, может быть расстроено, – резко ответил сэр Руперт.

– Да, конечно, сэр. Я не имел в виду…

Шривенхем не договорил. Было ясно, что все равно потом виноватым окажется он.

– Мне нужно провести кое-какие переговоры деликатного свойства. И я выяснил, что в стенах посольства это сделать невозможно. Снимите для меня номер в отеле «Тио», ближе к вечеру я перееду, причем важно, чтобы мой переезд из посольства не афишировался. То есть я поеду в «Тио» не на посольской машине. Кроме того, мне потребуется билет на самолет в Каир на послезавтра.

Шривенхем совсем расстроился.

– Вы же предполагали пробыть здесь пять дней…

– Ситуация изменилась. Необходимо, чтобы я попал в Каир, как только покончу со здешними делами. Затягивать мое пребывание здесь опасно.

– Опасно?

Лицо сэра Руперта преобразила мужественная усмешка. Он снова стал другим человеком – не прусским ефрейтором, каким он только что представлялся Шривенхему, а обаятельным и скромным героем.

– Безопасность, признаюсь, никогда меня особенно не заботила, – сказал он. – Но в данном случае речь идет не только о моей собственной безопасности, но еще и о безопасности многих других людей. Так что, пожалуйста, сделайте все, о чем я вас попросил. Если билетов на самолет уже не продают, воспользуйтесь броней. А я до вечера пробуду в этой комнате. – Шривенхем только открыл было рот, чтобы выразить недоумение, как сэр Руперт пояснил: – Официально я болен. Приступ малярии. – Шривенхем кивнул. – Так что есть я не буду.

– Но мы могли бы прислать вам сюда…

– Двадцатичетырехчасовой пост для меня пустяк. Мне случалось в путешествиях голодать гораздо дольше. Делайте, что я вам велел.

Внизу Шривенхема окружили сотрудники, но он в ответ на расспросы только со стоном ответил:

– Целая драма плаща и шпаги. Никак не пойму, что это за фигура такая, сэр Руперт Крофтон Ли. То ли он от природы такой, то ли прикидывается. С этим своим широким плащом, бандитской шляпой и прочими причиндалами. У меня один знакомый читал какую-то его книгу и говорит, что, может, он и самохвал, но он действительно побывал во всех этих местах и все это с ним действительно было, – а я как-то не представляю себе… Хоть бы уж Томас Райс выздоровел и взял на себя ответственность! Да, кстати, что такое «зелень Шееле»?

– «Зелень Шееле»? – переспросил его приятель и прищурился. – Кажется, это клей для обоев? Или нет? Какая-то отрава. Одно из соединений мышьяка.

– Вот тебе на! – изумился Шривенхем. – Я думал, заболевание. Вроде дизентерии.

– Да нет же, это что-то химическое. С помощью чего жены отправляют мужей на тот свет, а мужья – жен.

Шривенхем озадаченно молчал. До его сознания постепенно дошло одно неприятное обстоятельство: Крофтон Ли намекал ему, что у Томаса Райса, советника по Востоку при Британском посольстве, не гастроэнтерит, а мышьяковое отравление. Мало того, сэр Руперт еще сказал, что и его жизнь тоже в опасности. И объявил о своем намерении предстоящие сутки не есть и не пить ничего, что приготовлено в посольстве. Это потрясло Шривенхема до глубины его порядочной британской души. Он не знал, что думать.

Глава 10

Виктория, принужденная дышать густой коричневой пылью, в восторг от Багдада не пришла. Всю дорогу от аэропорта до отеля «Тио» ее оглушал невыносимый шум. С одуряющим постоянством гудели автомобили, раздавались свистки, людские вопли и снова упорные, бессмысленные автомобильные гудки. Да еще в шум улицы тоненькой струйкой вливалась беспрерывная болтовня миссис Гамильтон Клиппс.

Так что в отель «Тио» Виктория приехала немного одуревшая.

От шумной улицы Рашид к Тигру вел узкий проулок. А там несколько ступеней вверх, и вот уже у входа в отель их встречает толстый молодой мужчина с ослепительной гостеприимной улыбкой от уха до уха и прижимает их – метафорически – к своей жирной груди. Очевидно, это и есть Маркус, или, правильнее сказать, мистер Тио, владелец гостиницы.

Его приветственная речь то и дело перемежалась громогласными указаниями обслуживающему персоналу:

– А, вот вы и опять у нас, миссис Клиппс, – но что с вашей рукой? – что это на ней надето? (Куда, дурни, тащите за ручку? Оборвется! Не волочите по полу пальто!) Ах, дорогая миссис Клиппс, какая ужасная погода в день вашего приезда! Я думал, самолет нипочем не сядет – он все кружил над аэродромом, и я сказал себе: «Маркус, уж как кто, а ты не будешь летать на самолетах – к чему вся эта спешка?». Вы, я вижу, привезли с собой молодую леди? – новая симпатичная барышня в Багдаде, это прекрасно! Почему же мистер Харрисон не приехал вас встретить? – я ждал его вчера – но, дорогая миссис Клиппс, вы должны немедленно что-нибудь выпить.

И вот, все еще чуть сомлевшая, испытывая легкое головокружение от двойной порции виски, которую, отметая возражения, ее заставил выпить Маркус, Виктория очутилась в комнате с высокими выбеленными стенами, где стояла большая кровать с медными спинками, французский туалетный столик по последней моде, старый викторианский платяной шкаф[68] и два ярких бархатных кресла. Ее собственный скромный багаж покоился у ее ног. Дряхлый желтолицый старичок с белыми бакенбардами, развешивавший в ванной полотенца, спросил, улыбаясь и кивая, не желает ли она, чтобы ей нагрели воду для ванны.

– А сколько на это нужно времени?

– Минут двадцать – полчаса. Я тогда пойду греть.

И с отеческой улыбкой вышел. Виктория села на кровать, испытующе провела ладонью по волосам. Волосы пропылились и слиплись, лицо, обсыпанное песком, горело. Она посмотрелась в зеркало – из брюнетки она превратилась в шатенку с красноватым отливом. Отвернув край портьеры, Виктория выглянула на широкий балкон, выходивший на реку. Но Тигр за облаком густой желтой пыли был не виден. Охваченная унынием, Виктория сказала себе: «Фу, какое отвратительное место».

Но потом взяла себя в руки, вышла на лестничную площадку и постучалась в дверь миссис Клиппс. Ей еще сначала надо было хорошенько потрудиться ради ближнего, прежде чем можно будет заняться собственным отмыванием и приведением себя в божеский вид.