Мартин Дэвис - Загадочная птица
Дамы двинулись дальше. Одна весело болтала, другая задумчиво кивала в ответ.
Наступила зима. Доктор Тейлор теперь приезжал реже и однажды явился рано утром в феврале, когда деревья были белыми от инея, а дорожка к двери покрыта льдом.
В доме стоял холод. В холле, где он положил шляпу и перчатки, можно было видеть свое дыхание, изо рта шел пар, но в комнате больного было по-настоящему тепло. Судя по углям, камин топился всю ночь. Пациент удивлял доктора. Шли месяцы, а тот и не собирался умирать. Но сейчас, взглянув на его изможденное лицо, доктор сразу осознал, что время пришло.
— Что вы станете делать? — тихо спросил он, закончив осмотр. — Это скоро пройдет.
— Я не хочу думать о его уходе, — ответила девушка и взяла руку отца.
Доктор Тейлор кивнул.
— У меня не так много знакомых, но тут неподалеку живет одна семья… вы могли бы пойти к ним, учить детей…
Девушка подняла голову.
— Вы же знаете, что говорят о нас. Нет, меня не возьмут. Такое невозможно, — произнесла она тихо, без эмоций.
— Очень жаль. — Хотя о чем он, собственно, сожалеет, было непонятно.
На пути к холлу его встретила сиделка Марта и пригласила в кухню.
— В деревне мне уже нигде больше не дают в долг от имени ее отца.
— Ну что ж, — проговорил он, — берите от моего имени.
Доктор не был богат, и у него у самого была семья, но он не мог позволить, чтобы эти люди голодали.
* * *Ночью девушка сидела в своей комнате, в темноте, и размышляла о вопросе, который задал доктор. Затем приоткрыла ставню и поежилась от холода. Над лугом висел полумесяц, но дубовая роща оставалась во мраке. Трава посверкивала, тронутая инеем. Она запахнула плотнее шаль на шее. Ответ на вопрос доктора был единственный, и многие бы подумали, что это ее вполне устраивает. Впрочем, теперь, когда дело близилось к развязке, ей уже было все равно.
Она представляла Джозефа Банкса, плывущего на корабле под полными парусами в южной ночи, и радовалась, что в отличие от нее ему не приходится долгими часами сидеть в темноте, в тесной комнате, надев смирительную рубашку холода. Теперь, когда близилась кончина отца, девушку не огорчала помолвка Банкса, то, что он нашел свое счастье. Глядя на темные деревья, она поняла, чем одарил ее отец, когда так упорно цеплялся за жизнь. Он подарил ей время. Передышку перед тем, как их мир развалится на части, чтобы она успела насладиться летним лесом, осознать потерю, а потом уметь справиться с той невероятной болезненной пустотой, которую ощутит после его смерти.
В своих мыслях Банкс был очень далек от зимнего Линкольншира, поглощенный общением с улыбающимися коричневыми людьми, обитателями островов южных морей. Если большинство из команды видели в них просто дикарей, то он видел лишь мужчин и женщин. И островитяне отмечали в Банксе сердечность, которая отсутствовала у моряков Кука. Они принимали его за своего.
Не менее он был очарован и природой этих мест, коралловыми рифами и джунглями. Не уставал наблюдать, как меняются цвета на водной поверхности, и изумляться разнообразию растительности на островах. Его собрание растений, птиц и животных росло и росло, и Банкс наконец начал осознавать, что обладает уникальными экспонатами, не имеющими аналогов в мире.
Он никогда не рассказывал ей о той ночи на острове Отахейте, с которой все началось. Именно после этой ночи она прочно укрепилась в его мыслях. Островитяне устроили в их честь праздник. Танцы, смех, веселье. Банкс отошел перевести дух, глянул сквозь пальмы на залитое лунным светом море и вдруг направился к воде. Он стоял на берегу, впитывая в себя окружающую красоту, чутко улавливая все ночные звуки — шелест листьев, жужжание насекомых, отдаленный плеск волн, ударяющихся о скалы, — и его охватила неизъяснимая печаль.
Вначале он не понимал причину и лишь спустя какое-то время догадался, что грустит о том, что ему никогда не удастся задержать эти дивные мгновения навсегда свежими в памяти. Да, на «Эндевуре» собрано много птиц и растений, но ему не удастся взять с собой совершенство красоты этих мест. И вот тогда Банкс подумал о девушке и ее рисунках. Если бы она находилась здесь, то сидела бы сейчас на берегу, сосредоточенно сохраняя все нюансы этой ночи.
Зима в Ревсби продержалась почти до конца марта, как бы в отместку за долгое лето. На Великий пост ручьи еще все были замерзшие, и земля тоже, не раскопаешь. Сжав губы, девушка ждала прихода весны, ждала окончания мучений. Дыхание отца было едва слышным, и каждый вдох давался ему со все большим трудом. Она уже перестала сомневаться в том, что это его последняя весна. Умывая отца, девушка обычно громко говорила о начале оттепели, рисовала яркие картины прихода тепла, словно ее слова могли побудить его продолжать жить. Затем подходила к окну, смотрела на хмурое небо и деревья, на которых еще не набухли почки.
Однако первая смерть в Ревсби в этом году нанесла неожиданный визит. В конце марта умер доктор Тейлор. Безнадежный пациент пережил своего доктора. Деревню потрясла потеря, на похоронах присутствовали скорбящие из пяти приходов. Девушка сидела дома и горевала у постели отца, ибо ей было отказано даже пройти за гробом этого добрейшего человека.
Марта посмотрела на изможденное лицо больного, на обледеневшие окна и решила остаться в доме. Продуктов теперь в кладовой должно хватить до весны, а там будет видно. Убитая горем хозяйка ничего не сказала, лишь поблагодарила взглядом. Ее тревожило, где взять деньги на похороны.
В Лондоне Харриет Блоссет тоже ждала. В первые месяцы после отъезда Банкса она носила свое ожидание, как траурное платье. На балах сидела скромно где-нибудь в уголке, и все вокруг говорили, что одиночество придает ей особое очарование. Дни напролет шила для него жилеты, которых набралось уже великое множество. Но шли дни, и вскоре ее начало тяготить это положение Пенелопы. Она была слишком красива, чтобы начать вдовствовать в таком юном возрасте. У нее появились кавалеры. Ни один из них, уверяла она себя, не может сравниться с Банксом, но все равно они были обаятельные, настойчивые и, самое главное, вот тут, рядом. Харриет Блоссет страдала по-своему, но от того не менее болезненно. Вначале считала дни, затем месяцы. А в день, когда была объявлена помолвка ее самой близкой подруги, подождала, пока останется одна, и расплакалась навзрыд.
В Ревсби тем временем умирающий наконец ослабил хватку. За окном уже расцвели желтые крокусы, когда, проснувшись ночью, девушка обнаружила, что он отошел.
8
В игру вступает новый участник
К счастью, на этой неделе занятий по расписанию у меня не было. Сорок минут ушло на то, чтобы отменить назначенные на ближайшие три дня встречи в университете и еще двадцать — чтобы подготовить к поездке мотоцикл. Катя пришла, когда я был в кухне, ждал, когда вскипит вода в чайнике. Я перехватил ее в холле, завел в кухню и подал чашку чая вместе с конвертом. Она осторожно раскрыла его.
Там лежали два листа ксерокопий. На первом — лицевая сторона конверта с четко получившейся маркой с Георгом V и смазанным почтовым штемпелем. Адрес выведен твердым, наклонным, легкочитаемым почерком:
Мисс Марте Эйнзби,
Олд-Мэнор,
Стамфорд,
Линкольншир
На втором листке письмо, написанное тем же наклонным почерком.
Отель «Савой»
17 января 1915 года
Моя дорогая Марта!
Полковник Уинстанли верен своему слову, и вот я в Лондоне. Собираться пришлось в спешке, потому не было времени тебе написать и предупредить и еще меньше, чтобы навестить. Конечно, жаль. Но я здесь пробуду немногим больше восьми часов. Передам бумаги генералу Уинтерсу и завтра на рассвете отправлюсь в расположение полка.
Твое письмо проследовало за мной по Франции и догнало только два дня назад. Какая печальная новость! Старик был хорошим человеком и большим нашим другом. Я рад хотя бы, что отошел он с миром. Старик это заслужил.
Замечательно, что ты успела перевезти к нам его птицу. Я всегда жаждал ее иметь, ты знаешь. Птица представляет огромную научную ценность. Даже если забыть, что она связана с капитаном Куком и Банксом. Она интересна сама по себе.
Когда я смогу наконец вернуться, мы составим ее подробное описание и сообщим в Музей естественной истории. Надо, чтобы они знали о существовании такого уникального экспоната. А до той поры храни ее как собственную жизнь. Следи, чтобы, не дай Бог, ее не утащил твой юный Vulpes!
Краткое пребывание в Лондоне принесло мне огромную пользу. Мой дух окреп, и я уверен, что воевать осталось недолго.
Передай от меня всем привет.
