Марджори Эллингем - Загадка Мистери Майл
Все улыбнулись. Отвращение молодого американца к собеседнику было очевидным. Он не делал попыток прервать поток слов, который извергал Барбер. Эксперт нес большой футляр для картин, который, однако, не ограничивал свободу его жестикуляции.
— Ну вот, — пробормотал Кэмпион, — он привез несколько картин для продажи. Бьюсь об заклад, что он утверждает, будто они принадлежат кисти Котмана…
К этому времени Марлоу и эксперт подошли к ним. Барбер поклонился дамам и, узнав Кэмпиона, приветствовал его как брата.
— Мы встречаемся вновь, мой друг! Вы думаете, я не помню вас, — зарычал он, — но я никогда не забываю ни лиц, ни имен. Ничего не ускользает от меня! Нет, нет, не напоминайте мне! Вы назвали мне ваше имя перед самым уходом, я помню. Ах, да, я вспомнил — мистер Пантеон — Алберт Пантеон.
Все посмотрели на Кэмпиона. Но он, казалось, совсем не был озадачен.
— Вы ошиблись. Мое имя Кэмпион. Алберт Кэмпион.
Все были несколько смущены.
Барбер посмотрел на них с подозрением. Бидди покраснела и обратилась к нему, пытаясь снять напряжение.
— Вы хотите видеть судью Лобетта, не так ли? Он исследует лабиринт. Я позову его.
Турок, казалось, заинтересовался.
— Лабиринт? — спросил он. — Ах, да, я теперь вижу! Он в кустах, как говорят австралийцы.
— Ну, мы все немного в кустах сегодня, — сказал Кэмпион.
Марлоу представил Барберу остальных, и Джайлс вежливо спросил, хорошо ли доехал посетитель.
— Великолепно! Правда, я не предполагал, что это так далеко. Вот почему я немного опоздал. Затем, что очень странно, я был задержан полицейским патрулем на дороге, в самом начале маленькой деревенской дороги, которая никуда не ведет. Хотя, конечно, я понимаю: они здесь, чтобы защитить судью Лобетта, — ухмыльнулся он.
Произнеся эту фразу, Барбер понял, что ему не следовало этого говорить. Он открыл было рот и собрался усугубить положение, принеся извинения, но Кемпион спас ситуацию.
— У вас есть разрешение? — спросил он. — Если нет, — заплатите нам, — продолжал он совершенно серьезно. — А для нас сейчас каждый фунт или два имеют значение, — добавил он многозначительно.
Барбер разразился смехом.
— Какая шутка, какая шутка! Со мной все в порядке, я тоже люблю пошутить, — добавил он с гордостью.
— Ну, где же отец? — сказал Марлоу. — Хватит ему уже бродить по лабиринту. Эй, пап!
Его голос гулко прозвучал над залитым солнцем садом и отозвался эхом. Ответа не было.
— Он заблудился, — сказала Изабель.
— Давайте пойдем в лабиринт и вытащим его, — предложила Бидди. — Я уверена, он не нашел центра.
— Он должен был найти. Я сообщил ему ключ к нему. Позови его снова, Марлоу, — сказал Джайлс.
— Сюда, папа! Серьезно, — голос Марлоу стало громче, — здесь тебя ждет посетитель. Выходи!
И снова только эхо прозвучало в ответ. В глазах Изабель появился испуг:
— Я думаю, с ним ничего не случилось?
Ее тревога передалась другим. Улыбка исчезла с лица Кэмпиона, и он побежал к лабиринту.
— Мистер Лобетт, — прокричал он, — ответьте нам, пожалуйста. Вы пугаете нас!
Они прислушались с беспокойством. Ощущение опасности росло.
— Он не отвечает, — сказал Барбер с идиотским видом. Бидди бросилась вперед.
— Пошли, Джайлс! Мы можем найти дорогу! Я пойду прямо к центру, ты — боковыми проходами!
Она исчезла в зелени, Джайлс последовал за ней. Остальные собрались у входа в лабиринт, прислушиваясь. Вдруг Изабель пронзительно закричала:
— Папа! Папа! Ответь мне!
Марлоу побледнел и обнял сестру.
— Это какое-то сумасшествие… Он должен быть там… Оттуда нет другого выхода, ведь так? — сказал он.
— Не думаю, — Кэмпион говорил с необычной для него серьезностью. — У лабиринтов никогда нет второго выхода.
Голос Бидди заставил его замолчать.
— Я здесь, в центре. Его здесь нет, Джайлс.
— Подожди минутку, — ответил молодой человек. — Попробуй тот фальшивый вход с центра.
Поиски продолжались в тишине. Алберт Кэмпион, который стоял у входа в лабиринт, повернулся к Марлоу и Изабель.
— Вы идите в ту сторону, а я пойду в эту. Может быть, он нашел какой-то выход.
— А мне что делать? — спросил Барбер.
— Вы оставайтесь здесь и дайте нам знать, если кого-нибудь увидите, — сказал Кэмпион и направился к восточной стороне лабиринта. Время шло. Кэмпион встретил Марлоу на дорожке, окаймлявшей четвертую сторону лабиринта. Выражение их лиц говорило само за себя.
— Это абсурд, — сказал Марлоу, как бы отвечая на незаданный вопрос. — Кусты по периметру лабиринта крепкие, как ледяная стена. Есть только один вход, в который он вошел, и выйти можно только через него. Он должен быть там, внутри. Он дурачит нас. Неужели он не понимает, как мы волнуемся за него?
Кэмпион был поражен.
— Давайте подойдем к другим. Возможно, он с ними, — сказал он.
Легкие шаги заставили их обернуться. К ним шла Бидди. Она была бледна, карие глаза потемнели.
— Алберт, — сказала она задыхаясь, — его нет. Мы прочесали весь лабиринт, Джайлс и я, нет даже следа его. Он как провалился сквозь землю…
12. Мертвое дерево
— Бесполезно прочесывать лабиринт дальше, — сказала Бидди беспомощно. — Его там нет…
Она и Изабель стояли у входа в лабиринт. Кэмпион ушел, чтобы переговорить с полицейским патрулем в дальнем конце Страуда. Джайлс продолжал обыскивать каждый угол лабиринта с собачьей настойчивостью, а Марлоу рассматривал почву, пытаясь найти следы. Барбер, крайне удивленный, сидел на земляном стуле на лужайке, не понимая, что происходит.
Изабель за последние десять минут еще больше побледнела, черты ее обострились, глаза расширились.
— Но это невозможно, — волнуясь сказала Бидди, — Он не мог выйти. Это какое-то чудо!
Изабель беззвучно шевелила губами. Казалось, она с трудом пыталась выдавить из себя слова.
— Они преследуют нас и здесь. Я знала, что мы не сможем уйти от них. Я знала…
Она вытянула руки, словно защищаясь от чего-то, и Бидди, взглянув на нее, бросилась к ней и успела подхватить ее, прежде чем она потеряла сознание.
Положив Изабель на землю, а голову ее себе на колени, Бидди крикнула Джайлсу, чтобы он вернулся из лабиринта.
Джайлс тотчас подбежал к ним и ужаснулся, увидев Изабель лежащей на траве.
— Боже мой, она ведь не умерла?
— Конечно, нет, дурачок! — сказала Бидди. — Подними ее и отнеси в дом. Она только потеряла сознание. Бедный ребенок, она так напугана. И я тоже, Джайлс. Где, черт побери, он может быть?
Джайлс отнес Изабель в дом и уложил ее в постель, где и оставил под присмотром своей сестры, затем вернулся обратно в лабиринт.
Он снова вступил в темные кусты и шел по узким тропам, снова и снова проходя те места, где уже был. Вдруг он остановился, рассматривая живую изгородь. Одно из деревьев было мертвым. Здесь, у самой земли, темнела дыра, ведущая в канаву, окаймлявшую поле. Он попытался пролезть через нее; это оказалось сравнительно легко. Открытие в какой-то степени облегчило его душу, оно позволило не думать о «чуде», что для его реалистического ума было непосильной задачей.
Канава, в которую он попал, оказалась сухой и чистой. Он осмотрелся по сторонам: слева проходила дорога, а справа, на расстоянии примерно двухсот ярдов, кончалось поле. Траву здесь давно пора было косить: она закрывала его с головой. Несколько человек вполне могли спрятаться в сухой канаве так, чтобы их не видели с дороги, но следов борьбы не было.
Неудовлетворенный, Джайлс вернулся в лабиринт тем же путем. И тут он услышал голос Кэмпиона:
— Эй! Кто-нибудь есть?
— Это я, — ответил Джайлс. Есть новости?
— Никаких, — сказал Кэмпион. — Это самое темное дело, с которым я когда-либо встречался. А что у тебя?
— Я не знаю… Спускайся в канаву, которая идет по краю поля, и я покажу тебе.
Он пролез через отверстие и повел Кэмпиона и Марлоу по канаве обратно к дыре.
— Видите это? Только здесь кто-то мог войти или выйти из лабиринта, не считая входа, насколько я понимаю. А я прочесал весь лабиринт. Вопрос в том, как кому-то удалось вытащить судью отсюда так, чтобы он не издал ни единого звука? Вы видите, нет никаких следов борьбы, и мы ничего не слышали.
— Мы не рассказали тебе еще о другом, — сказал Марлоу, — там стоят двое полицейских, и они поклялись, что ни пешеход, ни какая-либо машина не покидали Мистери Майл с четырех часов дня. И это не все. Я был у брата Джорджа — Энри. Он сидел все это время возле постоялого двора и клянется, что не видел ни души, кроме мистера Барбера, который остановился, чтобы спросить дорогу, и, кажется, произвел на него большое впечатление.
— Тогда он должен быть в усадьбе, — сказал Джайлс, и эта мысль, казалось, принесла ему облегчение. — Не мог же он потерять память? Он когда-нибудь прежде уходил так?
