Дэвид Маркум - Новые записки Шерлока Холмса (сборник)
Чуть позже в тот же день мы с Холмсом решили пройтись по главной улице. Я спросил, удалось ли ему отыскать хоть какие-то следы коррупции.
– Увы, Уотсон. Сдается мне, что подозрения миссис Тоу совершенно безосновательны. Быть может, всему виной ее возраст, она ведь уже довольно пожилая дама.
Мы остановились у старой кирпичной церкви. Огни фонарей близлежащей оживленной улицы отражались в ее окнах. Сама церковь напоминала те храмы, что мне приходилось видеть в Англии, – ее словно перенесли сюда из крохотной британской деревеньки. В вышине деревьев у кладбища шелестел ветер.
– Впрочем, время потрачено далеко не впустую, – продолжал Холмс. – Вчера Рэтбоун привез от своей сестры семейные документы. У нас действительно имеются родственные связи, вот только проследить их не так уж легко. Впрочем, родство с англичанами его впечатлило меньше, чем родство с немцами, а по этой ветке ему удалось отследить более глубокие корни.
Пятничный вечер мы провели в небольшом домишке на ферме при университете, хозяевами которого были преподобный Стивенсон и его жена. Их славный кирпичный домик с высокой покатой крышей внутри оказался куда просторнее, чем выглядел снаружи. Я прекрасно провел время, да и Холмс, похоже, расслабился и пребывал в хорошем настроении. На следующий день я принял предложение Стивенсона проехаться по округе, чтобы осмотреть отдаленные участки, которые прошли мимо моего внимания. Холмс решил продолжить свое расследование.
Стивенсон продемонстрировал мне места, где раньше располагались форты – стоянки, которые соорудили первые поселенцы. Изначально на этой территории обосновались индейцы чероки. Как оказалось, Великая индейская тропа войны, которая протянулась от северо-запада к отдаленным южным уголкам, пролегала именно через Мэривилл.
– Индейцы совершили несколько атак на эти укрепления. Впрочем, ничто не может сравниться с бойней, которую устроили чероки британским солдатам в середине восемнадцатого века.
Стивенсон пояснил, что примерно в двадцати милях к югу располагается разрушенный ныне опорный пункт, форт Лаудон, который соорудили еще до Американской революции. Несколько лет в нем располагались британские войска. Индейцы чероки несколько месяцев осаждали форт, а позднее позволили военным покинуть укрепление, взяв с тех обещание, что они вернутся в Англию.
Военные и их семьи оставили форт. За их плечами уже было несколько миль, когда индейцы нарушили договоренность и зверски убили всех британцев. Честно говоря, я был удивлен: мне всегда казалось, что все разногласия колонистов с коренным населением имели место на северо-востоке, а позднее – на западе. Я рос на книгах Купера, рассказах о ковбоях и индейцах. Когда пару дней назад я гостил у своих родственников на северо-западе, индейцы были упомянуты в разговоре один-единственный раз, когда мне рассказывали о коренном населении, покинувшем здешние земли задолго до колонистов.
Чуть позднее мы уже ехали в автомобиле Стивенсона на север, намереваясь осмотреть мраморные карьеры вдоль реки Теннесси, которые поставляли камень для строительства государственных зданий в Вашингтоне. Справа от меня располагался большой завод, который я приметил еще в день приезда.
– Это Алюминиевая компания, – пояснил Стивенсон, произнося слово «алюминий» на американский манер. – Самое крупное заводское здание в мире. Первую партию алюминия произвели только в прошлом году.
Далее он объяснил, что несколько лет назад научились получать алюминий из бокситовой руды, и после этого стали искать место под завод, на котором было бы достаточно электричества. Выбор пал на местности к северу от Мэривилла, поскольку она располагается неподалеку от железной дороги, что облегчает транспортировку готовой продукции. Во многих милях оттуда построили плотину гидроэлектростанции и к заводу через деревню протянули электрические кабели. Рассказывая об этом, мой новый друг выразил некоторое недовольство:
– Плотину построили в горах. А поскольку воду стали использовать для приведения в действие электрогенераторов, то горная река превратилась в озеро, затопив окрестности.
Поселение у плотины носило название Калдервуд. Обратившись к законодательному собранию штата с предложением возвести город, Алюминиевая компания указала точные координаты его будущего расположения. Все считали, что в его структуру войдет и зона у Калдервуда. Предполагалось, что новый город назовут Алькоа, что является акронимом от названия «Алюминиевая компания Америки».
– Однако никто и не предполагал, что координаты не имели к Калдервуду никакого отношения. Речь шла об участке значительного размера, который мы называем Северным Мэривиллом. Он располагается вон там, у завода, – уточнил Стивенсон. – Никто даже не взглянул на карту, и заявку утвердили. Так Мэривилл потерял треть территории, и на севере вырос другой город. Все это провернули, конечно, для того, чтобы налоговые поступления отправлялись не в Мэривилл, а новому городу, которым владеет компания.
Должен признать, – продолжил мой новый друг, – они стараются поддерживать городок в хорошем состоянии: проложили улицы, построили дома. Правда, многие из них похожи друг на друга. Говорят, собираются разбивать парки. Думаю, все обернется как нельзя лучше. В противном случае там и строить бы ничего не стали. Эту местность вообще-то раньше называли Трясиной Мэривилла: большие объемы подземных вод, а дренаж не осуществляется. Кто-то даже говорил, что там имеется парочка пещер.
На следующей неделе, в понедельник, Холмс продолжил свои изыскания, а я решил отправиться в Алькоа, чтобы взглянуть на самый крупный в мире завод. Тогда я и не подозревал, чем обернется для меня это путешествие.
Для начала я попросил Рэтбоуна отвезти меня к заводу на такси. Высадив меня, парень предложил подождать, но я отказался, поскольку собирался как следует изучить местность. Первым делом я отправился в главную контору, где в общих чертах узнал о способе получения алюминия, который изобрел Чарльз Холл, об истории самой компании и решении возвести на этом месте город. Впрочем, вскоре мне дали понять, что праздных туристов тут не приветствуют, и я покинул здание, намереваясь прогуляться по улочкам города, прежде чем вернуться на ферму.
Как и сообщил мне мой новый друг священник, многие дома действительно были похожи друг на друга: каждый имел деревянный каркас, и почти все они были одноэтажными. Вся местность была затянута дымом от сотен плит и каминов. Я заметил, что некоторые улицы носили названия по фамилиям известных ученых (Дальтон, Мори[4] и тому подобные). Но вот происхождение названий остальных – например, Воуз – осталось для меня загадкой.
Проходя по улице Мори, я заметил подростка, стоявшего перед двухэтажным домом, – он поливал деревце. По обеим сторонам улицы, в нескольких футах от дороги, рядами были высажены дубы. Уверен, что позднее улица стала невероятно красивой, но пока что дубы были лишь крохотными саженцами.
Когда я проходил мимо, мальчишка поздоровался со мной. Я остановился и ответил ему, отметив преимущества округи и ухоженность его дома. Он рассказал, что его отец является одним из руководителей компании, и потому их семье предоставлено право на проживание в более крупном, двухэтажном доме. Тут на крыльцо вышла женщина, которая, по всей видимости, приходилась пареньку матерью. Я представился и пояснил, что изучаю окрестности.
– А меня зовут миссис Уэйд, – сказала она. – Это Джеймс, мой сын. – И затем она любезно пригласила меня в дом выпить лимонада.
Миссис Уэйд исчезла за двустворчатой дверью, которая находилась слева от камина и вела в кухню, а я оглядел гостиную. Она тянулась вдоль левой стороны дома; по бокам и в ее задней части располагались высокие окна. Хотя утро выдалось довольно туманным, я был уверен, что днем выглянет солнце. На первом этаже дома, чем-то похожего на большой квадратный короб, по всей видимости, было всего три комнаты. Длинная гостиная для торжеств, в которой я остался, занимала левую половину первого этажа. Справа располагались кухня и небольшая столовая, соответственно – в задней и передней части. Лестница, по-видимому, находилась где-то за камином, между кухней и столовой.
Миссис Уэйд вернулась с лимонадом и, присев, принялась вежливо расспрашивать меня об Англии. Где-то посреди нашей беседы я вдруг обнаружил, что ее сын чем-то весьма взбудоражен. В конце концов мать не выдержала и спросила:
– Джеймс, в чем дело?
Тот что-то принялся ей нашептывать, но она велела говорить громче.
– Да это же доктор Уотсон! – воскликнул мальчик.
– Все верно, так и зовут нашего гостя.
– Да нет, это тот самый доктор Уотсон. Ну, как в «Шерлоке Холмсе»!
Хозяйка снова на меня взглянула, на этот раз приподняв бровь, будто просила подтвердить заявление сына. Я признал, что действительно являюсь тем самым доктором Уотсоном, и уточнил, что мы с Холмсом приехали в город на пару дней, но нам бы не хотелось, чтобы весть о нашем присутствии распространилась среди жителей.
