Эрл Гарднер - Дело иллюзорной удачи
– Но тогда тайна тотчас же перестанет быть тайной.
– Это точно, – подтвердил Мейсон.
– Я… Если честно, мне тревожно, Мейсон. Я не могу пойти к Уоррену, вы же понимаете.
– И вы понимаете, что я не могу сказать вам то, что вы хотите знать.
– А я надеялся, что скажете.
– Если Уоррен нанял меня и хочет скрыть этот факт, то я вряд ли могу выбалтывать кому-либо такую информацию.
– Я не прошу вас этого делать. Я прошу вас сказать мне… будут ли у меня какие-нибудь неприятности из-за того, что я натворил.
– Не думаю, – ответил Мейсон. – По-моему, вы действовали открыто и честно. Если обстоятельства именно таковы, как вы мне их описали, я не вижу, почему кто-то может на вас обидеться.
Баррингтон просиял.
– Благодарю вас, мистер Мейсон. Правда, я вам очень благодарен! Я понимаю, что вы не можете открыть мне все карты.
– И даже не могу вам сказать, светский или деловой характер носило мое присутствие на этом обеде, – добавил адвокат. – Могу лишь заверить вас, что Джадсон Олни пришел в этот офис для того, чтобы увидеться с Деллой Стрит, и рассказал мне ту же самую историю о круизе, которую потом рассказывал всем остальным.
– Значит, бизнес тут ни при чем, никакой связи с…
– Погодите минуточку, – остановил его Мейсон. – Я не хочу, чтобы вы приписывали мне ваши слова. Я вам сказал, что Олни пришел в этот офис увидеться с мисс Стрит. И что потом он рассказал мне ту же самую историю.
– Хорошо, хорошо. Наверное, кто-то пытается мне навредить.
– У вас есть какие-нибудь соображения, кто бы это мог быть? – поинтересовался адвокат.
– Полагаю, это женщина. По-моему, голос она изменяла очень неумело.
– А у вас есть какие-нибудь соображения, кто эта женщина?
– Ну, соображения всегда есть, – Баррингтон сделал неопределенный жест рукой, – но необязательно они что-то значат. Как вы, адвокаты, говорите, нужны доказательства. Не хочу никого обвинять даже намеком без доказательств.
– Иными словами, теперь ваша очередь быть осмотрительным, – констатировал Мейсон.
Баррингтон встал:
– Благодарю вас за то, что приняли меня, мистер Мейсон. Мне очень жаль, что я заварил всю эту кашу.
– Вовсе нет, – возразил адвокат.
– И вы сохраните мой визит в строгом секрете?
Мейсон пояснил:
– С точки зрения света все, что вы мне рассказали, конфиденциально. С точки зрения бизнеса я представляю клиентов. Я должен представлять моих клиентов, и время от времени мне приходится давать им информацию, которую мне удается добыть.
– Погодите, погодите минутку! – воскликнул Баррингтон. – Я рассказал вам все это не для того, чтобы вы передавали мои слова вашим клиентам.
– Тогда вам не надо было мне ничего рассказывать, – заявил Мейсон. – Адвокат – представитель своих клиентов. Он их агент. Он должен вести с ними честную игру.
– Ладно… Ну ладно, – притих Баррингтон. – Я к вам пришел, выложил перед вами все мои карты, пусть так оно и будет. Я верю в ваше умение держать язык за зубами и… почему-то думаю, что вы не выдадите меня без необходимости. До свидания, мистер Мейсон.
– До свидания, – довольно мрачно пробурчал Мейсон.
Через некоторое время он выглянул в приемную и обнаружил, что Герти ушла домой. Закрыв кабинет, по дороге к лифту Мейсон остановился перед офисом Пола Дрейка.
– Ваш шеф на месте? – спросил он у секретарши, самозабвенно болтающей с кем-то по телефону.
Та кивнула, махнула рукой в сторону массивной деревянной двери, ведущей во внутренний коридор офиса, и продолжила свою болтовню.
Адвокат отодвинул потайной засов на деревянной двери, прошел по длинному коридору с рядами маленьких кабинетов на каждой стороне, в которых оперативники обычно допрашивали клиентов и свидетелей, и вошел в кабинет детектива в конце коридора.
Там едва помещались стол и стул, два кресла для клиентов и корзина для мусора. На столе у Дрейка стояли четыре телефона, и по одному из них он говорил.
Пол кивнул Мейсону, знаком пригласил его сесть и проговорил в трубку:
– Хорошо, посмотрим, что вам удастся выяснить, но не раскрывайте ваши карты больше, чем это необходимо. Работайте по очереди, посмотрим, что можно выяснить сейчас же… Я знаю, это трудно, но постарайтесь. – Повесив трубку, он обратился к Мейсону: – Ты, наверное, хочешь знать, выяснили ли мы что-нибудь о человеке, который был в твоем офисе?
– Верно, – подтвердил тот.
Детектив усмехнулся:
– У этого парня хвосты, как у кометы Галлея.
– Что ты имеешь в виду?
– Ну, во-первых, за ним установлена грубая слежка. А в деле особой важности это означает и тонкую слежку по меньшей мере из двух, а то и из пяти человек.
– И твой человек осуществил тонкую слежку?
– Мои люди, – поправил Дрейк. – Я привлек двоих, дав им указание сменяться и постоянно держать меня в курсе дела… Вот что я могу тебе сказать, Перри. Этот парень знает, что за ним следят, и, думаю, ему известно, что в этом деле задействованы мои люди, хотя не очень уверен, потому что о таких вещах можно лишь догадываться. Но он, безусловно, знает, что за ним установлена грубая слежка.
– Да, я это знаю, – подтвердил Мейсон.
– Он остановился в маленькой гостинице «Эксман». Это небольшое здание, которое никак не соберутся снести. Оно зажато между двумя долгожителями. Скорее бы уж нашелся кто-нибудь, кто спроектировал бы современное офисное здание, тогда весь квартал пошел бы под снос. Номера в гостинице «Эксман» особенно дешевые.
– Под каким же именем он зарегистрировался?
– Под фамилией Ньютон, хотя я сомневаюсь, что это его настоящая фамилия.
– Он направился туда прямо из моего офиса?
– И все мои люди потопали за ним, – сообщил Дрейк. – Он заметил по крайней мере одного из следящих, но он ни от кого не пытается оторваться.
– Пол, с шантажистами я безжалостен, – напомнил Мейсон.
– А кто не безжалостен? – откликнулся тот.
– С ними я сделал бы даже то, что не укладывается в строгие рамки деловой этики.
– Когда имеешь дело с шантажистами, законы этики неприменимы, – согласился Дрейк.
– К твоему сведению, этого человека зовут Колли-стер Дамон Гидеон, он шантажист, и очень умный. А поскольку Гидеон только что вышел из федеральной тюрьмы, его положение довольно уязвимо. Иначе он уже давно смешал бы меня с грязью. Я вынужден блефовать с ним, но мне приходится вести игру так, словно у меня четыре туза.
– Кого же он шантажирует?
– Меня.
– Тебя? – удивился Дрейк.
– Вот именно.
– Что, черт возьми, у него на тебя есть, Перри?
– У него ничего на меня нет, но он может наделать немало неприятностей, если будет являться в мой офис каждый день.
– Ох-хо-хо, – отреагировал Дрейк. – Вот, оказывается, в чем дело! Полицейские детективы решат, что какой-то твой клиент приведет их к спрятанным деньгам?
– Точно, – подтвердил Мейсон. – Естественно, они заинтересованы во всех, кто имеет дело с Гидеоном.
– А поскольку он заходил к тебе, интересы полиции теперь сосредоточились на тебе.
– Может быть, еще нет, – засомневался Мейсон, – но если он зачастит сюда, то, безусловно, так и будет. Вполне возможно, полиция решит, что я посредник.
Дрейк нахмурился:
– Он может поставить тебя в очень неприятное положение, Перри.
Мейсон кивнул.
– И, – продолжил Дрейк, – тут ты ничего не сможешь поделать. Если он захочет приходить к тебе в офис, ты его не остановишь, разве что подашь жалобу на то, что он пытается тебя шантажировать. Но этого ты не сделаешь, защищая интересы своих клиентов.
– Вот поэтому я и говорю, Пол, что, когда имеешь дело с шантажистом, все средства хороши.
– Ты имеешь в виду что-нибудь конкретное? – полюбопытствовал Дрейк.
Мейсон кивнул:
– Ты можешь достать фотографии Гидеона?
– Конечно. Они есть в полицейских досье.
– А художника можешь найти?
– Художника? – удивился детектив.
– Полицейского художника, – пояснил Мейсон. – Мне нужна парочка хороших, вполне похожих портретов Гидеона, выполненных так, словно они составлялись с чьих-то слов. Ты же знаешь, как это делается. Попроси полицейского художника выполнить портрет Гидеона с фотографии, и так, чтобы на нем безошибочно угадывался Гидеон, то есть был на него очень похож.
– А что потом? – заинтересовался Дрейк.
– Потом я дам ему возможность уйти от преследователей – как от грубой, так и от тонкой слежки, так что он будет предоставлен сам себе.
– А как ты собираешься это сделать?
– Я дам ему деньги. Да, да, я собираюсь дать ему деньги!
– Как только ты дашь ему деньги, начнется одностороннее движение, – предупредил Дрейк. – Это все равно что бросать их в крысиную нору.
Мейсон помотал головой и улыбнулся:
– Как только Гидеон оторвется от слежки, он автоматически лишится всех алиби, которые у него только могут быть.
– А потом?
– А потом я внезапно покажу ему этот рисунок и скажу, что он выполнен полицейским художником с описания очевидца какого-нибудь налета, убийства или другого преступления, о котором он сможет прочесть в газетах.
