Джон Карр - Три гроба
— Да, я тоже боюсь попасть впросак. Вот почему, — с горечью добавил Мэнген, — меня отовсюду увольняют и, вероятно, уволят теперь за то, что я не позвонил в редакцию и не сообщил о случившемся. Шеф будет в ярости. Но я не Иуда. — Он переминался с ноги на ногу. — Было почти десять минут одиннадцатого, когда я почувствовал, что больше не могу этого выносить. Я бросил карты и сказал Розетт: «Давай включим свет в холле, выпьем или сделаем хоть что-нибудь». Я собирался позвонить Энни, но вспомнил, что сегодня суббота и у нее свободный вечер…
— Энни — это служанка? Совсем забыл о ней. Ну?
— Поэтому я подошел открыть дверь, но она оказалась запертой снаружи. Я сразу почувствовал… Знаете, как бывает, когда в вашей спальне есть какой-то предмет вроде картины или орнамента, настолько обычный, что вы его едва замечаете. Потом однажды вы входите в комнату, и у вас возникает смутное ощущение, будто что-то не так. Это раздражает и беспокоит вас, так как вы не можете понять причину. А затем вы внезапно осознаете, что этот предмет исчез. То же происходило и со мной — я знал, что что-то не так. Я чувствовал это с тех пор, как услышал голос этого типа в холле, но полностью осознал, только обнаружив, что дверь заперта. А когда я, как последний идиот, начал дергать ручку, мы услышали выстрел. Огнестрельное оружие в доме поднимает адский грохот, и мы услышали его даже внизу. Розетт закричала…
— Ничего подобного!
— Потом она сказала то, о чем подумал и я. «Это был не Петтис. Он пробрался к отцу».
— Можете назвать точное время выстрела?
— Да, было ровно десять минут одиннадцатого. Ну, я попытался взломать дверь. — Несмотря на неприятное воспоминание, в глазах Мэнгена мелькнула усмешка. — Вы когда-нибудь обращали внимание, как легко взламывают двери в книгах? Это просто рай для плотника. Двери взламывают там одну за другой под малейшим предлогом — например, если кто-то внутри не ответит на обычный вопрос. Но попробуйте проделать такое с одной из этих дверей! Я колотил в нее, пока чуть не сломал плечо, а потом решил вылезти в окно и войти снова через парадную или заднюю дверь. Но я наткнулся на вас, и остальное вы знаете.
Хэдли постукивал карандашом по записной книжке.
— А парадная дверь всегда остается незапертой, мистер Мэнген?
— Понятия не имею! Но это было единственным, что пришло мне в голову. Как бы то ни было, она оказалась незапертой.
— Вы можете что-нибудь добавить, мисс Гримо?
Веки девушки опустились.
— Ничего… Хотя кое-что могу. Но вас интересует все странное, верно, даже если это на первый взгляд не имеет отношения к делу? По-видимому, так оно и есть, но я все-таки расскажу… Незадолго до того, как позвонили в дверь, я подошла к столу между окнами взять сигареты. Радио было включено, как сказал Бойд, но я услышала где-то на улице или на тротуаре перед дверью какой-то стук — словно тяжелый предмет упал с большой высоты. Это был не обычный уличный звук — как будто упал человек.
Рэмпоулу стало не по себе.
— Стук? — переспросил Хэдли. — Вы не выглянули посмотреть, в чем дело?
— Выглянула, но не смогла ничего разглядеть. Конечно, я только отодвинула штору, но могу поклясться, что улица была пус… — Она оборвала себя на полуслове и застыла с открытым ртом. — О боже!
— Да, мисс Гримо, — кивнул Хэдли. — Все шторы были задернуты. Я заметил это, так как мистер Мэнген запутался в одной из них, вылезая в окно. Вот почему меня заинтересовало, каким образом посетитель мог увидеть вас в комнате через окно. Но может быть, они были задернуты не все время?
Последовало молчание, нарушаемое лишь приглушенными звуками на крыше. Рэмпоул посмотрел на доктора Фелла, который прислонился спиной к одной из неподдающихся взлому дверей, подперев рукой подбородок и надвинув на глаза широкополую шляпу. Потом Рэмпоул перевел взгляд на бесстрастного Хэдли и снова на девушку.
— Он думает, что мы лжем, Бойд, — холодно сказала Розетт Гримо. — Пожалуй, нам больше не стоит что-либо говорить.
Внезапно Хэдли улыбнулся:
— Я не помышляю ни о чем подобном, мисс Гримо, и объясню почему, так как вы единственная, кто в состоянии нам помочь. Я даже собираюсь рассказать вам, что произошло… Фелл!
— Что? — Доктор вздрогнул и поднял голову.
— Я хочу, чтобы вы тоже это послушали, — мрачно продолжал суперинтендент. — Недавно вы с удовольствием заявляли, что верите явно невероятным историям Миллса и миссис Дюмон, не называя никаких причин своего доверия. Я отплачу вам той же монетой, сказав, что верю не только им, но и этим двоим. Объясняя почему, я заодно объясню невозможную ситуацию.
На сей раз доктор Фелл встрепенулся, надул щеки и уставился на Хэдли, словно готовясь ринуться в бой.
— Признаю, что могу объяснить не все, — добавил суперинтендент, — но достаточно, чтобы сузить круг подозреваемых и рассказать о причине отсутствия следов на снегу.
— Ах это! — с презрением сказал доктор Фелл, тут же расслабившись. — Какое-то время я надеялся, что вы действительно что-то обнаружили. А это очевидно и так.
Хэдли с усилием сдержал гнев:
— Человек, которого мы ищем, не оставил следов на тротуаре и ступеньках крыльца, потому что не ходил ни там, ни там — после того, как снегопад прекратился. Он все время находился в доме, либо будучи его обитателем, либо — что более вероятно — прячась там после того, как ранее воспользовался ключом от парадной двери. Это объясняет все несоответствия в показаниях свидетелей. В нужное время он облачился в маскарадный костюм, вышел через парадную дверь на подметенное крыльцо и позвонил в звонок. Это объясняет, откуда он знал, что мисс Гримо и мистер Мэнген находятся в гостиной, несмотря на шторы, — он просто видел, как они туда вошли. Наконец, это объясняет, каким образом он смог войти снова после того, как входную дверь захлопнули у него перед носом и велели ему ждать на крыльце, — у него был ключ.
Доктор Фелл медленно кивал, бормоча себе под нос.
— Хмф, да, — сказал он, скрестив руки на груди. — Но зачем даже слегка чокнутому субъекту проделывать столь изощренный фокус-покус? Если он проживает в этом доме, то еще куда ни шло, — он хотел, чтобы визитера сочли посторонним. Но если он действительно явился снаружи, зачем было рисковать, прячась в доме задолго до того, как он был готов действовать? Почему не прийти в нужное время?
— Во-первых, — ответил Хэдли, методично загибая пальцы, — он должен был выяснить, где находятся обитатели дома, чтобы ему не помешали. Во-вторых — что более важно, — он хотел добавить завершающие штрихи к трюку с исчезновением, не оставив следов на снегу. Трюк этот был самым главным для… скажем, для чокнутого братца Анри. Поэтому он вошел во время снегопада и ждал, когда снег прекратится.
— Кто такой братец Анри? — резко осведомилась Розетт.
— Это всего лишь прозвище, дорогая моя, — вежливо отозвался доктор Фелл. — Я говорил вам, что вы его не знаете… А теперь, Хэдли, я вынужден возразить вам. Мы так легко говорим о начале и прекращении снегопада, словно его можно регулировать как водопроводный кран. Но каким образом убийца мог определить, когда снегопад начнется или прекратится? Едва ли он думал: «Ага! В субботу вечером я совершу преступление. Думаю, снег пойдет ровно в пять часов и прекратится в половине десятого. Это даст мне время войти в дом и приготовить мой трюк к концу снегопада». У вашего объяснения больше препятствий, чем у вашей проблемы. Куда легче поверить, что человек прошел по снегу, не оставив следов, чем что он точно знал, когда будет снег, чтобы пройти по нему.
Суперинтендент был раздосадован:
— Я пытаюсь добраться до сути дела. Но если вы возражаете… Неужели вам не ясно, что это объясняет последнюю проблему?
— Какую?
— Наш друг Мэнген говорит, что посетитель угрожал нанести визит в десять, а миссис Дюмон и Миллс — что в половине десятого… Погодите! — остановил он Мэнгена. — Лжет ли кто-то из них? Во-первых, какая может существовать причина, чтобы впоследствии лгать о времени, когда угрожал прийти посетитель? Во-вторых, если один говорит о десяти часах, а другие — о половине одиннадцатого, значит, кто-то из них, виновен он или нет, должен был знать заранее о времени визита. И кто же оказался нрав?
— Никто, — сказал Мэнген. — Визитер явился без четверти десять.
— Да. Это признак того, что никто не лгал и что визитер назвал время прихода не точно, а приблизительно — от половины десятого до десяти. А Гримо, хотя и старался изо всех сил притворяться, будто угроза его не напугала, тем не менее упомянул обе цифры, дабы обеспечить присутствие всех. Моя жена делает то же самое, приглашая на игру в бридж… Но почему братец Анри не мог назвать точное время? Потому что, как сказал Фелл, он не мог регулировать выпадение снега, как мы регулируем поток воды в кране. Он мог рискнуть, рассчитывая, что этим вечером, как и несколькими предыдущими вечерами, будет снегопад, но должен был ждать хоть до полуночи, пока снег не прекратится. Но ему не пришлось ожидать долго — снегопад закончился в половине десятого. После этого он действовал, как действовал бы любой маньяк, — подождал пятнадцать минут, чтобы потом не было споров, и позвонил в дверь.
