Эрл Гарднер - Дело полусонной жены

– Ваш муж сказал мне, что его пытались отравить.

– Да, у нас обоих было пищевое отравление. А теперь утверждают, что в пище действительно был обнаружен яд.

– У вашего мужа были враги?

– Да.

– И много?

– Полагаю, что да.

– Как вы ладили между собой?

Она тяжело вздохнула:

– Как и многие другие супруги в наше время. Но я всячески старалась сохранить лояльный подход.

– Вы полагаете, что у него были другие женщины?

– Не знаю. Никогда не спрашивала его об этом.

– Но вы думаете, что были?

– Он возвращался домой очень поздно, обычно среди ночи, и при этом не желал говорить со мной. Свои мысли он держал при себе. Он не мог не видеть моих усилий вести себя так, как ему бы хотелось. Во всяком случае, когда он желал остаться один, я никогда не навязывала ему своего общества.

– И не задавали никаких вопросов?

– Никаких. Я полагаю, что именно из-за этого возникает большинство разводов. Супруги слишком вмешиваются в дела друг друга. В конце концов, невозможно же удержать взрослого человека от исполнения собственных желаний. В ту минуту, как один из супругов, а особенно это относится к мужчинам, начинает чувствовать, что кто-то мешает его свободе, он начинает сожалеть о том, что променял холостую жизнь на семейную.

– Итак, вы испытали некоторое разочарование в супружеской жизни, миссис Шелби?

– Точнее сказать, если уж вы хотите это знать, разочарование в Скотте Шелби.

– Был ли у вас какой-нибудь другой, более привлекающий вас мужчина?

– Нет, – ответила она, прямо глядя в глаза Мейсону.

– Я хочу задать вам один вопрос, миссис Шелби. Вы сказали мне всю правду насчет сегодняшнего происшествия?

– Абсолютно всю, мистер Мейсон. Клянусь честью!

Мейсон размышлял несколько секунд. Затем вдруг спросил ее резко:

– Скажите, вы звонили по телефону Паркеру Бентону с советом устроить эту прогулку на яхте для удачного завершения деловых переговоров?

Она удивленно взглянула на него:

– Кто сказал вам об этом?

– Вы звонили?

– Да. Но как вы узнали об этом?

– Я не знал, я просто спросил у вас.

– Я сделала это по просьбе мужа. Он пришел расстроенный и сказал, что виделся с адвокатом, который, по его мнению, представляет интересы Паркера Бентона, что у него был шанс уладить одно спорное, но чрезвычайно важное для него дело и что по собственной глупости он не использовал эту возможность. Затем он сказал, что, может быть, еще не поздно уладить это дело и что для этого я анонимно должна поговорить с мистером Бентоном и сказать ему, что он, Шелби очень упрям и неуравновешен, а его жена, наоборот, спокойная и выдержанная женщина, которая сумеет повлиять на мужа. После этого я должна была посоветовать Бентону пригласить нас обоих на прогулку на его яхте в надежде на то, что там, в дружеской обстановке, мы сумеем обо всем договориться.

– Ну а теперь, – сказал Мейсон, – я задам вам вопрос чрезвычайной важности. Скажите, до этого вечера был ли между вами и вашим мужем какой-нибудь разговор о том, чтобы покататься на яхте Бентона?

– Нет, не было.

– Вы убеждены в этом?

– Да, конечно, Скотт вообще почти и не знал Бентона.

Мейсон нахмурился.

– Скотт предлагал мне покататься в конце недели на другой яхте, – продолжала миссис Шелби, – которую он собирался приобрести и хотел перед этим детально осмотреть. Он вместе со своим другом собирался пригласить на прогулку целую компанию…

Она умолкла, услышав, что кто-то стучит в дверь каюты Мейсона.

Мейсон подошел к двери и открыл ее. К его удивлению, на пороге стоял шериф, а рядом с ним сержант Дорсет.

– Зачем вы явились сюда? – спросил Мейсон. – Разве это входит в вашу компетенцию?

Дорсет ответил жестко:

– Я пытался остановить ее прежде, чем будет слишком поздно, но, к сожалению, мне это не удалось.

– Слишком поздно для чего, сержант?

– Для того, чтобы спасти жизнь Скотта Шелби, – отчеканил Дорсет.

– Вы знали о том, что его жизни угрожала опасность?

– У меня было вполне достаточно улик, чтобы сделать такой вывод.

Мейсон взглянул на него испытующим взглядом:

– Давайте, давайте, Дорсет. Нет ни малейшей надобности сохранять тайну.

– Ну что ж, если вы непременно этого хотите, я скажу вам. Я явился сюда потому, что имею ордер на руках.

– Какой ордер?

– Ордер на арест Марион Шелби, обвиняемой в покушении на убийство своего мужа при помощи яда. Она всыпала большую дозу мышьяка в обед своего мужа, который, несомненно, погиб бы, если бы не спешная и высококвалифицированная медицинская помощь.

Марион Шелби отшатнулась так, будто слова Дорсета были пулями, попадавшими прямо в ее тело. Затем она подошла к Мейсону, как бы ища возле него защиты.

– Вы… Вы не имеете права говорить подобные вещи. Это неправда. Это…

– Успокойтесь, – сказал ей Мейсон. – Выслушаем сержанта Дорсета до конца.

– Разве этого недостаточно?

– Если у вас имеется еще что-то в запасе, хотелось бы узнать и это.

– В свое время.

Мейсон заговорил медленно и внушительно:

– При создавшихся обстоятельствах, миссис Шелби, принимая во внимание то, что вы арестованы, я советую вам вообще не давать никаких показаний.

– Но я собираюсь отрицать это абсурдное обвинение. Оно абсолютно ложно и сделано со злым умыслом.

– В этом вы правы. Можете отрицать. Ну а теперь запомните, миссис Шелби: если вы хотите, чтобы я защищал вас, то вам придется точно выполнять мои советы. Представителям прессы вы будете отвечать: «Мне нечего вам сказать», – а в полиции будете повторять только одно: «Не виновата. Однако не собираюсь спорить с вами в отсутствие моего адвоката, а когда он придет сюда, он сам будет говорить с вами».

– Понятно, – проворчал Дорсет, – по старой формуле.

– Совершенно верно, – ответил Мейсон. – Всякий раз, как у меня появляется клиент, являющийся жертвой состряпанных обвинений, я неизбежно прибегаю к той же формуле.

– «Состряпанных обвинений», – рассмеялся Дорсет.

– Я назвал это именно так, – ответил Мейсон.

– Ну хорошо, выслушайте все остальное, – сказал сержант. – Она уговорила мужа застраховать свою жизнь в ее пользу, и притом на большую сумму, затем написать официальное завещание тоже на ее имя. После этого она отправилась в аптеку, где купила мышьяк якобы для того, чтобы травить крыс. Однако этот мышьяк каким-то образом оказался в обеденной тарелке ее мужа.

– Но я и сама была отравлена одновременно с ним! – перебила его Марион.

– Конечно, – терпеливо возразил ей Дорсет, – однако вы были достаточно осторожны, чтобы в свою тарелку всыпать лишь символическую порцию, в то время как мужу дали смертельную дозу.

– Это неправда.

– Помните, какая сумочка была у вас в руках в тот день? Коричневая, из телячьей кожи, в цвет вашего костюма? – спросил Дорсет.

– Да.

– Так вот, в этой сумочке мы нашли в бумажке немного оставшегося мышьяка.

– Нет, этого не могло быть! – с негодованием воскликнула миссис Шелби.

– И придется сознаться в том, что сами купили этот мышьяк. Вы не потрудились пойти для этого в какую-нибудь отдаленную аптеку, а пошли в самую ближнюю от вашего дома.

– Зачем мне было идти куда-нибудь еще? Я не собиралась ничего скрывать.

– Где именно вы купили мышьяк?

– Будьте осторожны, – подсказал ей Мейсон.

– Я вовсе не собираюсь быть осторожной, мистер Мейсон. Мне незачем скрывать что-либо. Я купила мышьяк, чтобы травить крыс, и сделала это по просьбе своего мужа.

– А что вы сделали с ним, принеся его домой? – спросил Дорсет.

– Отдала мужу.

Дорсет рассмеялся:

– Видимо, это побудило его пригласить вас в ресторан и всыпать яд в собственную тарелку! Немного подсыпал вам, а остаток вложил в вашу сумочку. Интересное кино!

– Я…

– Возможно, что дело обстояло именно так, сержант, – вмешался Мейсон. – И хотя вы сказали это с целью проявить свое остроумие, вы, быть может, нарисовали правильную картину. Миссис Шелби, больше нам вообще незачем разговаривать.

Однако Дорсет не унимался:

– Итак, миссис Шелби с горечью убедилась в том, что яд недостаточно верное орудие убийства. Поэтому сегодня вечером она взяла в руки шестизарядный револьвер из ящика своего мужа, столкнула его в воду, выстрелила в него и после этого начала громко вопить о помощи.

– Это не так. Я ничего подобного не делала. Я уже обо всем рассказала офицеру, который меня допрашивал, и объяснила, как все это случилось.

– Я бы сказал, что это удачная выдумка, – вяло возразил Дорсет.

– Это истинная правда!

– Послушайте, – сказал Мейсон, – если вы думаете, что стреляла она, то возьмите отпечатки ее пальцев и…

– Форменная чепуха! – возразил Дорсет. – Я нисколько не верю в эту методику в случаях преднамеренного убийства. Она надела перчатку, нажала на револьверный спуск, а затем выбросила эту перчатку за борт. Из этого револьвера выстрелили совсем недавно, так как в стволе еще сохранился свежий запах пороха. Да она и не отрицает, что держала это оружие в руке в ту минуту, когда был застрелен ее муж.