Джон Харви - Грубая обработка
«Ну ладно, — подумала Мария, приходя в себя после наркоза, — по крайней мере, ты еще можешь делать деньги».
Первой работой Гарольда на телевидении была постановка драмы о Гренаде. Он много размахивал руками, называл всех актеров, независимо от их пола, «любовь моя», и, что особенно важно, между ним и обслуживающей командой установились такие отношения, что они стали называть друг друга по имени. Он всегда следил, чтобы операторы не оставались без выпивки по окончании работы. Он повесил себе на шею дорогие очки и постоянно посматривал через них, отыскивая правильный угол съемки. Он отвечал «да» на все предложения и никогда не произносил «нет». Он всегда был в работе. Его агент старался достать ему последние произведения самых молодых и популярных авторов.
Сейчас он работал на телевидении Мидленда над сериалом о рабочей семье, которая получила целое состояние, играя на автоматах. «Дивиденды» — таким было рабочее название сериала.
Резник остановил свою машину перед передвижной столовой и сразу вспомнил, что следовало бы вначале заехать домой и накормить котов. Он надеялся, что встреча не займет много времени и коты простят его. Рядом с фургоном для готовки стоял двухэтажный автобус, между сиденьями которого стояли узенькие столики. Остатки вечернего салата свешивались с краев больших блюд, рядом с металлическими сосудами с чаем и кофе стояли подносы с фруктами и сыром. На доске для меню было написано: «Пудинг с вареньем» и «Пудинг из хлеба и масла». Над всем царил запах жира, в котором жарились картофельные палочки.
Резник постучал пальцем в окно фургона с эмблемой телевидения Мидленда. Водитель снял с лица развернутые листы газеты «Сан» и опустил стекло.
— Я ищу Гарольда Роя, — обратился к нему Резник.
В облике водителя было что-то знакомое, но инспектор не смог определить что именно. Водитель скосил глаза в сторону:
— Это там.
— Спасибо, — ответил Резник, перешагнул через невысокое заграждение и пошел через дорогу. Полицейский-регулировщик в форме узнал Резника и стал отгонять четырех маленьких ребятишек, которые крутились вокруг него.
— Добрый вечер, сэр. Не знал, что вы здесь.
— Да я на минутку, по делу.
— Да, сэр.
Еще два фургона стояли у обочины. В них актеры, дожидаясь вызова, играли в карты, решали кроссворды, читали. От третьего фургона, ближе к перекрестку тянулись толстые кабели. Такие же кабели подходили и к съемочной площадке. На подставках были установлены юпитеры, а за пределами освещаемых ими участков стояли группы дымящих сигаретами мужчин.
Мимо Резника проскочила молодая женщина с тревожным выражением лица, одетая в ярко-синий жакет члена экипажа бомбардировщика и в красные бейсбольные сапоги с белыми звездами по бокам. На спине жакета в самом центре был вышит кулак с поднятым вверх средним пальцем.
— Наоми! — выкрикнула она в «уоки-токи», который держала в руке. — Мне срочно нужен здесь Лоренс!
Ответ был настолько пронзительный, что Резник ничего не понял.
— Вы! — заявила она затем, устремив свой палец на Резника, причем все пальцы ее перчатки были разного цвета. — Идите за фургон. Назад!
— Я разыскиваю…
— Назад!
Резник поднял брови и повернул к фургону. В это время человек, которого он видел за рулем красного «ситроена», отодвинул скользящую дверь и выпрыгнул из машины. Гарольд Рой был одет в синий жакет до талии, сшитые на заказ джинсы и коричневые кожаные сапоги. Белый шарф обвивал ворот красной шерстяной рубашки.
— Крис, не будешь ли ты добра сказать мне, какого черта мы ждем? Эта сцена была освещена и подготовлена уже пятнадцать минут назад.
— Лоренс, — произнесла девушка. Ровный тон, которым она говорила, не скрывал ее неприязни.
— Что с ним?
— Он переодевается.
— Именно сейчас? Он меняет костюм? Через полчаса после того, как его вызвали на площадку?
— Он уже идет.
— Уже?
— Уже.
Гарольд Рой отступил назад на пару шагов и посмотрел вокруг. Некоторые актеры следили за этим словесным обменом, но большинство продолжали беседовать или же стояли, прислонившись к чему-нибудь и явно скучая.
— Стало известно, что Маккензи хочет спросить, почему мы снова отстаем от графика, — заявил Гарольд, обращаясь ко всем присутствующим. — И я собираюсь проследить, чтобы пострадали за это именно те, кто виноват в срыве съемок.
Крис повернулась к нему спиной и ушла, оставив ответ за вышитым пальцем на жакете.
Через несколько секунд она вернулась вместе с актером, которого Резник узнал по рекламе кофе. Худой человек с косичкой в блестящем черном костюме парашютиста семенил за ними, снимая прилипшие нитки со спины жакета актера.
— Внимание всем, занимайте позиции, пожалуйста.
Гарольд Рой отодвинул дверку фургона и закрыл ее за собой. Резник понял, что это не лучшее время, для того чтобы говорить с ним по поводу грабежа в его доме.
— Алло, — прозвучал голос на другом конце провода.
— Алло. — Мария смотрела по телевизору сериал «Даллас» Почему ее драгоценный Гарольд никогда не брал что-либо подобное для съемок?
— Алло, — повторил голос.
— Кто это? — бросила в трубку Мария. Голос был знакомый, и она подумала, что это кто-то со студии, может быть, даже продюсер. — Это Мак? — спросила она. Теодор Джеймс Маккензи был продюсером и автором «Дивидендов» Когда он был в хорошем настроении, он любил, чтобы его называли Мак.
— Нет. — Пауза. — Вы знаете, кто это.
Тогда она поняла. Она повернулась и прислонилась затылком к стене. «Вы никогда не сможете удержать Джона Росса вдали от меня!» — кричала Сью Эллен из арендованного ими двадцатичетырехдюймового телевизора «Сони».
— Вы знаете, не так ли?
Дрожащей рукой Мария положила трубку.
Лоренс должен был пройти десять метров по тротуару, посмотреть на свои часы под фонарем, пройти еще пять метров, посмотреть вверх на окна спальни в кирпичном доме и сказать: «Черил, вам никогда не захочется прогнать меня со своей кровати, так помогите мне!»
Ему пришлось повторять это очень много раз, и, насмотревшись на это зрелище, Резник вернулся к полицейскому, направлявшему движение транспорта.
— Сколько еще это будет продолжаться? — поинтересовался он.
Тот посмотрел на свои часы.
— Не больше часа, сэр. Можете быть уверены.
— Работают точно по часам, не так ли?
— На счет. Пять, четыре, три, два, один. Как будто кто-то нажимает на выключатель.
Резник кивнул и отошел на несколько шагов. Два худеньких мальчугана, которые тянули за форменные брюки полицейского и пытались сплюнуть на его ботинки, но так, чтобы он не заметил этого, переключили свое внимание на Резника.
— Вы с телевидения? — спросил один из них. На его щеке было яркое пятно то ли от ожога, то ли с рождения — определить это было невозможно.
Резник покачал головой.
— Я тебе говорил! — заявил его товарищ. Его волосы были подстрижены так коротко, что проглядывала кожа.
— Он врет! Вы обманываете, мистер, не правда ли? Я видел вас.
— Нет, — отмахнулся Резник, отходя от них.
— Послушайте! — закричал мальчик с пятном. — Скажите нам!
— На вашем месте я бы был поосторожней, — обратился к ним полицейский. — Он офицер полиции, детектив-инспектор.
Резник бросил на него благодарный взгляд.
— Он ваш босс, что ли?
— Не совсем так.
— Но он босс. Эй, мистер, прикажите ему что-нибудь сделать.
— Я скажу, что тебе делать, — это сматываться отсюда, Скрам. — Полицейский отогнал от себя мальчишек, они отскочили от него так, чтобы он не смог до них дотянуться, подошли к стоявшим неподалеку сотрудникам телевидения и стали клянчить у них сигареты.
— Полагаю, что наивно спрашивать, где их родители, — заметил Резник, и почему они разрешают им бегать по улицам.
— Лучше, чтобы они были здесь на виду, — отозвался полицейский, — чем вытаскивали радиоприемники из чьих-то машин, копались в мусоре или забирались в дома через окна в ванных комнатах.
Вот тогда Резник и вспомнил, почему показался ему знакомым водитель, спавший под газетой «Сан».
Первую порцию виски Мария выпила очень быстро, вторую она заставила себя пить маленькими глоточками и медленно. Она где-то читала, что, если пить спиртное мелкими глотками, то быстрее пьянеешь. Или это только тогда, когда пьешь через соломинку?
Она переходила из одной комнаты в другую, заверяя себя, что, когда он позвонит снова, она будет готова и совершенно спокойна. На этот раз она будет благоразумной и спросит его, чего он хочет?
В доме было три телефона, но ни один из них не звонил.
— Альф?
Шофер уже больше не дремал, он стоял у фургона-буфета и разговаривал с человеком в белом фартуке, который разрезал на две половинки мягкие булочки.
