Рекс Стаут - Если бы смерть спала

— Доброе утро, — приветствовал я его. — Опять вы не дождались, пока я надену туфли.

Он прикрыл за собой дверь.

— Срочное сообщение, Джим Ибер мертв. Его тело найдено в его квартире. Убит. Из огнестрельного оружия.

Я уставился на него, стараясь не переигрывать.

— Когда?

— Услышал об этом по радио в восьмичасовой сводке. Они обнаружили тело вчера вечером. С пулей в затылке. Больше никаких сведений. Даже не упомянули, что Ибер служил у меня. — Джарелл направился к креслу, тому, огромному, что стояло у окна, и плюхнулся в него. — Хочу обсудить это с вами.

Возле этого самого кресла я только что поставил свои туфли с чистыми носками внутри, намереваясь сесть в него обуться. Я забрал их оттуда, сел в другое кресло, застегнул брюки и, надевая носок, сказал:

— Если они еще не докопались до того, что он служил у вас, сами понимаете, докопаются.

— Я это понимаю. Они могут в любую минуту нагрянуть. Как раз насчет этого я и хотел с вами поговорить.

Я взял второй носок.

— Валяйте.

— Вам, Гудвин, известно, что такое расследование по делу об убийстве. Известно лучше, чем мне.

— Да. Нешуточное дело.

— Вот именно. Вполне возможно, что они уже кого-то заподозрили, даже, возможно, арестовали, хотя по радио об этом не сообщилось. Но если они никого не арестовали и не арестуют в ближайшее время, представляете, что начнется? Они будут везде совать свой нос, причем как можно глубже. Ибер проработал у меня пять лет, он даже жил у меня. Им захочется узнать о нем все подробности, и в первую очередь они будут рассчитывать на информацию отсюда.

Я завязывал шнурки.

— Да, когда дело идет об убийстве, наружу тянут все секреты.

— Это мне известно. Уж лучше сразу говорить им все, что спрашивают, разумеется, в пределах разумного. Ведь если им покажется, будто я что-то не досказываю, все обернется во вред мне. Ну а если они спросят, почему я уволил Ибера, что я должен на это ответить?

Я уже обулся и мог теперь разговаривать с ним на равных. А то мне все казалось, что он может отдавить мне пальцы.

— Так и скажите: подозревал его в разглашении деловых секретов.

Он покачал головой.

— Тогда они спросят, что это за секреты и кому он их разгласил. А я вовсе не собираюсь посвящать их в свои дела. Лучше скажу им, что Ибер стал рассеян, что он, как мне казалось, потерял всякий интерес к работе, вот я и решил с ним расстаться. И это не сможет опровергнуть никто из моих домашних, даже Нора. Что касается вас… Если они спросят у вас, вы можете сказать, что вам об этом известно немного, что у вас создалось впечатление, будто я был недоволен Ибером, но почему — вам это неизвестно.

Я нахмурился.

— По-моему, вы, мистер Джарелл, здорово перетрусили. Постарайтесь преодолеть ваш страх. Инспектор Кремер и сержант Стеббинс из бригады по расследованию убийств — самые старые и заклятые враги мистера Вулфа, а следовательно, и мои. Как только они увидят меня и узнают, что я проживаю здесь под вымышленной фамилией, даже занял место Ибера, во все стороны полетят искры. Какую бы причину увольнения вы ни назвали, они вам все равно не поверят. Мне тоже. Никому не поверят. Больше всего им придется по душе версия, согласно которой вы решили пристрелить Ибера, я слегка преувеличиваю, но это по крайней мере дает вам представление о наших взаимоотношениях в свете полицейского протокола.

Он был потрясен.

— Так что я не могу взять и сказать, что мне об этом известно немного.

— Ну да, конечно же, вы правы. Я как-то не сообразил… Послушайте… Гудвин, — начал он тоном заговорщика, — я хочу попросить вас не говорить ничего о том, что произошло в среду, то есть о пропаже моего револьвера. Не потому, что я опасаюсь, что Ибер мог быть убит именно из него. Нет, не в том дело… Вы представляете, какой поднимется шум, если до них дойдет, что мой револьвер был похищен как раз накануне убийства. А если вдобавок пуля окажется того же самого калибра, все будет во сто крат хуже. Об этом не знает никто, кроме нас с вами. Даже человек от «Хорланда». Он ушел до того, как я обнаружил пропажу.

— Я сказал вам, что об этом знает мистер Вулф.

— Им ни к чему вступать в контакт с Вулфом.

— Возможно и так, однако стоит им увидеть здесь меня, и они непременно пожелают это сделать. Повторяю, мистер Джарелл, мне кажется, вы все еще не в состоянии трезво разобраться в обстановке. Вы в состоянии разобраться в одном: в ваших чувствах к своей невестке. Вы жаждете насладиться своей местью. Вы наняли для этого мистера Вулфа, заплатив ему в качестве аванса десять тысяч долларов; потом предложили еще шестьдесят мне. А что, если вам рассказать все, как есть, инспектору Кремеру, именно ему самому, а не Стеббинсу и не Роуклиффу и уж, конечно, не этому выскочке помощнику окружного прокурора? Я имею в виду историю с револьвером. Он начнет копаться и получит неоспоримые доказательства того, что Ибера застрелила Сьюзен. Ведь вы только этого и жаждете… Вы утверждаете, что револьвер взяла она. Если так, она взяла его с намерением использовать против кого-то. Почему бы не против Ибера?

— Нет, — решительно отверг Джарелл.

— Почему? Скоро вам станет известно, что Ибер был убит из револьвера тридцать восьмого калибра. Я мог бы разузнать об этом в течение часа, сразу же после завтрака. Так почему бы не рассказать обо всем Кремеру?

— Полиция не придет ко мне. Я этого не сделаю. Нет, черт побери, вы сами знаете, что я этого не сделаю. Не стану я посвящать полицию в свои личные дела. И не хочу, чтобы это делали вы либо Вулф. Теперь я и сам вижу, что моя выдумка не пройдет. Если они обнаружат, что вы поступили на место Ибера, начнется черт знает что. Но они об этом не узнают. Вам следует сию же минуту убраться отсюда, ибо они могут нагрянуть прямо с утра. Если им захочется узнать, где мой новый секретарь, я им объясню, что он проработал всего четыре дня и ему ничего не известно об Ибере. А вы убирайтесь отсюда.

— Куда?

— Да туда, откуда пришли, черт побери — Он указал рукой на дверь. — Извините меня, Гудвин. Я свихнулся, как пить дать, свихнулся. Если вас здесь не будет, а я, в свою очередь, смогу оправдать ваше отсутствие, им и в голову не придет обратиться к вам либо к Вулфу. Скажите Вулфу, что я все еще остаюсь его клиентом и что я с ним свяжусь. Он сказал, что умеет молчать. Передайте ему, что его молчание может обернуться для него целым состоянием.

Джарелл вскочил с кресла.

— Это касается и вас. Я прижимистый делец, но отдавать долги я умею. Давайте же повязывайте галстук. Вещи можете оставить здесь — это не имеет значения. Возьмете их потом. Мы друг друга понимаем, не так ли?

— Если и нет, поймем в будущем.

— Вы нравитесь мне, Гудвин. Уходите.

Я стал собираться. Он стоял и смотрел, как я повязываю галстук, надеваю пиджак, собираю мелочи и засовываю их в портфель. Заворачивая за угол в конце холла, я обернулся и увидел, что Джарелл стоит возле моей двери. Я расстроился, что не встретил ни в коридоре, и в прихожей Стека, очевидно, у него были какие-то утренние дела. Выйди из парадного, я остановил такси и в четверть десятого уже поднимался по ступенькам старого особняка. Вулф, разумеется, был в своей оранжерее на утреннем заседании, с девяти до одиннадцати, со своими орхидеями.

Цепочка оказалась накинута, и мне пришлось позвонить. Дверь открыл Орри Кэтер. Он протянул мне руку.

— Взять ваш портфель, сэр!

Я отдал ему портфель, прошел через холл и толкнул дверь на кухню.

Фриц обернулся от раковины.

— Арчи! Вот радость-то! Вернулся?

— По крайней мере, к завтраку. Господи, как же я проголодался. Даже апельсинового сока не успел выпить. Пожалуйста, дюжину оладий.

Я осилил всего семь.

Глава 7

Я вошел в кабинет свежий и сытый, как раз поспев к десятичасовой сводке новостей. Сказали почти все то же самое, что слышал Джарелл два часа тому назад.

Валявшийся на кушетке Орри спросил:

— Ну и как? Я ведь круглый невежда, поэтому и приходится задавать вопросы. Тебя что интересует? Бюджет?

— Да, ведь мне его подписывать. К тому же я сейчас работаю над книжкой по криминологии. Прошу прощения, я занят.

Я набрал номер «Газетт», который знал на память, попросил соединить меня с Лоном Коэном, и через минуту последний был на проводе.

— Лон? Арчи. Я соби…

— Я занят.

— Я тоже. Я собираю сведения для своей новой книги. Из чего ты застрелил Джеймса Л. Ибера? Из аркебузы?

— Нет, моя аркебуза в закладе. Я стрелял из кремниевого ружья. Тебе-то что?

— Да просто полюбопытствовал. Если удовлетворишь мое любопытство, я в один прекрасный день удовлетворю твое. Пуля обнаружена?

Лон — замечательный парень, отменно играет в покер, но страдает профессиональной болезнью всех журналистов: прежде чем ответить на какой либо вопрос, непременно должен задать свой. Так и сейчас.

— Что, Вулф уже приложил к этому делу свою руку?