Сирил Хейр - Самоубийство исключается

— Не вижу, чтобы я очень помог вам, — вежливо сказал инспектор.

— Вы дали мне достаточно, чтобы видеть все дело насквозь, — было ему ответом.

И несколько минут спустя из ворот Нового Скотленд-Ярда вышел решительный молодой человек.

Оставшись один, Маллет на некоторое время углубился в размышления. Он понимал, что бессовестным образом потратил кучу драгоценного служебного времени, обсуждая версию, которая, возможно, не имеет никакого основания, к тому же определенно была не его делом. Совестливый офицер испытывал бы в этой связи сожаление. Но Маллет, которого его злейшие враги называли не иначе, как добросовестный, не чувствовал ни малейших угрызений совести. Вместо этого он, к своему удивлению, был приятно возбужден. Какое-то шестое чувство подсказывало ему, что это была вторая и отнюдь не последняя глава истории, которая началась в «Пендлбери-Олд-Холле». Посмеиваясь над своим легкомыслием, он вытащил из ящика стола пустую папку, торжественно надписал ее «Диккинсон» и снова положил, еще пустую, на место. Затем взял лист бумаги и в очень осторожных выражениях написал личное письмо, адресованное его старому другу, начальнику сыскного отдела полиции Маркшира.

Закончив с этим, инспектор Маллет с головой окунулся в текущую работу. И повседневная рутина снова воцарилась в маленькой комнатке, окнами выходящей на реку.

Глава 7

ВОЕННЫЙ СОВЕТ

Понедельник, 21 августа

Парадная дверь особняка Диккинсонов на Плейн-стрит тихо закрылась за ушедшим визитером. Горничная, которая проводила его до выхода, снова вернулась в свои владения под лестницей. Когда ее шаги затихли, на несколько минут во всем доме воцарилась полная тишина. Затем люди, находившиеся в гостиной, переглянулись, кто-то глубоко вздохнул, и они с облегчением снова заговорили.

— Ну! — сказала Анна, нервно зевнув.

— Стефан! — отозвалась миссис Диккинсон. — Ты страшно удивил меня. — Видимо, она поняла недостаточную точность своего замечания. — Я хочу сказать... — Она отказалась от попытки выразиться яснее. — Разумеется, я понимаю, что ты изложил только то, что считаешь верным, — заключила она.

— Совершенно невероятное дело! — важно сказал Мартин. — Не знаю, нравится ли мне все это. Ты действительно потряс нас всех, Стив. Верно, Анни?

Стефан Диккинсон стоял посередине комнаты со взъерошенными волосами и раскрасневшимся лицом, на котором застыло полуторжественное, полусмущенное выражение. Он выглядел как фокусник-любитель, который удачно извлек из шляпы кролика и теперь не знает, куда девать бедное животное. За исключением мгновенного укола боли, когда он услышал, как его фамильярно назвали Стивом, он не обращал внимания на то, что говорили остальные. Вместо этого он обернулся к единственному присутствующему человеку, который еще ничего не сказал, и спросил:

— А какова ваша точка зрения на все это, мистер Джелкс?

Мистер Герберт Горацио Джелкс, из «Джелкс, Джелкс, Дедмэн и Джелкс, поверенные из Бедфорд-роу», некоторое время молчал. У него было бледное спокойное лицо того типа, который внушает клиентам доверие, и его широкий лоб, кажущийся еще выше из-за начинающейся лысины, придавал ему вид умного и уверенного в себе человека. Но облысение, как и смерть, часто приходит раньше положенного времени, и на самом деле он был молодым и неопытным юристом, младшим партнером в своей фирме и третьим и последним из Джелксов, считая слева направо. В этот момент за маской его бесстрастной проницательности скрывалась настоящая тревога. В связи с длительными каникулами он оставался единственным представителем своей фирмы, и бремя ответственности тяжело давило ему на плечи.

— Моя точка зрения, мистер Диккинсон? — переспросил он красивым баритоном, который так подходил к его обманчивой зрелости. — Что ж, я действительно... гм! Я полагаю, что вы слишком много берете на себя, вот что.

Анна бросилась на выручку к брату.

— Пожалуйста, не думайте, что кто-то из нас собирается считаться с тем, что говорил этот человек из страховой компании, — вмешалась она. — Мы все совершенно согласны со Стефаном.

— Я прекрасно понимаю, что вы все единодушны в отказе от их предложения, — начал мистер Джелкс.

— Хотелось бы надеяться! — вставила Анна.

— И все же оно было вполне разумным и, с моей точки зрения, даже великодушным. Возвращение взносов плюс четыре процента — это довольно значительная сумма, составляющая свыше тысячи трехсот фунтов. — Он со вкусом произносил эту цифру. — Тысяча триста, почти тысяча четыреста фунтов.

— Страховая сумма была двадцать пять тысяч, — коротко напомнил Стефан.

— Да, да, я понимаю. И как я сказал, предложение фирмы было отвергнуто. Разумеется, вы вправе так поступить, хотя это может иметь последствия... серьезные последствия. И я уже понял, что вам не следовало так к нему отнестись. Чего я не принял во внимание и, думаю, что было неожиданностью для всех присутствующих здесь, это что мистер Диккинсон намерен сделать заявление, что его отец был... что фактически...

— Что он был убит, — сказал Стефан, своим тоном выражая презрение к человеку, неспособному называть вещи своими именами.

— Вот именно. Полагаю, я прав, моя дорогая юная леди, когда говорю, что это предположение было для вас неожиданностью?

Возможно, существуют девушки, которым нравится, когда их называют дорогой юной леди псевдовзрослые поверенные. Анна была не из их числа. Она покраснела и неловко сказала:

— Да, так оно и было.

Мистеру Джелксу казалось, что он хорошо ведет дело. Ни одному из его партнеров — ни отцу, ни дяде, ни даже этому жутко работоспособному парню Дедмэну, не удалось бы лучше справиться с ситуацией.

— В таком случае, — продолжал он, выразительно размахивая рукой, — вы поймете, что я имел в виду, когда только что сказал, что ваш брат берет...

— Да, мы все это понимаем, — нетерпеливо вмешался Мартин. — Мне кажется, вопрос в том, что нам, теперь делать?

Последовала пауза, в течение которой мистер Джелкс старательно подыскивал слова. При отсутствии определенного мнения по данному вопросу он испытывал естественное затруднение в их поиске.

— Я хотел сказать, — продолжал Мартин глухим невыразительным голосом, — парень из страховой компании, который только что ушел, вполне уверен, что это не могло быть несчастным случаем. Здесь Стив, который читал показания свидетелей, а мы — нет, согласился с ним. Мы подумали, что он совершил предательство, правда, Анни? А потом он вылез с этой своей идеей об убийстве, так что мы все подскочили. Не могу утверждать, что мне эта идея нравится. Случай самоубийства в семье факт достаточно неприятный, но убийство гораздо хуже. Лично я стою за то, чтобы отказаться от всего этого. Да, Анни, я серьезно. И я уверен, миссис Диккинсон эта новость тоже не нравится. Но я, конечно, понимаю точку зрения Стива. Поскольку это не может быть несчастным случаем и не должно быть самоубийством, значит, это убийство. Вот как он смотрит на это дело, и я его понимаю. Как я уже сказал.

Поверенный повернулся к Стефану.

— Это точно отражает ваше отношение к делу? — спросил он.

— Более или менее, — последовал ответ. — И я знаю, что вы хотите сказать. «Чего хочется, тому и верится». Что ж, может, это и так. Но мысль эта сама по себе присутствует. Понимаете, никто из нас ни минуты не верил, что отец покончил с собой, скажи, Анна?

— Я не верила, — подтвердила сестра.

— Очень хорошо. Таким образом, к чему пришел и Мартин, это должно быть убийством.

Бедный мистер Джелкс, чья практика до сих пор заключалась в оформлении документов, почувствовал крайнюю растерянность.

— В таком случае... если вы действительно думаете... — заикался он. — Я подумал бы, что полиция...

— Полиция нам не поможет, во всяком случае, на этой стадии. Я уже виделся с одним полицейским, поэтому так говорю. Коли на то пошло, может, нам никогда не удастся доказать чью-либо вину. Я имею в виду, что уголовное доказательство — это не то же самое, что доказательства по гражданскому делу, не так ли?

Мистер Джелкс снова почувствовал под ногами твердую почву.

— Вы неточно выразились, — оживился он, — но я понимаю, что вы хотели сказать. Если возникнет необходимость возбудить дело против «Бритиш империал компани» по поводу полиса («Слава богу, — подумал он, — в конторе всеми спорами занимается Дедмэн!»)... тогда на эту компанию будет возложена обязанность доказать, что данный случай подпадает под исключение обязательства платить по полису.

— Я не уверена, что поняла вас, — вступила в разговор миссис Диккинсон. — Вы хотите сказать, что, если мы подаем на них в суд, это они должны будут снова доказать самоубийство моего мужа, несмотря на то что жюри уже сделало заявление?

— Именно так. Хотя должен заметить, что на основании имеющихся до сих пор доказательств им это удастся. Но если каким-то образом, что, признаю, я не очень себе представляю, вы сможете поставить под сомнение заключение жюри, выдвинув свою преимущественную версию... — он опять побоялся произнести слово «убийство», — тогда, не исключаю, вы можете добиться успеха.