Артур Дойл - Долина страха. Все повести и романы о Шерлоке Холмсе
Часть II. Взыскатели
Глава 1
Странный незнакомец
Случилось это четвертого февраля тысяча восемьсот семьдесят пятого года. Зима тогда выдалась суровой, глубокий снег лежал на склонах и в ущельях гор Гилмертон. Но поскольку железнодорожное полотно ежедневно чистили паровой машиной, то и в этот день вечерний поезд, доставлявший шахтеров с многочисленных шахт в поселки, натужено пыхтя, медленно полз из Стагвилла, расположенного в долине, вверх по крутому склону, туда, где находилась Вермисса, мелкий городишко, который волею случая сделался центром местной угледобывающей промышленности. Из Вермиссы дорога, извиваясь между отрогами, шла вниз, в Бартонз – Кроссинг, Хелмдейл и в чисто сельскохозяйственный регион Мертон. Дорога была одноколейной, со множеством запасных путей, где стояли вереницы вагонов, груженных углем и железной рудой – богатством здешних мест, давшим им жизнь. Ради него в этот некогда дикий и безлюдный край со всех Соединенных Штатов Америки ринулись толпы искателей счастья.
Пустынное бесплодное место. Пионеры, прибывшие сюда из прерий, привыкшие к покрытым пышной растительностью цветущим пастбищам и журчащим ручейкам, замирали от страха, видя перед собой лишь черные глыбы скал и стену непроходимого векового леса, над мрачной полосой которого возвышались горы с покрытыми толщей льда и снега вершинами. Вот здесь-то, среди этих каменных громад, и катился сейчас маленький поезд, направляясь в длинную, извилистую долину, окруженную со всех сторон горами.
В первом из пассажирских вагонов, длинном и грязном, с грубо сколоченными лавками, только-только зажгли слабенькую керосиновую лампу. Из двух-трех десятков человек, находившихся в вагоне и ехавших в поселок, большинство было разнорабочими, а человек десять шахтерами. Последних можно было распознать по черным разводам на лицах и лампах, висящих у пояса. И разнорабочие, и шахтеры возвращались домой после смены. Все они сидели маленькими тесными группками и вполголоса разговаривали, беспрерывно дымя трубками и самокрутками, и бросая вороватые взгляды на двух мужчин, пристроившихся особняком от остальных пассажиров. Судя по униформе и значкам, это были полицейские. Стоит также упомянуть, что в числе пассажиров находилось несколько работниц да двое местных торговцев. В углу вагона одиноко сидел молодой человек. Вот он-то нас с вами, дорогой читатель, и интересует. Вглядись в него получше, дорогой читатель, занятие стоит того.
Широкоплечий, среднего роста, на вид лет около тридцати или чуть меньше. Большие выразительные глаза за стеклами очков, любознательный взгляд. Молодой человек с интересом рассматривает пассажиров вагона, все ему здесь в диковинку, все любопытно. Нетрудно предположить, что он общителен, прост, и что ему очень хотелось бы тотчас со всеми перезнакомиться. Люди такого склада не выносят и не любят одиночества, им нужно постоянно с кем-нибудь говорить. Губы молодого человека частенько складывались в мягкую застенчивую улыбку. Неоперившийся птенец, еще не хлебнувший суровых тягот жизни вот что сказал бы о нем человек ненаблюдательный. Однако если б кому-нибудь вздумалось повнимательнее изучить лицо молодого человека, то он был бы удивлен волевыми складками у рта и резко очерченным подбородком. За простоватым выражением лица угадывался сильный характер и внутренняя сила. Физиономист сказал бы, что этот молодой симпатичный ирландец с каштановыми волосами определенно оставит после себя след, а уж каким он будет, хорошим или плохим это зависит от общества, в которое он попадет.
Сделав несколько робких попыток заговорить со своим соседом, шахтером, и получив односложные резкие ответы, молодой человек погрузился в молчание, состояние явно ему не свойственное, и принялся задумчиво рассматривать расстилавшийся за окном унылый пейзаж. Печальное то было зрелище. В надвигавшихся сумерках стали видны языки пламени в печах на склонах гор. По обеим сторонам узкоколейки высились огромные кучи шлака и золы, над которыми сторожевыми башнями вставали вышки угольных шахт. Местами виднелись ряды крохотных деревянных домишек со светящимися оконцами – это многочисленные полустанки начинали заполняться своими временными обитателями, усталыми и черными от копоти. Железоугольные долины округа Вермиссы – это вам не курорт, не место для неженок, привыкших к комфорту. Здесь повсюду шла безжалостная борьба за существование, во всем оставлявшей свои неприглядные следы. Тяжелая, грубая работа требовала себе точно таких же исполнителей – грубых, привыкших к тяжелым условиям.
Молодой путешественник вглядывался в развернувшуюся перед ним картину со смешанным чувством отвращения и любопытства. Иногда он вынимал из кармана объемистое письмо, читал его и одновременно делал на полях какие-то пометки. Но один раз он извлек из-под полы пиджака предмет, наличие которого у молодого человека столь приятной наружности едва ли можно было ожидать. И, тем не менее, в руках молодого человека блеснул здоровенный флотский револьвер. Молодой человек быстро проверил барабан, и в эту минуту можно было заметить, что оружие заряжено. Затем молодой человек упрятал револьвер во внутренний карман пиджака, но прежде его увидел сидящий рядом шахтер.
– Ну, паренек, похоже, ты готов трудиться, – с небрежной улыбкой произнес он.
– А как же. Там, откуда я еду, эта штука не раз меня выручала.
– Вот как? И где же расположены такие места?
– Последнее, в котором я был – Чикаго.
– Первый раз здесь?
– Да.
– Тогда не сомневаюсь, что твой бульдог тебе здесь понадобится.
– Да? Здесь так опасно?
– А ты что, ничего не слышал о том, что тут у нас творится?
– Нет, ничего не слышал. И что же тут творится?
– Ну и ну. А я-то думал, о нас все Штаты говорят. Ну, ничего, скоро услышишь. Какой черт дернул тебя сюда притащиться?
– Работа. Мне сказали, что здесь любой, у кого есть руки, может получить место.
– Ты состоишь в трудовом союзе?
– Конечно.
– Тогда я думаю, ты найдешь работу. А друзья у тебя здесь есть?
– Пока нет, но я знаю, как быстро обзавестись ими.
– Ну-ка научи.
– Я принадлежу к древнему ордену вольных каменщиков, масонов. Наши ложи есть во всех городах, а где есть ложа, значит, там у меня есть и друзья.
Внешне невинное замечание молодого человека произвело на шахтера удивительное действие. Он резко отвернулся и начал подозрительно рассматривать ехавших в вагоне пассажиров. Но никто кроме него не слышал слов молодого человека. Полицейские задремали, остальные пассажиры продолжали все так же перешептываться. Шахтер придвинулся к молодому человеку и произнес:
– Дай мне твою руку.
Они обменялись крепким рукопожатием.
– Я вижу, что ты говоришь правду, но только лучше лишний раз удостовериться, – сказав это, шахтер поднес правую руку к правой брови. Молодой человек в ответ поднес левую руку к левой брови.
– Темные ночи неприятны, – сообщил шахтер.
– Да, темными ночами чужакам странствовать опасно.
– Достаточно. Ты – наш. Меня зовут брат Скэнлэн, ложа триста сорок один, долина Вермисса. Рад видеть тебя в наших местах.
– Благодарю тебя. Я брат Джон Макмердо, ложа двадцать девять, Чикаго. Мастер – Скотт. Как удачно, что я сразу встретил брата.
– Нас здесь очень много. Нигде в Соединенных Штатах орден так не процветает как здесь, в долине Вермисса. Но нам всегда нужны молодые ребята вроде тебя. Но только не понимаю, как тебя, парня из трудового союза, отпустили из Чикаго. Неужели у вас там нечего делать?
– Что ты, брат, работы хоть отбавляй, – ответил Макмердо.
– Тогда почему ты уехал?
– Думаю, вон те парни. – Макмердо подмигнул шахтеру, едва заметно кивая в сторону полицейских, – тоже очень хотели бы узнать, почему я уехал из Чикаго.
Понимающая улыбка пробежала по чумазому лицу шахтера.
– У тебя неприятности? – зашептал он.
– И довольно серьезные.
– Грозит тюрьма?
– Кое-что похуже.
– Убийство?
– Брат, нам рано еще говорить на такие темы, – ответил Макмердо тоном человека, удивленного не только излишней болтливостью своего собеседника, но и своей собственной. – Скажу тебе, что у меня были достаточно веские личные причины уехать из Чикаго. И хватит об этом. Кто ты, чтобы задавать мне такое количество вопросов? – Мягкие глаза молодого человека вдруг блеснули за стеклами очков откровенной злобой.
– Ну, ну, брат, не обижайся. Наши ребята встретят тебя по-доброму, что бы ты там не совершил. Да, а куда именно ты сейчас направляешься?
– В Вермиссу.
– Это третья остановка. И где ты собираешься остановиться?
Макмердо снова вытащил из кармана письмо, и, наклонившись так, чтобы на него падал свет лампы, прочитал адрес:
– «Джэкоб Шафтер, Шеридан-стрит». Это место мне посоветовал один мой чикагский приятель.
