Агата Кристи - Место назначения неизвестно
— Я так и думала! — Хилари постаралась вложить как можно больше энтузиазма в свои слова.
— Тебе еще предстоит во многом разобраться, — медленно проговорил Беттертон. — И лучше всего не стараться делать это тотчас же и в полном объеме.
Он опять поцеловал Хилари. Со стороны этот поцелуй показался бы нежным и страстным, хотя на самом деле был холоден.
Глава 11
Отдел регистрации представляла женщина, всем своим видом напоминавшая строгую бонну.
— Так! — воскликнула она, одобрительно блеснув стеклами делового пенсне, когда чета Беттертонов появилась на пороге ее кабинета. — Остались только вы, миссис Беттертон.
По-английски она говорила без ошибок, но ее речь была настолько стерильно-правильной, что Хилари не без оснований заподозрила в ней иностранку. Та действительно оказалась шведкой. Она указала Хилари на стул, открыла шкаф, который стоял около нее, и, вытащив оттуда кипу анкет, начала что-то быстро писать.
— Ну, ладно, Оливия, я пока пойду, — смущенно сказал Беттертон.
— Да, пожалуйста, доктор Беттертон. А нам лучше всего поскорее покончить со всеми этими формальностями.
Томас вышел, осторожно прикрыв за собой дверь. Робот, так Хилари про себя назвала эту женщину, продолжал писать.
— А теперь, — обратилась она к Хилари необычайно деловым тоном, — начнем. Прошу вас, назовите ваше полное имя, возраст, место рождения, имена родителей, какими серьезными болезнями вы болели, ваши вкусы, есть ли у вас какое-нибудь хобби, перечислите, где и кем работали, какую степень получали в университете, что предпочитаете из еды и напитков.
Казалось, перечень вопросов был неисчерпаем. Хилари отвечала легко, почти не задумываясь. Да, теперь она с благодарностью вспоминала занятия с Джессепом. Когда они покончили с последним пунктом, робот удовлетворенно произнес:
— Хорошо. У меня все. Теперь мы передадим вас доктору Шварцу, который проведет медицинское обследование.
— Вот как? — изумилась Хилари. — И все это необходимо? Ерунда какая-то!
— О, миссис Беттертон! Мы любим, чтобы все было зафиксировано у нас в анкетах. Уверяю вас, что доктор Шварц вам очень понравится. А от него вы пройдете к доктору Рабеку.
Доктором Шварцем оказалась светловолосая приятная женщина. Она осмотрела Хилари и отправила ее к доктору Рабеку.
— А кто такой этот доктор Рабек? — спросила Хилари. — Еще один терапевт?
— О нет. У него другая специальность. Он психиатр.
— Я не хочу к психиатру! — воскликнула Хилари. — Я не люблю психиатров!
— Не расстраивайтесь, миссис Беттертон. Никто не собирается подвергать вас какому бы то ни было лечению. Вам предложат тест на определение умственных способностей и только.
Доктор Рабек, высокий меланхоличный швейцарец лет сорока, вежливо поздоровался с Хилари, затем взглянул на карту, которую передала ему доктор Шварц, и одобрительно кивнул головой.
— Я рад, что со здоровьем у вас все в порядке, — проговорил он. — Вы ведь недавно пережили авиационную катастрофу? Не так ли?
— Да, — подтвердила Хилари, — в Касабланке я лежала в больнице около четырех или пяти дней.
— Четыре или пять дней — срок явно недостаточный. Вам следовало полечиться подольше.
— Но я не хотела оставаться там, мне надо было продолжать поездку.
— Да, конечно, вас можно понять. Но все же вам необходим длительный отдых. Вы можете выглядеть вполне удовлетворительно и чувствовать себя нормально, а последствия контузии, тем не менее, могут сказаться. Вот, например, нервные рефлексы у вас не совсем такие, какими должны быть. Это можно объяснить отчасти переутомлением после тяжелой дороги, а отчасти и контузией. У вас случаются головные боли?
— Да, очень сильные. Начинает кружиться голова, и у меня какие-то провалы памяти, никак не могу вспомнить, что было раньше.
Хилари понимала, что ей следует особенно подчеркивать этот момент.
— Да, да, пожалуй. Но это должно пройти.
Хилари сначала нервничала. Но оказалось, что все идет нормально. Тест был самый обычный. Доктор Рабек делал карандашом какие-то пометки в своих бумагах.
— Знаете, — заявил он наконец, — это большое удовольствие иметь дело с человеком, который не является гением ни в каком аспекте! Надеюсь, мадам правильно поймет меня и не обидится на мои слова.
Хилари рассмеялась.
— О, конечно, я не отношусь к гениям!
— Ваше счастье, — вздохнул доктор Рабек. — Уверяю вас, что ваше существование здесь будет намного спокойнее, чем других людей. — Он помолчал. — Понимаете, я имею дело с выдающимися личностями. Они обычно очень реактивны и легко выходят из равновесия, а эмоциональная нагрузка переносится ими тяжело. Человек науки, мадам, это отнюдь не спокойный, холодный индивидуум, именно о нем следует писать романы. Если говорить об эмоциональной уравновешенности, то между первоклассным теннисистом, оперной примадонной и физиком-атомщиком очень незначительное различие.
— Быть может, вы и правы, — ответила Хилари, вспомнив, что она уже несколько лет живет в тесном общении с ученым миром. — Да, ученым свойственно проявление определенного темперамента.
— Да вы не поверите, — воскликнул доктор, разведя руками, — какие страсти разгораются здесь! То ссоры, то ревность, то обиды! А мы должны принимать всяческие меры, чтобы все это улаживать. Что касается вас, мадам, — он улыбнулся, — вы окажетесь в группе, составляющей незначительное меньшинство. Счастливая группа — если можно так сказать.
— Я не совсем понимаю вас. Что это за меньшинство? — удивилась Хилари.
— Это жены, — ответил доктор Рабек. — Здесь их мало, ведь только немногим разрешили приехать. Так вот, на них почти не отражаются те вещи, которые мучат других.
— А чем занимаются здесь жены? — поинтересовалась Хилари и прибавила с извиняющейся ноткой в голосе: — Это все так ново для меня. Я, честно говоря, пока еще ничего не понимаю.
— Естественно, что не понимаете. Совершенно естественно. Это особый случай… Что же, вы выбираете себе какое-то хобби, занятие, развлечение, проходите особые образовательные курсы. Человеку предоставляется широкое поле деятельности. Я думаю, что вы сочтете здешнюю жизнь вполне приемлемой.
— А вы находите ее такой?
Это был довольно дерзкий вопрос, и Хилари уже стала сомневаться, умно ли было задавать его.
Но доктора Рабека ее вопрос всего-навсего развеселил.
— Да, мадам, — сказал доктор. — Мою жизнь я нахожу крайне интересной.
— Скажите, доктор, вы никогда не жалеете, что покинули Швейцарию?
— Нет, по дому я не скучаю. Отнюдь. Это частично можно объяснить тем, что прежде я жил в очень плохих условиях. Жена и семеро детей. А я, мадам.., я не создан для семейной жизни. Нет, жизнь для меня стала бесконечно более приятной. У меня тут неограниченные возможности для изучения психики одареннейших людей. Я пишу о них книгу. Здесь я свободен от всяческих домашних работ. Никаких огорчений, никаких помех. Все это меня вполне устраивает.
— А куда мне теперь идти? — спросила Хилари, когда Рабек поднялся и дружелюбно пожал ее руку.
— Теперь — к мадемуазель Ларош. Она вас проводит в Отдел фасонов и мод. Результаты вашего посещения, я уверен, будут замечательными.
После суровых особ женского пола, похожих на роботов, очаровательная мадемуазель Ларош вызвала приятное удивление.
— Я счастлива, мадам, познакомиться с вами, — любезно улыбнулась та. — Надеюсь, что смогу помочь вам. Поскольку вы только что приехали и, наверное, очень устали, я рекомендую вам выбрать лишь самое необходимое. Завтра вы сможете познакомиться со всем, что у нас есть, и сделать заказ. Итак, если не возражаете, я предлагаю вам сейчас белье, обеденное платье и костюм.
— Это чудесно! — воскликнула Хилари. — Даже не могу сказать вам, как это ужасно, когда не имеешь ничего, кроме зубной щетки!
Мадемуазель Ларош весело рассмеялась, затем провела Хилари в огромное помещение, где в стенных шкафах висела одежда самого разнообразного фасона, размера и назначения. Хилари выбрала лишь самое необходимое, и Ларош повела ее в косметический отдел, где был самый разнообразный выбор крема, пудры и других предметов туалета. Все то, что отобрала Хилари, было вручено одной из помощниц Ларош, девушке с лоснящимся темнокожим лицом — с указанием отнести на квартиру Беттертонов.
— Надеюсь в скором времени опять видеть вас здесь, — проговорила мадемуазель Ларош гостеприимно. — Я с огромным удовольствием помогу вам подобрать туалеты. Между нами говоря, моя работа приносит мне одни огорчения. Эти ученые дамы так мало внимания обращают на свою одежду. Только полчаса назад у меня была ваша попутчица…
— Фрейлин Нидхейм?
— Да. Так, кажется, ее имя. Если бы она хоть немного следила за собой, то не выглядела бы так безобразно. Она из тех женщин, на которых мужчина второй раз не посмотрит.
