Рекс Стаут - Отзвуки убийства
На столе в планшете для писчей бумаги лежали три промокательных листа. Достаточно снять верхний лист, прорезать в двух нижних листах круглое отверстие размером с пластинку и вставить ее в это отверстие, а потом положить на место верхний промокательный лист, затем приказать миссис Пауэлл ничего не трогать на столе — вот и все. Великолепно. Пластинку при желании всегда можно взять, и в то же время вряд ли ее кто-нибудь случайно обнаружит. Окажись он на месте Брегера и располагая такой замечательной возможностью, было бы просто позорно не украсть пластинку и не спрятать ее.
Хикс подцепил края верхнего промокательного листа, вытащил его из зажимов, приподнял лист и застыл.
— Черт побери! — воскликнул он. — И надо же такое придумать!
Пластинки там не оказалось. Но в двух нижних промокательных листах была вырезана дыра, не круглая, а квадратная, а в ней лежала фотография Джудит Данди на плотном картоне — точная копия того снимка, который Хикс показывал утром секретарше в офисе компании «Репаблик продактс». На картонной рамке, внизу, четким красивым почерком чернилами было написано:
За вас пойти на смерть? Мечтать о том не мог!Вы улыбнулись мне! Я горд! В любви повинен.За это умереть не жаль! За вас я — видит Бог! —Пойду на корм червям, чей вид вам так противен.
— Ну и святоша, — в изумлении произнес Хикс.
Он еще раз прочитал надпись. Вот мерзость. Ему стало немного не по себе, но ненадолго — нужно было поразмыслить о практических аспектах этих строк.
Этим он и занимался, укладывая на место верхний промокательный лист — вставляя в пазы его углы и аккуратно разглаживая сам лист. Потому что, хотя это и кажется нелепым, суетливый и лупоглазый Брегер, охваченный пламенной страстью к Джудит Данди, вполне мог вмешаться и, чтобы избавить любимую женщину от последствий ее глупого поступка, спрятать пластинку в своей комнате. Конечно, он вполне мог ее уничтожить, но возможно, и сохранил…
Хикс встал и снова огляделся. За книгами? В матрасе? Потом опять порывисто сел — чьи-то быстрые шаги протопали по коридору и затихли возле его двери. А когда дверь распахнулась и Герман Брегер вошел в комнату, Хикс сидел за письменным столом, небрежно откинувшись на спинку стула, вытянув на столе руки и широко зевая.
Брегер резко остановился и, пораженный, вытаращил на него глаза.
Прошу прощения, — дружелюбно произнес Хикс. — Думаю, вы очень удивлены, застав меня здесь.
— Это моя комната, — резко заявил Брегер.
— Да, мне это известно.
— Но я ничуть не удивлен. Я больше ничему здесь не удивляюсь. — Брегер подошел к кровати и присел на край. Потом неожиданно с горечью воскликнул: — Не стану больше работать в этой лаборатории! Ни за что! Это было тихое и спокойное место, где я мог работать. А теперь — нате вам! По вечерам я сиживал на этой террасе и слушал журчание ручья!
Хикс кивнул:
— А сейчас там пролилась кровь. Но я сомневаюсь, что она пролилась для того, чтобы позлить вас.
— Я этого и не говорю. Что вы делаете в моей комнате?
— Жду вас. У меня к вам вопрос.
— Не собираюсь отвечать на него. Там, внизу, я ответил тому человеку на тысячу дурацких вопросов.
— Мой вопрос не дурацкий, а по существу. Что находилось в вашем портфеле в тот вечер, когда вы забыли его на квартире у Данди?
Брегер нахмурился, глядя на него.
— В моем портфеле?
— Да-а. С месяц назад. На следующее утро Росс специально ездил в город, чтобы забрать его.
— Вы спрашиваете меня, что в нем находилось?
— Ну да.
— Кто посоветовал вам спросить меня об этом?
— Миссис Данди.
— Вы — лжец.
Брови Хикса взметнулись.
— Может быть, в этом конкретном случае вы и правы, — согласился он. — О портфеле она сказала мне вчера, кода мы обсуждали это дело, но о том, чтобы спросить вас, что в нем находилось, мне помнится, она так буквально не говорила. И все же я вас спрашиваю. Я работаю на миссис Данди.
— Не может быть.
— Что не может быть?
— Вы работаете не на миссис Данди. Вы работаете на мистера Данди.
— Так же, как и вы. Все это дела семейные. Я просто пытаюсь рассеять небольшое недоразумение. Вы об этом знаете.
— Ничего я не знаю! — Брегер вскочил с кровати и взмахнул руками. — Боже мой! — вырвалось у него. — Единственное, чего я прошу, — это позволить мне спокойно работать! Единственное, чего я хочу, — это немного нежности! Немного нежности в отношениях между людьми! — От возмущения он выкатил глаза. — Работа для меня превыше всего! А что происходит в тех местах, где я работаю? Какие-то темные истории и, возможно, отвратительные вещи! — Он прошипел: — Подозрения! Теперь погибла эта женщина, именно там, где я сидел по вечерам и слушал журчание ручья! Разве я смогу теперь сидеть на этом месте?.. И вдобавок ко всему — я прихожу в свою комнату и застаю вас…
Дверь отворилась, на пороге показался полицейский, тот, с которым Хикс столкнулся в зале. Он взглянул на Хикса и любезно сообщил:
— Вас приглашают вниз.
В гостиной зажгли свет, хотя сумерки еще только подступали. Это была просторная и приятная комната с удобными креслами и диванами, все еще покрытыми пестрыми летними чехлами. В гостиной находились двое мужчин в униформе полиции штата, не считая того, который сопровождал Хикса. Они сидели за большим столом, освещенным настольной лампой, вместе с тремя мужчинами в гражданской одежде.
Один из них, смуглый, с гладко зачесанными волосами, разложил перед собой стенографические блокноты. Двое других оказались старыми знакомыми Хикса.
Коротышку с маленькими серыми глазками и челюстью более широкой, чем лоб, звали Менни Бек. Он руководил сыщиками графства Вестчестер. Круглолицый толстяк с крохотным ротиком был окружной прокурор Ральф Корбетт. Корбетт приподнялся и протянул через стол руку:
— Привет, Хикс! Как поживаешь? Впервые встречаемся с тобой после того, как ты подпалил нам крылышки по делу Атертона! Как дела?
Прокурор прямо-таки лучился сердечностью.
Менни Бек ограничился кивком и что-то буркнул в качестве приветствия.
— Спасибо, у меня все в ажуре, — ответил Хикс и сел.
— Заметно! — восторженно произнес Корбетт. — Работа таксиста, похоже, тебе по душе.
Искорки, заплясавшие в глазах Хикса, могли означать неприязнь, а возможно, всего лишь были следствием игры света.
— Продолжаешь следить за моей карьерой?
— Ну что ты, — рассмеялся Корбетт. — Но тут на нас свалилось дело об убийстве, а на месте происшествия оказался ты. Понятно, мы позволили в Нью-Йорк, чтобы навести кое-какие справки. Ты яркая личность. А здесь какими судьбами? Устроил себе выходной?
— Нет, подрядился выполнить небольшую работу.
— Ну конечно. Ничуть в этом не сомневаюсь. — Корбетт просто сиял, глядя на него. — Знаю, с тобой не стоит ходить вокруг да около. Спрошу прямо: почему ты выслеживал миссис Купер?
Хикс покачал головой:
— Спроси лучше, почему я продавал репу без лицензии.
Корбетт рассмеялся:
— К этому мы еще вернемся. Но нам доподлинно известно, что ты следил за ней. Приехал сюда на одном с ней поезде.
— И что с того? Это общественный транспорт.
— Да, но ты велел таксисту на станции ехать за машиной, в которую она села.
— Вот как? А этот таксист здесь? Нет? Так доставьте его сюда. Если память мне не изменяет, я случайно услышал, как она сказала другому водителю, что ей надо добраться до Данди на Лонг-Хилл-роуд, а я поделился со своим водителем, что еду туда же.
— Постой, постой, — добродушно запротестовал Корбетт. — Ты дьявольски хорошо знаешь, что следил за ней. Верно? Отвечай — да или нет?
— Нет.
— Тебе известно, что все заносится в протокол.
— Вижу, что заносится.
— А не хочешь ли поговорить об этом со мной наедине?
Хикс отрицательно покачал головой:
— И разговаривать-то не о чем.
— Если вы не выслеживали ее, то зачем приехали сюда? — неожиданно и вовсе не добродушно прорычал Менни Бек.
— Ты, верно, запомнил крутой нрав Менни Бека, — вставил Корбетт. — Он быстро теряет терпение — знает, что я добродушный простофиля.
— Он не прав по двум пунктам, — парировал Хикс. — Ты не добродушный и далеко не простофиля.
— Ну спасибо, удружил! — рассмеялся Корбетт, запрокинув голову, и вдруг резко оборвал смех. — Но при всем при этом вопрос Бека вполне уместен.
— Вот именно! — гаркнул Бек. — Так зачем вы приехали сюда?
— По делам.
— По каким делам?
— По делам мистера Данди. Конфиденциальным.
Об этом вам придется спросить его самого.
— Его мы уже спрашивали. Теперь спрашиваем вас.
— Я не могу ответить без разрешения Данди.
— Хикс — адвокат, — пояснил присутствующим Корбетт и задорно спросил у Хикса: — Или правильнее сказать — был адвокатом?
— А это как больше нравится.
