Альберт Баантье - Убийца из Квартала красных фонарей
— Я… мне… — запинаясь, выдавила она.
Тот спокойно кивнул.
— Да-да… ты или кто-нибудь еще.
Сутенер Энни, Мачо Пит, расправив широкие плечи, шагнул вперед и с искаженным от ярости лицом угрожающе вытаращился на Декока.
— Мне такие шуточки не по нраву! — задиристо заявил он. — Так что лучше завязывайте с этим! А то напугали девку до полусмерти!
— Неужели? — прищурился Декок, бесстрастно разглядывая нависшую над ним тушу. — Неужели? А почему ты так уверен, что она не станет следующей жертвой? — Он энергично поскреб подбородок. — А ведь мысль-то интересная, тебе не кажется? После того как ты это сказал, я призадумался: почему твоя Энни и в самом деле не оказалась на месте одной из тех двоих?
Мачо Пит онемел от неожиданности и лишь глупо заухмылялся.
— Да! — поддержал инспектора Антон Горилла, как будто подобные соображения никогда не приходили ему в голову. — Действительно, почему моя Голди, а не твоя Энни?
Сутенеры впились друг в друга полными ненависти взглядами. Почуяв опасность, Малыш Лоуи мгновенно выскочил из-за стойки и ужом втиснулся меж двумя гигантами.
— Неужто непонятно?! — завопил он. — Неужто непонятно, идиоты вы этакие?! Он хочет, чтоб вы очухались и как следует все уразумели! Вам что, двух убийств мало?
Смысл сказанного проникал сквозь носорожьи черепа сутенеров мучительно медленно, однако не прошло и минуты, как они, оставив попытки испепелить друг друга взглядами, повернулись к равнодушному с виду Декоку, с крайне неэстетичным хлюпаньем добивавшему вторую рюмку коньяку.
— А что мы-то можем сделать? — искренне удивился Мачо Пит.
— Постараться предотвратить третье убийство, — как само собой разумеющееся, ответил Декок.
И тут в прокуренном зале послышался громовой голос.
— Это Небесное знамение! — возопил он. — Перст Господень указует вам на грехи ваши!
Возле двери, почти касаясь спиной занавески, стоял старик с длинной седой бородой. Отец Матиас.
Отец Матиас считал себя миссионером и именно в качестве самозваного евангелиста был принят Кварталом за своего. Когда он говорил на самые обычные бытовые темы, слушать старика было одно удовольствие. Его глубокий голос вещал о милосердном Господе, любящем своих детей, в том числе и шлюх.
Его деятельность не поддерживала, но и не запрещала ни одна церковная организация. Отца Матиаса считали просто старым чудаком. Из-за своей непокорной седой шевелюры и растрепанной бороды он напоминал ветхозаветного пророка. Пастушеский посох ему с успехом заменял старый зонтик, а длинный балахон — изношенное короткое черное пальто с фалдами и полосатые брюки несколькими размерами меньше необходимого.
К его чести, отец Матиас оказывал помощь не только на словах, но и на деле. Когда та или иная проститутка изъявляла желание сойти со скользкой дорожки, ведущей по наклонной плоскости, он всегда был готов помочь в нелегкий период привыкания к нормальной жизни деловым советом или деньгами и одалживал достаточно, чтобы женщине хватило продержаться первое время. А ведь такие займы возвращались редко. Если подобное чудо вообще когда-либо случалось…
Вдобавок, как правило, такие женщины не могли оставаться в стороне от привычного кипения страстей и всего через несколько месяцев вновь появлялись в Квартале. Отец Матиас выражал искреннее сочувствие, но никогда не требовал денег обратно. Все это, равно как и другие виды благотворительности, вскоре истощили его скромные сбережения.
Тем не менее это не мешало отцу Матиасу пользоваться свободой проповедовать в любом борделе. Никто не пытался его остановить или помешать. Другое дело, что, когда проповедь затягивалась слишком надолго, очередная «мадам» мягко, но настойчиво выставляла его улицу. Да, благотворительность и Слово Божье это, конечно, хорошо, но бизнесу ничто не должно мешать.
Декок внимательно слушал, как в грязном прокуренном баре на углу Барн-алли отец Матиас вещает о Содоме и Гоморре, городах, погрязших в пороках и тем навлекших на себя гнев Господень. В наказание оба они были стерты с лица земли, что Декок считал вполне справедливой карой.
Оратором отец Матиас был весьма вдохновенным и располагал поистине неистощимыми запасами цитат из Библии, которые пускал в ход без малейших колебаний. Инспектор с любопытством наблюдал, как увлеченно посетители бара слушали страстные речи. Этих людей, чуть ли не на каждом шагу нарушавших все библейские заповеди, буквально зачаровывал старик, несший им Слово Божье.
Декок никогда не был особенно религиозным, из-за чего наблюдал за этим феноменом с изрядной толикой здорового скептицизма. Его холодный и здравый ум полицейского воспринимал всю картину как довольно нелепую. Вглядываясь в лица слушателей, инспектор пытался найти объяснение подобному парадоксу. «Скорее всего, это страх, — размышлял он. — Страх перед двумя убийствами, выхватившими из Квартала уже две жертвы. Если их совершил один и тот же человек, то между ними должна быть какая-то связь. Обе — и Толстуха Соня, и Белянка Голди — были проститутками, обеих задушили. Тут прослеживалась явная закономерность, однако какие-либо другие совпадения отсутствуют напрочь. Скажем, хотя бы возраст и телосложение».
Декок задумался. Существовала вероятность того, что убийца — половой извращенец, садист, способный испытать оргазм лишь в момент убийства, когда он душит свою партнершу. Но инспектор в это не верил. Если в Квартале и впрямь орудует маньяк, его поиски следовало начинать среди людей с ярко выраженной сексуальной патологией — возможно, уже побывавших в соответствующем лечебном заведении. Другое дело, что убийца мог, не привлекая особого внимания, тихо-мирно спрятаться в толпе простых обывателей. В таком случае отыскать его будет практически невозможно. А кто входит в круг подозреваемых? Да почти у всех мужчин, постоянно бегающих к шлюхам, есть те или иные проблемы в отношениях с противоположным полом. Но будь они настолько серьезные, это наверняка уже обнаружилось бы.
Тем временем отец Матиас продолжал свою речь. Декок прислушался повнимательнее. Слова тихо журчали, незаметно обволакивая слушателей. Отец Матиас крепко держал аудиторию. Настоящая воскресная проповедь!
«Кстати! — сыщика осенило. — Какое странное совпадение! И Толстуха Соня, и Белянка Голди были задушены в воскресенье! Что же это получается? В Квартале завелся этакий Воскресный Душитель?»
Он внимательно вгляделся в старика: ореол длинных растрепанных волос над головой, мелькающие в воздухе руки… и неожиданно увидел его совсем в ином свете. Отец Матиас — и убийства по воскресеньям… Уж не тут ли то самое связующее звено? Мозг детектива заработал с лихорадочной быстротой, выдавая, прокручивая и тут же отвергая множество самых разных версий. Воскресенье — день Господень. Это ли не совпадение?! Гнев Господень? Содом и Гоморра? Тоже совпадение! Декока ошеломили собственные выводы. А вдруг отец Матиас взялся помогать Господу в некоем праведном деле? Может, он еще и голоса слышит? А не мог ли этот скромный евангелист счесть себя орудием возмездия Божьего? Инспектор вздохнул. Экие кощунственные мысли! Воодушевившись, Декок налег на коньяк, всегда благотворно действовавший на его мыслительный процесс.
Наконец отец Матиас закончил проповедь и сразу вышел из бара, оставив слушавших его закоренелых грешников взволнованными и потрясенными. Торопливо бросив деньги на стойку, инспектор соскользнул с табурета и начал проталкиваться к двери. Выбежав на улицу, он остановился на тротуаре перед входом в бар. Где же наш славный евангелист? Не растаял ли под дождем?
Декок вгляделся в тихий сумрак вокруг каналов. То тут, то там на поверхности воды вспыхивали красные блики света, падавшего из окон-витрин, вдоль которых медленно двигались смутно различимые во мраке фигуры. Среди них инспектор заметил знакомый силуэт с раскрытым зонтиком и всклокоченной шевелюрой.
Выждав, пока старик отойдет подальше, инспектор приподнял воротник плаща, надвинул шляпу на лоб и зашагал следом. Здесь, в центре Амстердама, сыщику ничего не стоило выследить кого угодно, оставаясь при этом невидимым. Даже ночью, когда на тихих пустынных улочках нельзя было раствориться в толпе прохожих, он умудрялся не привлекать внимания объекта, умело используя самые разнообразные укрытия: портики у входа в подъезды, вестибюли магазинов, мусорные баки, оставленные на стоянке машины… Инспектор уподоблялся хамелеону, и, когда он «охотился» на знакомой территории, выражение «видеть, не будучи увиденным» приобретало особый смысл.
Однако в тот вечер Декоку не пришлось пускать в ход ни одной из привычных уловок тот, за кем он следил, совершенно ни о чем не подозревал. Похоже, мысль о возможности слежки вообще не приходила ему в голову. Он и не думал оглядываться, а лишь упрямо шагал вперед, выставив перед собой зонт. Миновав лабиринт переулков, он пересек Дам — мощенную булыжником большую площадь перед Королевским дворцом — и, сохраняя довольно приличную для своего возраста скорость, свернул в сторону ратуши. Старый сыщик следовал за ним на безопасном расстоянии.
