Эллери Квин - Последний удар
— Ничего. Но это меня пугает.
— Кто, по-вашему, может иметь зуб на Джона?
— Зуб? — Эллен выглядела искренне удивленной. — Представить такого не могу. Джон — талантливый, обаятельный и забавный парень. Вряд ли он за всю жизнь хоть раз наступил кому-то на мозоль.
Эллери кивнул, хотя не вполне разделял оценку, данную Эллен питомцу ее дяди. Он видел Джона на сборищах в Гринвич-Виллидж, когда от его обаяния мало что оставалось, и ощущал под поэтическим обликом сильную волю, которую, очевидно, не чувствовала Эллен. Джон вполне способен наступить кому-то на мозоль, подумал Эллери, и если бы он это сделал, то без всякой жалости.
— Как насчет Мариуса?
— Мариуса? — с удивлением переспросила Эллен. — Но он лучший друг Джона.
— У него странный способ это проявлять. Мариус влюблен в Расти?
Эллен уставилась на огонь.
— Почему бы вам не спросить его самого?
— Возможно, я так и сделаю.
— Ну, пока вы принимаете решение, возможно, простая студентка факультета изящных искусств укажет вам, мистер Квин, на то, что вы, похоже, проглядели.
Настала очередь Эллери удивляться.
— Проглядел?
— Отпечатанный текст на карточке означает пишущую машинку. Вы сами сказали, что автор, вероятно, действует из какого-то тайника в доме. Возможно, он здесь же и отпечатал свое послание. Если бы вы идентифицировали машинку...
— Я настолько погрузился в свои фантазии, что эта мысль не пришла мне в голову! — воскликнул Эллери. — Сколько в доме пишущих машинок?
— Две. Одна в библиотеке дяди Артура, а другая в старой комнате Джона.
— Давайте посмотрим.
Они поднялись и направились к библиотеке Артура Крейга. Мужчины за ломберным столиком даже не подняли глаз. Преподобный мистер Гардинер и миссис Браун слушали, как завороженные, пулеметную трескотню одноглазого «охотника за сенсациями» Флойда Гиббонса, извергающуюся из большого шестиногого «Стромберг-Карлсона» орехового дерева.
Эллери посмотрел на часы.
— Без двадцати одиннадцать. Гиббонс еще некоторое время продержит у приемника мистера Гардинера и миссис Браун, а игроки ничего не заметят, даже если произойдет конец света. Пошли, Эллен.
Они проскользнули в библиотеку, и Эллери бесшумно закрыл дверь. Он прихватил с собой карточку из коробки с таинственными подарками и велел Эллен скопировать текст на потрепанной жизнью пишущей машинке Артура Крейга. Она быстро перепечатала послание, легко касаясь клавиш. Эллери сравнил копию с оригиналом при свете настольной лампы и покачал головой:
— Нет. На этой машинке множество поврежденных и стертых литер, которых нет на карточке. Тот текст отпечатан на более новой машинке, и притом другой модели. Давайте обследуем машинку Джона.
Они небрежной походкой прошли по коридору и бегом поднялись по лестнице.
— Боже мой! — сказала Эллен у двери комнаты Джона. — Неужели детективам всегда приходится работать тайком?
— Никаких угрызений совести, мисс Крейг. Помните, что это была ваша идея.
Они вошли в комнату и вышли через три минуты. Текст на карточке не соответствовал и машинке Джона.
— Вы уверены, Эллен, что в доме больше нет машинок?
— Мне известно только об этих.
— Нам лучше удостовериться. Пожалуй, удостовериваться буду я, а вы спускайтесь и подавайте непрошеные советы игрокам в бридж.
Эллен вскинула светловолосую голову.
— Не пытайтесь напугать меня сильнее, чем я уже напугана. К тому же это наше совместное предприятие, не так ли?
Разумеется, она догадалась, что он решил снова поискать исчезнувшего Санту. Усмехнувшись, Эллери стиснул руку Эллен и двинулся по коридору.
Они не обнаружили ни третью машинку, ни неуловимого незваного гостя.
* * *Прежде чем лечь в кровать, Эллери достал из чемодана единственный из рождественских подарков отца, который захватил с собой в Олдервуд. Это был ежедневник на 1930 год с несколькими пустыми страницами для последней недели 1929-го. Ведение дневника было старым пороком Эллери, и ему пришло в голову, что фиксирование на бумаге загадочных событий может оказаться полезным.
Эллери начал с первой пустой страницы, поставив дату: «Среда, 25 декабря 1929 г.», после чего около получаса писал мелким почерком.
Потом он лег спать и видел во сне волов, верблюдов, горлиц и дерзкое смышленое личико Эллен Крейг.
Глава 4
Второй вечер: четверг, 26 декабря 1929 года
В которой таинственный шутник играет в смертельную игру, а подопечный хозяина дома получает еще один удивительный подарок
Утро четверга выдалось пасмурным и слякотным. Но по странной иронии судьбы все спустились к завтраку в прекрасном настроении.
— Кто-нибудь заглядывал под елку? — драматическим тоном осведомилась Валентина Уоррен. На ней был твидовый костюм от «Бергдорфа Гудмена» из яркой шотландки в голубую, зеленую и бежевую клетку, который подчеркивал ее бледность и сосредоточивал внимание на густо накрашенных губах.
— Могу я заглянуть туда вместе с вами? — галантно предложил Роланд Пейн. Седовласый адвокат смотрел на Валентину с видом осторожного покупателя на аукционе.
Светловолосая девушка взмахнула длинными ресницами.
— Буду очень рада, мистер Пейн...
— Вэл пробуждает ловеласа в каждом республиканце, — заметил Мариус с набитым ветчиной ртом. — Ставлю пять против десяти, что она сейчас выпытывает, нет ли у него клиента-продюсера в Голливуде.
— Свинья, — добродушно сказала Расти. — Как ты думаешь, Джон, там что-то есть?
— Под елкой? Не знаю, малышка, и знать не хочу, — ответил Джон. — Эта история для бульварных газет меня не забавляет.
— Так рано Вэл и Пейн ничего не найдут, — сказал Эллери. — Во вчерашней карточке говорилось: «В самый первый вечер Святок». Постоянство времени и места — одно из благ подобного рода барнигуглеизмов[31].
— Значит, он собирается подложить свой щедрый дар у меня под носом, — сказал Мариус Карло. — Вечером по радио передают фрагменты из «Аиды» с Ретберг в главной роли и Лаури-Вольпи в роли Радамеса. Я бы не пропустил это даже ради дюжины Барни Гуглов.
Валентина вошла с недовольным видом.
— Ну? — с нетерпением спросила Эллен.
— Ничего.
— Кроме нескольких еловых иголок. — Адвокат повел блондинку в укромный уголок. — Почему бы вам не рассказать немного о себе, мисс Уоррен? У меня есть несколько влиятельных связей на калифорнийском побережье...
— Не будет возражений, если я укажу, что к моему предполагаемому свинству добавился аромат козлятины? — осведомился Мариус, не обращаясь ни к кому конкретно.
— Мистер Пейн, по крайней мере, джентльмен, — фыркнула Оливетт Браун.
— Козел-джентльмен, — кивнул Мариус. — Даже поэтичный козел-джентльмен, коль скоро он проявляет свои козлиные наклонности под знаком Козерога, не так ли, миссис Браун? — Она сердито уставилась на него. — Ну, поскольку досуг мистера Пейна обеспечен, можем подумать о том, чем нам убить время.
Гнев миссис Браун сменился надеждой.
— У меня с собой «Уиджа»...[32]
Всеобщий исход был крайне поспешным.
В результате, пока не подали ленч, все предпочитали находиться где угодно, только не в жилых помещениях первого этажа, где миссис Браун пряталась, как паучиха в ожидании подергивания паутины. Но даже она иногда показывалась на глаза, надеясь завлечь жертву в западню.
После ленча все расселись в гостиной. Гостей одолевала сонливость, вызванная яствами миссис Дженсен и потрескиванием огня в камине, поэтому новое открытие напоминало удар молнии во время пикника.
Открытие сделал Джон. Крейг послал его в библиотеку за первым изданием Эдгара По, которое хотел показать Дэну Фримену. Джон пробыл там не более десяти секунд и вернулся, нервно жестикулируя.
— Артур... — Он облизнул губы. — Там мертвец.
В вакууме, созданном этим необычайным сообщением, послышался недоумевающий голос Крейга:
— Что ты сказал, Джон?
— Мертвец. Человек, которого я не видел ни разу в жизни.
* * *Костлявый старик на полу библиотеки лежал на животе с повернутой набок головой и приоткрытым ртом. Он выглядел усталым, словно умер не протестуя, а покорившись. Бронзовая рукоятка ножа торчала в центре темного засыхающего пятна между лопатками, как пестик увядшего цветка.
— Мой нож, — с трудом вымолвил Крейг. — Его взяли из письменного стола. Этрусский[33] артефакт, которым я вскрываю письма.
— Пусть никто не входит, кроме доктора Дарка, — сказал Эллери. — Пожалуйста, подойдите, доктор.
Толстый врач протиснулся в библиотеку. Остальные толпились в дверях, слишком ошарашенные, чтобы испугаться.
