Дэвид Осборн - Убийство в долине Нейпы

— Миссис Барлоу?

Я утвердительно кивнула.

— Старший следователь Богнор хочет вас сейчас видеть. Там. — Он указал пальцем в сторону винзавода.

Надменность, с какой это было произнесено, разозлила меня. Я перевела взгляд с одного полицейского на другого. Хлыщ с блокнотом еще раз отвратно усмехнулся, но ничего больше не сказал. У офицера было каменное лицо. Я решила не кипятиться, встала и пошла за ними. Хоть фамилию моего следователя я наконец узнала.

Два санитара в резиновых перчатках вышли из помещения, где находился бункер, оба несли пластиковые мешочки с бирками, и каждый аккуратно положил свою ношу на заднее сиденье спецмашины. Я быстро отвернулась, чтобы не увидеть содержимого мешочков.

Богнор обосновался в кабинете Хестер. Его первые слова, когда меня ввели, были:

— Можете взять себе адвоката, если желаете.

Когда я сказала, что обойдусь без адвоката, он огласил мои права, после чего начал засыпать меня вопросами — имя, возраст, место жительства, когда прибыла в «Аббатство», с какой целью. Я напомнила, что я — журналистка, и, когда выяснилось, что я внештатница, по его лицу пробежала самодовольная улыбка. В мелких, незаслуживающих даже упоминания фактах он пытался усмотреть нечто подозрительное.

— Давно ли вы знакомы с миссис Сэлдридж?

— С той минуты, как я приехала.

— А не со времен ее кинокарьеры?

— Нет.

— А с мистером Сэлдриджем?

— То же самое. Впервые увидела в пятницу.

— Как давно вы были знакомы с покойной?

— Я не знала ее вообще, нас лишь кратко представили друг другу вчера.

— Имеются у вас финансовые интересы, связанные с этими виноградниками или винзаводом?

— Абсолютно никаких.

Было ясно, что он мне не верит и каждое мое слово будет перепроверяться. «Ну что же, желаю удачи», — подумала я.

Он стал писать в своей книжечке, попросив меня обождать. Ожидание показалось мне бесконечным. Затем предложил рассказать все, что я помню о предшествующем вечере. Я сделала это как можно полнее. Сначала я было решила умолчать о ссоре между Джоном и Хестер — не хотелось выступать доносчицей, но затем решила, что все-таки лучше расскажу. Ведь он узнает о скандале, допустим, от Хозе, получится, что я хотела что-то скрыть. Поэтому я упомянула вчерашнюю стычку, преуменьшив, правда, ярость Джона.

— Они подрались?

— Ну что вы! Нет, нет, ничего похожего.

— Угрожали друг другу?

— Нет.

— А из-за чего, собственно, разгорелся скандал?

Я ответила, что утверждать с уверенностью не берусь, но полагаю, что дело касалось продажи имущества.

— Покойная когда-то была его женой, не так ли?

— Думаю, что так.

— Вы не считаете, что ее приезд к обеду был довольно странным?

Я пожала плечами.

— Ну почему же — она совладелица винзавода, — сказала я. — Думаю, что какие-то дела они могли обсуждать.

— Дела — да, но почему за обедом?

Я понимала его удивление, но посвящать его в подробности не стала.

— Ну, люди как-то пытаются сохранить цивилизованные формы общения, — сказала я.

Он недоверчиво хмыкнул, взглянув в свои записи, и продолжал допрос:

— После того как Хестер покинула дом, где были остальные члены семейства?

Я ответила, что Лурина пошла принимать душ перед сном, а Джон и Лиз, я полагаю, отправились спать наверх последними.

— Я слышала шум воды в ванной, — сказала я, оставив при себе туманное подозрение, что Лиз могла быть одна и в ванной и в спальне, а Джон — где угодно еще, пусть Богнор сам пошевелит мозгами. Но он сразу уцепился за эту неясность.

— Они оба заходили в ванную?

— Я с ними там не была.

Он не стал допытываться дальше, но сделал пометку в блокноте. Затем я рассказала, что слышала какой-то вопль, но приписала его ночной птице и что позднее я видела Лурину, спускающуюся по лестнице.

— Перед криком птицы или после?

— После.

Терпение мое уже иссякало, и мне заранее стало жалко Лурину. Вряд ли Богнор пощадит ее на допросе, его не остановит и горе девушки, только что лишившейся матери, да к тому же самым чудовищным образом. Он ведь и Лурину будет жарить на медленном огне своих вопросов и подковырок. И я добавила ему назло:

— Нет, пожалуй, птица крикнула, едва лишь Лурина вышла из душа.

Следующий вопрос застал меня полностью врасплох. Богнор что-то писал в блокноте, томя меня ожиданием, а затем выпалил:

— Имя Хулио Гарсиа-Санчес вам о чем-нибудь говорит?

Оно мне ни о чем не говорило, но легко было догадаться, кого он имеет в виду.

— Речь, видимо, идет о жертве наезда, когда водитель скрылся?

Он хитро улыбнулся.

— Вы хотите сказать, мадам, что его просто сбили и уехали?

— Я ничего не хочу сказать. Я даже не знаю, о том ли человеке я говорю, который вас интересует. Наверное, имеется в виду мексиканский сезонник, убитый ночью на дороге?

Вместо ответа он задал другой вопрос:

— А где были вы в ту ночь, миссис Барлоу?

Это уже начинало походить на дурной сон. Неужто этот мерзавец хочет связать меня с убийством несчастного сборщика винограда?

— Наверное, после десяти часов вечера я спала в номере мотеля в Сономе.

— Так, — повторил он. — Значит, в номере мотеля. Кто-нибудь может это подтвердить?

— Сомневаюсь, — сказала я ехидно. — Я путешествую одна.

Он изучил свои записи, после чего сказал, что я могу идти.

— Нам хотелось бы получить полный отчет о ваших действиях с момента вашего появления в Калифорнии, включая фамилии каждого, с кем вы имели дело. И укажите время, когда вы оставались одна. — Он определенно издевался надо мной. — Вот такой, значит, отчетик извольте приготовить.

Тут я впервые заволновалась, представив себе, как эта ищейка будет теребить моих гостеприимных хозяев из Клуба воздухоплавания на монгольфьерах. Я шутливо согласилась:

— Хорошо, если до вечера я не уеду в аэропорт, то напишу.

Он воспринял это всерьез.

— Аэропорт? — рявкнул он. — Ни в какой аэропорт вы не поедете! Вы вообще не покинете Калифорнию.

В замешательстве я уставилась на его багровую родинку на лбу. Сам запрет на выезд не очень-то меня огорчил, поскольку я все равно рассчитывала тут задержаться. Но я смекнула, что одним таким допросом не отделаюсь — их будет еще много, и разрабатывать меня будут интенсивно, как будто я — член семьи Сэлдриджей или сотрудница винзавода. Восторга такая перспектива не вызывала, и я решила доказать следователю, что и в самом деле собираюсь уехать, — хотелось проверить, насколько он поддается нажиму.

— Послушайте, офицер, — начала я.

— Старший следователь Богнор, — поправил он.

— Извините, следователь Богнор. Во время убийства я оказалась здесь совершенно случайно. Совпадение. Не более. Я сказала вам абсолютно все, что знаю, поэтому если вы действительно нуждаетесь во мне, в чем я сомневаюсь, то вы всегда сможете позвонить мне в Нью-Йорк и я пришлю письменные, заверенные у нотариуса показания, если вам это потребуется.

Он не затруднил себя ответом и, не отрывая глаз от страничек с записями, сказал:

— Расскажите о мистере Сэлдридже.

Это вывело меня из терпения.

— Как, прямо сейчас? О каком мистере Сэлдридже?

— О Брайанте Сэлдридже. Я хочу знать о ваших личных взаимоотношениях с ним.

Намек был слишком грязным.

— Если я правильно поняла ваш вопрос, — отчеканила я, — то никаких личных отношений у нас с ним нет.

— Вы встречались с ним прежде, до приезда в «Аббатство»?

— Никогда.

— А с мистером Груннигеном в таком случае?

Это было уже совсем дико. Я не сдержалась и рассмеялась.

— С молодым человеком, который здесь работает?

Однако Богнор не видел в этом ничего смешного. Глаза его посуровели, и он почти прошипел:

— Да, миссис Барлоу, с Роландом Груннигеном. Вы утверждаете, что и с ним не состояли в интимных отношениях?

Ну, это уже черт знает что! Я взорвалась:

— Послушайте, сэр, еще один вопрос такого же сорта, и я залеплю пощечину в вашу самодовольную рожу. Плевать мне, что вы — полицейский!

Лицо его налилось кровью.

— Я вынужден напомнить вам, мадам, — сказал он сдавленным голосом, — что по поручению шерифа графства Нейпа я веду расследование по делу об убийстве. Если вы не желаете отвечать на мои вопросы здесь, в этом кабинете, то, быть может, вы предпочитаете это сделать в подвале тюрьмы графства?

Он отвел глаза в сторону и выкрикнул:

— Капрал!

В дверях появился офицер с каменным лицом. Богнор улыбнулся.

— Эта леди сейчас решит, оставаться ли ей здесь или отправиться с вами в Нейпа-Сити.

Несколько секунд я сидела молча, обдумывая, как мне лучше отреагировать. «Ну ладно, он презренный хам, но нельзя недооценивать его власть, и, если я не отступлю, причем быстро, он ведь осуществит свою угрозу. А тюрьма графства — это определенно не то место, куда я мечтаю попасть. Так что надо забыть на минуту гордость, пусть думает, что ему удалось запугать меня».