А. Баантье - Смерть по уик-эндам
Хофман напустился на него, еще не успев подойти к двери.
— Инспектор Декок — это вы? — с вызовом спросил он.
— Да, я инспектор Декок. Д-е-к-о-к. Это на тот случай, если вам захочется подать на меня жалобу. Я буду весьма признателен, если вы напишете мою фамилию правильно.
На долю секунды Хофман растерялся.
— Да-да, — промычал он, — именно жалобу. Конечно, жалобу!
— Я так и думал, — уверенно заметил Декок. — Тем не менее прошу, входите. Возможно, после этого у вас возникнут новые основания на меня жаловаться. — Инспектор указал на стоявший возле его стола стул.
Хофман, громко сопя, опустился на сиденье. По всей видимости, последние слова инспектора окончательно сбили его с толку.
— С какой стати меня выдернули сюда на Рождество?! — возмущенно пропыхтел он. — Чего ради меня заставляют куда-то тащиться? Что за манеры? Что за методы? Мне даже не дали нормально одеться. Сказали: «Немедленно!» Надо же — немедленно! Как будто я совершил по меньшей мере убийство!
Декок вытянул губы трубочкой.
— А что, господин Хофман, вы его не совершали?
— Что-о?!
Декок дружески улыбнулся.
— Стало быть, убийства вы не совершали? И ваша совесть не отягощена подобным грехом?
Несколько секунд Хофман не мог вымолвить ни слова, а затем его понесло, точно шлюз открылся. Совершенно спокойно, с выражением вежливого интереса на лице, инспектор выслушал лавину слов и теперь терпеливо ждал, пока визитер не выдохнется.
— Я прекрасно понимаю ваше негодование, — спокойно сказал он, — но, как вы сами понимаете, вызвал вас сюда не просто так, а по вполне определенной причине. Если уж быть совсем точным, то я подозреваю вас в убийстве девятнадцатилетней девушки.
Хофман выпучил глаза. Все краски вкупе с рудиментарными следами интеллекта с его лица точно сдуло. Он побледнел и по-идиотски заулыбался.
— Это… какой-то абсурд! — пролепетал сыро-торговец. — Полнейший абсурд!
Декок поскреб подбородок.
— Возможно, — неторопливо произнес он. — Может быть, для вас это и звучит абсурдно. Но теперь вам известно, что у меня на уме и почему я вас вызвал. Считайте себя подозреваемым.
То, как лаконично, почти равнодушно Декок отмел возражения, произвело желаемый эффект. Хофман вытащил из кармана платок и вытер пот со лба.
— Не убивал я никакой девушки!
Декок оценивающе взглянул на него. От самоуверенности надутого типа, всего несколько минут назад с агрессивным видом мчавшегося по коридору, не осталось и следа. Сейчас перед инспектором сидел маленький, круглый как мяч человечек, хватающий ртом воздух. Детектив даже пожалел, что ему пришлось «сдуть» этот «мяч» так быстро и превратить в дрожащую от страха массу студня. Но ему была нужна правда, и как можно скорее. В конце концов, речь шла об убийстве. К тому же, честно признал про себя Декок, надо торопиться. У него не было ни малейшего желания ухлопать на это расследование все рождественские праздники.
— Значит, вы это отрицаете? — прищурился детектив.
Хофман торопливо закивал.
— Разумеется, отрицаю! Я никого не убивал!
— Превосходно, — промолвил Декок, — просто превосходно. Но ведь вы же не думаете, что я вот так возьму да поверю вам на слово?! Нет, голубчик, для этого вам придется привести более серьезные доводы, убедить меня, прежде чем я изменю свое мнение. А пока я задерживаю вас за убийство Эллен Вриез.
— Эллен Вриез? Впервые слышу это имя!
Декок удивленно вскинул брови.
— Что довольно странно, — коротко бросил он. — Точнее, в высшей степени странно. И как же вы тогда объясните то, что мы нашли ваш бумажник в ее сумочке?
— Что?!
Декок многозначительно кивнул, выдвинув ящик стола, достал оттуда черный бумажник и осторожно, словно какую-нибудь реликвию, положил на стол. У Хофмана отвисла челюсть. Он машинально полез в карман за бумажником и почти до конца засунул туда руку, но неожиданно отдернул ее, точно наткнулся на кусок раскаленного металла.
— Это ваше?
Хофман громко сглотнул, и его кадык судорожно дернулся вверх и вниз.
— Да, — хрипло прокаркал он, — мое.
— Вот и славненько, — расплылся в улыбке Декок. Пошарив в ящике стола, он достал сумочку Эллен и, взяв ее за ручку, покачал перед носом Хофмана. — А это — сумочка убитой девушки, там мы ваш бумажник и нашли. — Он чуть ли не с сожалением взглянул на позеленевшего, как кусок рокфора, бизнесмена. — Теперь, как вы сами понимаете, господин Хофман, от кое-каких объяснений вам не отвертеться.
Хофман аж подпрыгнул на стуле.
— Мой бумажник?! — диким голосом завопил он. — Мой бумажник?! В этой сумочке?! Но… это невозможно! Я никогда не видел этой сумки! Этого не может быть! И ни с какими девушками я не встречаюсь! Я женат — у меня жена и трое детей. И я с утра до ночи вкалываю, как собака! Ни на что другое у меня нег времени! Я… я…
Хофман вскочил и, обежав стул, с такой силой вцепился в его спинку, что похожие на сосиски толстенькие пальцы побелели. Казалось, что он ищет в этой пустой дежурке нечто мало-мальски похожее на надежную точку опоры. Зловещие обвинения Декока выбили у него почву из-под ног, и привычный мир, утратив четкость и упорядоченность, завертелся вокруг него, подобно взбесившейся карусели. Единственными якорями в этом море безумия остались спинка стула в руках да холодное, деловитое лицо человека, самым что ни на есть радостным тоном выдвигавшего против него кошмарные обвинения.
— Я не могу этого объяснить, — наконец произнес Хофман. — Я понятия не имею, как мой бумажник попал в эту сумочку. Не знаю. Могу только предположить, что вчера вечером где-то его потерял.
— Где?
— Еще раз говорю: понятия не имею. Наверное, кто-то пошарил у меня в карманах. А может, я его обронил. Точно не знаю.
Декок сочувственно покивал.
— Полагаю, что поход за рождественскими подарками проделал изрядную брешь в вашем семейном бюджете. Во всяком случае, денег в бумажнике не было.
— Быть этого не может! Там должны были быть деньги — по крайней мере, сотни две, если не больше.
Декок, почесывая подбородок, неторопливо обдумывал услышанное и прикидывал, насколько Хофман годится на роль подозреваемого. Пауза затянулась.
— Сядьте, пожалуйста, и успокойтесь, — наконец попросил он уже более мягким и приветливым тоном. — Нам надо обсудить все это с чувством, с толком, с расстановкой.
Зазвонил телефон, и Декок поднял трубку.
— Это Фледдер, — послышался возбужденный голос. — Дело принимает все более безумный оборот. Я только что получил ответ на циркуляр. Чемодан с женскими вещами обнаружился в полицейском участке в Амстелвине — это в пригороде. И знаете, где его нашли? В Амстердамском лесу!
— Довольно далеко от Джентльменского канала.
— Вас это не удивляет?
— Удивляет. Поэтому немедленно поезжай туда и осмотри этот чемодан. Постарайся убедиться, что он и в самом деле принадлежит Эллен. Потом поговори с тем, кто его нашел, и попроси как можно более подробно вспомнить, где именно был обнаружен чемодан. Поищи отпечатки шин и другие следы. Возьми с собой фотографа. Возможно, наши коллеги из пригорода смогут одолжить своего.
— О'кей.
— И еще: если обнаружатся какие-либо зацепки, не пытайся раскручивать их самостоятельно, сначала приезжай сюда. Все понял?
— Да.
— Вот и славно, постарайся как следует!
Декок положил трубку и повернулся к Хофману.
— На чем мы остановились? — спросил он и закрыл глаза, пытаясь сосредоточиться. — Ах да, мы говорили о вашем бумажнике — с чувством, с толком, с расстановкой.
Хофман кивнул. Короткая передышка во время телефонного разговора помогла ему взять себя в руки. На лицо вернулся румянец, глаза прояснились.
— Я тут хорошенько подумал, — сказал он. — Должно быть, я потерял его где-то здесь, в Амстердаме.
— Как это могло произойти? И когда?
— Вчера я провел в Амстердаме почти весь день. На вторую половину дня у меня была назначена встреча с деловым партнером, но она состоялась намного позже, чем я планировал. Когда я наконец выехал, было почти девять тридцать. По дороге я заметил, что у меня кончается бензин, и заехал на колонку на Варбургваль. Иногда у моей машины барахлит печка, и я сказал об этом механику, пока он заправлял бак. Он ответил, что запросто с этим справится, — мол, поломка пустяковая, и за полчаса все можно довести до ума. Поскольку я все равно опаздывал, то согласился на ремонт. Я спросил, сколько это будет стоить, и заплатил вперед, добавив щедрые чаевые.
— Значит, тогда бумажник у вас еще был при себе?
— Да, я доставал деньги оттуда. Не помню точную сумму, но парень на бензоколонке должен помнить наверняка.
— Что вы делали потом?
— На улице было холодновато, а на бензоколонке мне ждать не хотелось, и я решил пропустить стопочку. По какому-то переулку я вышел на Ньевендийк и наугад выбрал первый попавшийся бар. Пробыл я там недолго, всего минут двадцать, а потом вернулся к машине.
