Жорж Сименон - Сомнения Мегрэ
Мартон вышел еще быстрее, чем остальные, и быстрым шагом пошел по улице Лувр. Он смотрел по сторонам и пару-тройку раз оглядывался, но на меня внимания не обращал. В этот час на улицах много народу…
Он свернул налево, на улицу Кокийер, по ней прошел всего метров сто и вошел в ресторан «Нормандская дыра». Фасад покрашен бурой краской, название написано желтым, отпечатанное на машинке меню висит в рамке слева от двери.
Я несколько секунд не мог решиться, потом все-таки вошел и сразу понял, что туда ходят только завсегдатаи.
Вдоль одной из стен стоит стеллаж, где клиенты ставят свои портфели. Я подошел к стойке бара. Заказал аперитив, спросил:
— У вас можно пообедать?
Хозяин, в синем фартуке, посмотрел в зал, где помещается всего десяток столиков.
— Через несколько минут освободится место. За третьим уже приступили к сыру.
Мартон сидел в глубине зала, возле двери в кухню.
Один за столом, накрытым бумажной скатертью. Перед ним стоял прибор. Рядом — свободное место. Он что-то сказал одной из двух официанток, которые, похоже, хорошо его знали, и ему принесли еще один прибор.
Прошло несколько минут. Мартон, развернув газету, часто поглядывал поверх нее в сторону двери.
Вскоре вошла женщина, сразу заметила, где он сидит, и направилась к его столику, привычно опустилась на свободный стул. Они не поцеловались, даже не обменялись рукопожатиями. Просто улыбнулись друг другу, и мне показалось, что их улыбка была грустной, во всяком случае немного меланхолической.
— Это была не его жена? — перебил Мегрэ.
— Нет. Его жену я мельком видел на улице Сент-Оноре, к ней вернусь позже. Судя по тому, что вы мне говорили, это его свояченица. Возраст и общий вид совпадают. Не знаю, как это выразить…
Ого! Жанвье, говоря об этой женщине, употреблял почти те же самые слова.
— Она производит впечатление настоящей женщины, не знаю, понимаете ли вы, что я хочу сказать. Женщины, созданной, чтобы любить мужчину. Любить не как обычно, а как все мужчины мечтают, чтобы их любили…
Мегрэ не удержался от улыбки, видя, что Лапуэнт покраснел.
— А я думал, ты почти помолвлен…
— Я пытаюсь вам объяснить, какое впечатление она должна производить на большинство людей. Изредка встречаешь такую вот женщину, которая сразу наводит на мысли о… — Он не находил слов.
— О чем же?
— Помимо воли видишь ее заключенной в объятия спутника, почти чувствуешь ее тепло… И в то же время знаешь, что она создана лишь для одного, что это настоящая возлюбленная, истинная любовница… Вскоре я получил место за столиком по соседству с их, и это впечатление сохранилось у меня до самого конца обеда… Они не сделали ни единого двусмысленного жеста. Не думаю, чтобы они даже смотрели друг другу в глаза. И тем не менее…
— Считаешь, они любят друг друга?
— Уверен. Даже официантка, плохо причесанная, длинная такая лошадь в черном платье с белым передником, обслуживала их не так, как остальных, и выглядела их сообщницей…
— Однако в самом начале ты сказал, что они были грустными.
— Скажем так: серьезными. Не знаю, патрон… Я уверен, что они не несчастны, потому что нельзя быть по-настоящему несчастным, когда…
Мегрэ снова улыбнулся, мысленно спрашивая себя, как бы об этой встрече ему докладывал, например.
Люка, который определенно реагировал бы не гак, как юный Лапуэнт.
— Значит, выглядели не то чтобы несчастными, но грустными, как влюбленные, которые не могут свободно проявлять свои чувства…
— Если хотите. В какой-то момент он встал помочь ей снять пальто, потому что она бросила взгляд на печку. Пальто шерстяное, с меховым воротником и манжетами. Платье на ней было тоже черное, из джерси, и я удивился, что она почти пухленькая…
Он несколько раз смотрел на часы. Потом попросил официантку принести десерт и кофе, тогда как его соседка только расправлялась с телячьим жарким.
Он встал, когда она еще ела, и в знак прощанья положил руку ей на плечо. Жест был одновременно простым и нежным.
В дверях он обернулся. Она ему улыбнулась, и он моргнул…
Не знаю, правильно ли я сделал, что остался. Я думал, он вернется в магазин. Обед я доел почти одновременно с женщиной. Перед уходом Мартон оплатил счет. Я заплатил по своему. Вышел следом за ней. Она не спеша направилась к остановке автобуса у Порт-д'Орлеан. Я предположил, что она возвращается на авеню Шатийон, и не пошел за ней. Я допустил ошибку?
— Ты правильно поступил. Что дальше?
— Я немного погулял, прежде чем идти на улицу Сент-Оноре, потому что эти шикарные магазины открываются не раньше двух часов, а некоторые и в половине третьего.
Я не хотел приходить раньше времени. Признаюсь, я немножко волновался. Мне хотелось посмотреть на хозяина, и я подумал, что этот человек наверняка обедает в дорогих ресторанах, поэтому не торопится на работу.
Мегрэ смотрел на Лапуэнта с доброжелательностью, в которой было нечто отцовское, потому что он взял молодого человека под свое покровительство еще два года назад, когда тот только пришел на набережную Орфевр, где за это время добился поразительных успехов.
— Хочу вам кое в чем признаться, патрон. Я так робел от перспективы войти в подобную этой лавочку, что для храбрости пошел глотнуть кальвадоса.
— Продолжай.
— Я чуть не открыл стеклянную дверь, но потом заметил двух старых дам в норковых манто, сидевших в креслах лицом к продавщице, и не осмелился. Дождался, пока они выйдут. Чуть поодаль их ждал «ролле» с водителем.
Тогда, испугавшись, что заявится новая клиентка, я бросился в магазин. Сначала только смотрел по сторонам, настолько сильное впечатление он на меня произвел.
— Я хотел бы приобрести ночную рубашку для девушки… — выговорил я.
Полагаю, передо мной была именно мадам Мартон.
Кстати, когда чуть позже я присмотрелся к ней повнимательнее, обнаружил некоторые общие черты с молодой женщиной, которую видел в «Нормандской дыре».
Мадам Мартон чуть выше ростом, так же хорошо сложена, но ее тело кажется более упругим, как бы высеченным из мрамора. Вы понимаете, что я хочу сказать?
— Какую именно ночную рубашку? — спросила она. — Присаживайтесь…
В такого рода магазинах не принято, чтобы покупатель стоял. Я вам уже говорил, что торговый зал скорее похож на светскую гостиную. В глубине — шторы, скрывающие своего рода ложи, очевидно служащие примерочными. В одной из них я заметил большое зеркало и плетеный табурет.
— Какого роста ваша девушка?
— Чуть ниже вас, но шире в плечах…
Не думаю, чтобы она что-то заподозрила. Мадам Мартон смотрела на меня покровительственно, и я чувствовал, что она думает, мол, парень зашел не в тот магазин.
— У нас здесь товар исключительно из натурального шелка и с настоящими кружевами ручной работы. Полагаю, это подарок?
Я пробормотал: «Да…»
— Эту модель мы создали для приданого принцессы Елены Греческой.
Я старался задержаться там подольше, поэтому спросил неуверенно:
— Наверное, это очень дорого?
— Сорок пять тысяч… Сороковой размер… Если у девушки другой размер, нам придется ее обмерять, потому что в магазине только этот размер…
— А у вас нет чего-нибудь попроще? Из нейлона, например?..
— Слушай, Лапуэнт, — заметил Мегрэ, — а ты, похоже, отлично разбираешься в этих штучках. Я-то думал, невестам белье не покупают…
— Я же должен был играть роль. При слове «нейлон» она презрительно на меня посмотрела:
— Мы не держим нейлона. Только натуральный шелк и батист…
Дверь открылась. В зеркале я увидел мужчину в пальто из верблюжьей шерсти, которому продавщица тут же подмигнула. Думаю, это хозяин, которому она хотела показать, что ей попался очень странный клиент.
Мужчина снял пальто, шляпу, обошел прилавок и отодвинул шелковую занавеску. За ним остался шлейф запаха дорогого одеколона. Я видел, как он небрежно просматривал какие-то бумаги.
Потом он вышел в зал, поочередно оглядел нас обоих, как человек, который находится на своей территории. Он терпеливо ждал, пока я приму решение.
Я на всякий случай спросил:
— А нет у вас комбинации попроще, без кружев…
Они переглянулись, и женщина нагнулась взять из ящика картонную коробку.
Месье Харрис, или Швоб, — человек того типа, который часто встречается в окрестностях Вандомской площади и Елисейских полей, он вполне мог бы заниматься как кинобизнесом, так и экспортно-импортными операциями или торговлей антиквариатом. Вы меня понимаете, правда? Он, похоже, каждый день ходит к парикмахеру делать массаж лица. Костюм великолепного покроя, без единой складки, да и ботинки не из тех, что покупают в универмагах.
Он брюнет, на висках легкая проседь, кожа матовая, свежевыбрит, взгляд ироничный.
— Вот наша самая дешевая модель…
Комбинация — внешне ну ничего собой не представляет, только немного вышивки.
