Джеймс Чейз - Врежь побольнее
По лицу Хельги нельзя было догадаться, как она потрясена.
После паузы она сказала:
– Мне трудно представить, чтобы цветной слуга мыслил такими категориями. Джексон кивнул:
– Мне тоже, миссис Рольф. Я буквально онемел, когда услышал это, но это так.
– И все деньги достанутся этому цветному мальчишке? Не слишком ли вы скромны, мистер Джексон?
– Да, можно сказать и так, но я просто хочу оправдать свои расходы. Мне нравится моя работа, и я не честолюбив. Но, по правде говоря, я жалею, что спутался с этим малым. Между собой мы могли бы уладить это дело и за десять тысяч долларов. Если бы вчера вы согласились мне заплатить, я не поручил бы ему обыскивать вашу комнату.
Хельга пристально смотрела на него:
– Не слишком ли вы увлеклись, мистер Джексон? Вы перестали следить за тем, что говорите. Ведь именно в тот момент, когда мы разговаривали на пляже, ваш подручный обыскивал комнату. Поэтому мне ясно, что вы действуете с ним в полном согласии, и я не сомневаюсь, что вы поделите между собой эти деньги.
Опять самоуверенная улыбка сползла с его лица. Он отвел взгляд, надолго задумался, потом улыбка заиграла вновь.
– Я уже говорил, миссис Рольф, что у вас есть голова на плечах. Ладно, не буду темнить. Все придумал я. Правда, вначале ничего такого у меня и в мыслях не было, но, когда он сказал, что вы обязательно заплатите, я призадумался. Я понял, что он верно сообразил, ведь вам достанется такая уйма денег, когда ваш муж откинет копыта. Сам он с вами не сладил бы. Я это понимал, ну, и, пораскинув мозгами, сказал, что все переговоры беру на себя, а делиться будем пополам. Так что, если хотите получить письмо, дайте нам десять тысяч завтра и чеками на предъявителя пятьсот тысяч в десятидневный срок.
– И я получу письмо?
– Конечно.., получите его. Хельга перевела дыхание. Теперь попался, голубчик.
Если ей и придется лишиться денег Германа, то, по крайней мере, эта гадина попадет в тюрьму.
– Хорошо. Деньги будут у портье завтра к двенадцати часам. Она встала.
– Значит, договорились? – спросил Джексон улыбаясь.
– Договорились.
Когда Хельга потянулась за сумочкой, он опередил ее. Его большая рука накрыла сумочку, в то время как он сам продолжал непринужденно улыбаться.
– Нет, мадам Рольф, не все так просто, – сказал он. – Тягаться со мной вам не по силам. В отеле поднялась настоящая суматоха, когда вы потребовали чувствительный магнитофон. Малый позвонил мне.
Он достал магнитофон из сумочки, вынул ленту, положил магнитофон обратно, а ленту сунул в карман.
Потом подался вперед, и его красивое лицо вдруг превратилось в оскаленную злобную маску, при виде которой Хельгу пробрала дрожь.
– Ты имеешь дело с профессионалом, безмозглая сука! – сказал он тихо. – Не вздумай водить меня за нос! Десять тысяч завтра, не то плохи твои дела, – Поднявшись из-за стола, он вдруг снова улыбнулся приветливой улыбкой. – Покойной ночи, детка, спи одна. И он вышел. ***
Когда Хельга появилась в холле отеля, старший портье вышел из-за стола. Видя, что он хочет поговорить с ней, она замедлила шаг. – Срочный вызов от мистера Уинборна, мадам. Он остановился на ночь в отеле «Сиеста-Бич» в Майами. Очень просил позвонить ему.
– Спасибо, – сказала она и направилась к лифту. Поднявшись к себе, она прошла на террасу и села, едва замечая большую луну, плывшую по небу, ее отражение в воде и пронзительные крики ночных купальщиков. Десять тысяч долларов не представят проблемы.., но пятьсот тысяч! Неужели она поддастся на шантаж?
Хельга закурила.
Никогда еще она не чувствовала себя такой одинокой. Она с горечью подумала, что всегда была одинокой. Блестящий ум отдалил ее, единственного ребенка в семье, от других детей. Отца интересовал только бизнес, мать интересовалась только церковью. Вечное одиночество, плюс этот вечный сексуальный голод, постоянно мучивший и заставлявший ее пускаться в рискованные авантюры.
– Посмотри правде в глаза, – сказала она себе. – Уж так произошло, ты совсем одна и тебе никто не может помочь. Ты влипла в паршивую историю, так что же ты намерена предпринять?
Поразмыслив, Хельга пришла к выводу, что, даже если Герман и умрет этой ночью, Джексон и метис будут висеть на ее шее всю жизнь. Они отдадут ей оригинал письма, но сохранят фотокопии. Если в дальнейшем она ответит отказом на новые требования, они отошлют Уинборну письмо, и тот начнет действовать.
Из желания навредить ей он начнет судебное преследование, особенно если управляющий подтвердит, что она взяла папку. Уинборн в состоянии закрыть ей дорогу к шестидесяти миллионам долларов...
Хельга сидела неподвижно, погрузившись в раздумья, стараясь обрести новые силы и веру в себя.
Сражение будет упорным. Она сказала Джексону, что даже лучший генерал может проиграть сражение. Но теперь она твердо решила, что это сражение она не проиграет.
Хельга вернулась в гостиную и попросила телефонистку соединить ее с Уинборном.
Пришлось ждать. Она спокойно курила и смотрела на освещенный луной океан.
«В случае проигрыша я так много теряю, – подумала она, – что любой риск оправдан. Если я все же проиграю, то постараюсь чтобы не выиграл никто».
Когда Уинборн подошел к телефону, она сказала:
– Это миссис Рольф.
– Извините за беспокойство, миссис Рольф, – холодный голос отчетливо звучал в трубке. – Она представила его серо-стальные глаза и отчужденное неприязненное выражение лица. – Можно попросить вас сделать для меня одну вещь?
Удивившись, она ответила:
– Конечно.
– Во время полета в Майами я все время думал, что же пытается сказать ваш муж. Эти странные фразы: «Вынут весло, тащит». Я повторял их много раз, и мне пришло в голову, что он хотел сказать: «Уинборн, письмо, ящик». «Умный, сволочь!» – подумала Хельга. Стараясь говорить непринужденно, она сказала:
– Я никогда бы до этого не додумалась.
– Я позвонил сестре Терли. Она спросила у вашего мужа, не это ли он хотел сказать. Судя по его реакции, я оказался прав. Сестра Терли уверена, что в одном из ящиков стола лежит для меня письмо. – Пауза. – Я могу вас попросить проверить это?
«Не так уж ты умен, – подумала Хельга. – Тебе бы следовало вернуться и проверить все самому».
– Мы ведь вместе с вами осмотрели все ящики, мистер Уинборн. Там не было никакого письма.
– Но могло быть. Мы искали контракт. – В голосе Уинборна послышалась резкая нотка. – Не посмотрите ли вы еще раз повнимательнее?
– Если я не позвоню в течение часа, значит, я не нашла его.
– Спасибо, миссис Рольф. Как он?
– Без изменений.
Она положила трубку и несколько секунд сидела неподвижно.
Уинборн далеко не дурак, но непосредственная опасность угрожает ей с другой стороны. Она почувствовала в голосе юриста подозрение. Если они станут серьезными, он может начать расспросы. Управляющий подтвердит, что она взяла со стола красную папку.
Хельга съежилась.
Несмотря на жаркий влажный воздух, ей стало холодно. Но сейчас не время думать об Уинборне. Сначала нужно разделаться с Джексоном... Но как?
Хельга вдруг почувствовала, что силы ее на исходе. Ей вспомнилось, как отец говорил: «Если у тебя серьезная проблема, не принимай поспешных решений.., обязательно подожди до утра».
Она встала и пошла в спальню. «Спи одна,» – сказал Джексон с издевкой. Ах, если бы здесь появился настоящий мужчина, высокий и мужественный, чьи крепкие объятия принесли бы ей облегчение.., стерли бы воспоминания о самоуверенной глумливой улыбке Джексона, о полумертвом муже, об угрозе благополучию.
Пройдя в ванную, она открыла шкафчик, достала пузырек со снотворным и вытряхнула две таблетки на ладонь. Потом решительно бросила их в рот и проглотила. Раздевшись, она встала под душ, потом прошла в спальню и бросилась на кровать.
В открытые окна долетали веселые голоса. Слышался шум машин и слабые звуки оркестра, исполнявшего «Сокровенные желания».
Сокровенные желания?
Да, ее желания сокровенны, но до чего же она одинока. Хельга еле сдерживала подступающие слезы. Она презирала людей, жалеющих себя. Сердясь на свою слабость, она потянулась к выключателю и погасила свет.
Несколько минут она лежала в тусклом свете луны, проникающем через жалюзи, потом таблетки начали действовать, и она медленно погрузилась в тревожный сон.
Сон приснился ей, когда действие снотворного уже начало ослабевать. Ей снилась контора отца в Лозанне. Он сидел за своим письменным столом, высокий, худой, с суровым красивым лицом, а она стояла перед ним и рассказывала о Джексоне. Будучи блестящим юристом, отец тем не менее питал слабость к банальным изречениям. В этом сне он разговаривал с ней, но слова не удерживались в сознании. Она слышала лишь штампованные фразы: «что посеешь, то и пожнешь», «теряя на одном, выигрываешь на другом». Потом, наклонившись вперед, он отчетливо произнес: «Лучше нападать, чем защищаться».
