Джон Карр - Согнутая петля

Он вырвался вперед, ведя за собой Барроуза, а Пейдж остался у пруда с останками Джона Фарнли.

По мере того как проходил шок, Пейдж озирался в темноте и размышлял о вопиющей бессмысленности и загадочности трагедии. И все же самоубийство обманщика было достаточно простым объяснением. Его беспокоило то, что он так ничего и не добился от Марри. Для Марри было бы достаточно просто сказать: «Да, это, несомненно, обманщик; я знал это с самого начала»; да и весь вид Марри, кажется, свидетельствует о том, что он думает именно так. Но он не сказал ничего. Может быть, дело просто в его любви к тайнам?

– Фарнли! – вслух произнес Пейдж. – Фарнли!

– Вы меня звали? – спросил голос почти у него под рукой.

Эффект этого голоса во мраке был таков, что Пейдж отскочил назад и чуть не споткнулся о тело. Фигуры и очертания были полностью скрыты ночной темнотой. За звуком шагов по песчаной тропинке последовал шорох спички. Пламя вспыхнуло над коробком, зажатым в обеих руках, и высветило над тисовыми кустами лицо истца – Патрика Гора или Джона Фарнли, – глядящее на берег пруда. Он несколько неуклюже прошел вперед.

Истец держал в руке тонкую сигару, наполовину выкуренную и погасшую. Он засунул ее в рот, осторожно поджег и поднял взгляд.

– Вы меня звали? – повторил он.

– Нет, – мрачно произнес Пейдж. – Но хорошо, что вы ответили. Вы знаете, что произошло?

– Да.

– Где вы были?

– Гулял.

Спичка догорела; Пейдж слышал его слабое дыхание. То, что этот человек потрясен, не вызывало сомнения. Он подошел ближе, – в углу его рта дымилась сигара.

– Бедный плут, – произнес истец, опустив глаза. – И что-то в нем все-таки вызывало уважение. Мне даже немного жаль, что я все это затеял. Я нисколько не сомневался, что он принял пуританскую веру своих предков и провел много лет раскаиваясь и управляя имением. В конце концов, он мог продолжить игру и стать лучшим помещиком, чем стану когда-нибудь я. Но ложный Джон Фарнли оказался ничтожеством – не выдержал и сделал это.

– Что «это»? Самоубийство?

– Несомненно! – Истец вынул изо рта сигару и выдохнул клубящееся облако дыма, похожее в темноте на призрак, принимающий странные очертания. – Полагаю, Марри сравнил отпечатки пальцев? Вы присутствовали на маленьком допросе, учиненном им. Скажите, вы заметили, когда наш… покойный друг допустил промах и выдал себя?

– Нет.

Пейдж вдруг понял, что взволнованный вид истца вызван не только потрясением, но и другими эмоциями.

– Марри не был бы самим собой, – несколько сухо произнес истец, – если бы не задавал вопросы-ловушки. Он всегда баловался этим. Я ожидал этого и побаивался, нет, не ловушки, а того, что я что-нибудь забыл. Вы помните его вопрос: «Что такое „Красная книга Аппина“?»

– Да. И вы оба что-то написали.

– Конечно, никакой книги не было. Мне следовало бы поинтересоваться, какую чушь написал мой соперник. Ситуация стала более интригующей, когда Марри с торжественным лицом совы подтвердил, что ответ правильный. И это подтверждение ввергло моего противника почти в панику. Ах, будь все это проклято! – Он замолчал и горящим кончиком сигары начертил в воздухе что-то похожее на вопросительный знак. – Что ж, посмотрим, что сделал с собой этот бедняга! Дайте мне, пожалуйста, ваш фонарик!

Пейдж отдал ему фонарь и отступил в сторону. Истец присел на корточки. Наступило долгое молчание, изредка прерываемое невнятным бормотанием. Наконец он встал и медленно подошел к Пейджу, по пути нервно поигрывая выключателем фонарика.

– Друг мой, – отрешенным голосом произнес он, – это не так.

– Что не так?

– Мне очень неприятно говорить это, но я готов поклясться, что этот человек не покончил с собой!

(Примем во внимание гипнотизм его голоса, интуицию и атмосферу сумрачного сада.)

– Почему?

– А вы посмотрели на него внимательно? Тогда подойдите и посмотрите. Разве человек может перерезать себе горло три раза подряд, каждый раз вскрывая яремную вену, ведь после первого разреза он должен уже умереть? Может ли он это сделать? Не знаю… я в этом сомневаюсь. Вспомните, я начинал свою карьеру в цирке. Я никогда не видел ничего подобного… Разве что в случае, когда Барни Пул, лучший дрессировщик запада Миссисипи, не был убит леопардом.

Ночной бриз, блуждавший по лабиринту сада, шевелил розы.

– Где, хотел бы я знать, находится орудие убийства? – продолжал он, играя лучом фонаря по застланной туманом воде. – Вероятно, здесь, в пруду, но я не думаю, что нам следует лезть за ним. Мы в таких делах гораздо больше нуждаемся в полиции, чем нам кажется. Ситуация меняется, и… это меня тревожит, – вздохнул истец, словно делая уступку. – Зачем убивать обманщика?

– Или настоящего наследника, если уж на то пошло, – сказал Пейдж.

Тут у Пейджа возникло ощущение, будто истец пронзительно смотрит на него.

– Вы все еще считаете…

Их прервал звук шагов. От дома кто-то шел к ним. Истец направил луч света на Уэлкина, адвоката, который, насколько помнил Пейдж, ел в столовой сандвичи с рыбным паштетом. Уэлкин, явно очень напуганный, сжимал под жилетом белый листок, словно собирался произносить речь. Затем он передумал.

– Вам лучше вернуться в дом, господа, – сказал он. – Мистер Марри хотел бы вас видеть. Надеюсь, – он зловеще подчеркнул это слово и сурово посмотрел на истца, – надеюсь, никто из вас, господа, не был в доме с тех пор, как это произошло?

Патрик Гор быстро повернулся:

– Не говорите мне, что произошло что-то еще!

– Произошло! – раздраженно произнес Уэлкин. – Похоже, кто-то воспользовался суматохой. В отсутствие мистера Марри кто-то вошел в библиотеку и украл «Дактилограф», в котором было наше единственное доказательство!

Часть вторая

Четверг, 30 июля. Жизнь механической куклы

Затем все замолчали, и, наконец, снова появился Моксон и с довольно виноватой улыбкой произнес:

– Простите, что так неожиданно вас покинул. Моя машина раскапризничалась и взбунтовалась.

Спокойно посмотрев на его левую щеку, разукрашенную четырьмя параллельными кровавыми ссадинами, я спросил:

– А нельзя было подстричь ей когти?

Глава 7

Теплым дождливым ранним утром следующего дня Пейдж снова сидел за столом в своем кабинете, но на этот раз с совершенно другими мыслями.

По комнате монотонно, под стать звуку дождя, расхаживал детектив-инспектор Эллиот.

А в самом большом кресле, как на троне, восседал доктор Гидеон Фелл.

Громоподобный смех доктора сегодня не звучал. Он приехал в Маллингфорд утром, и ситуация, которую он обнаружил, похоже, ему не понравилась. Откинувшись в большом кресле, он тяжело дышал. Сосредоточенный взгляд его глаз из-за пенсне на широком черном шнурке был направлен на угол стола; бандитские усы ощетинились, словно готовясь к спору, а на одно ухо падала большая прядь тронутых сединой волос. Рядом с ним на стуле лежали широкополая шляпа и трость с набалдашником из черного дерева. Хотя у него под рукой стояла большая кружка пива, его, казалось, не интересовало даже это. Его всегда красное лицо от июльской жары раскраснелось еще больше, но привычной веселости сегодня в нем не было. Пейдж нашел его даже крупнее – как ростом, так и комплекцией, – чем его описывали; когда Фелл, в своей накидке с байтовыми складками, переступил порог коттеджа, он, казалось, заполнил все пространство, потеснив даже мебель.

Впрочем, ситуация не нравилась никому в округе от Маллингфорда до Соана. Округ словно замкнулся в себе, но даже его молчание было красноречивым. Все уже знали, что незнакомец из «Быка и мясника», известный как «фольклорист», на самом деле инспектор Скотленд-Ярда. Но об этом не было упомянуто ни слова. В баре «Быка и мясника» любители утренней пинты говорили шепотом и поскорее уходили – вот и все. Доктор Фелл не смог поселиться в гостинице при баре, так как обе комнаты для гостей были заняты, и Пейдж с радостью пригласил его в свой коттедж.

Пейджу нравился инспектор Эллиот. Эндрю Макэндрю Эллиот не был похож ни на фольклориста, ни на человека из Скотленд-Ярда. Он был довольно молод, худ, серьезен и рыжеват. Эллиот любил спорить и острить, что особенно не нравилось старшему полицейскому офицеру Хэдли. Скрупулезный шотландец вникал в мельчайшие подробности самых незначительных дел. Сейчас, расхаживая под стук серого дождя по кабинету Пейджа, Эллиот старался прояснить ситуацию.

– Хм… да, – проворчал доктор Фелл. – Но что же именно здесь произошло?

Эллиот задумался.

– Капитан Марчбанк, старший констебль, позвонил сегодня утром в Скотленд-Ярд и сказал, что умывает руки, – произнес он. – Обычно, разумеется, они присылают старшего инспектора. Но так как я оказался на месте и к тому же уже расследовал дело, которое могло быть связано с…

«Убийством Виктории Дейли, – подумал Пейдж. – Но как связано?»