Н. Скотт - Шерлок Холмс. «Исчезновение лорда Донерли» и другие новые приключения
– Все очень просто, – сказал профессор, поправляя очки. – Пока внимание участников приковано к самому высокому камню, за которым исчезает солнце, вы можете подобраться сзади и напасть. Там есть круговой ров под названием «лунки Обри», пригодный для укрытия. В остальном место открытое, что, конечно, создает большие трудности.
Вскоре наша компания – гениальный профессор, мистер Рэгторн и мы с Холмсом – тряслась в экипаже. На западе небо уже заалело, окрашивая в розовато-лиловый цвет холодные зимние облака. Я задумчиво рассматривал пейзажи, и мне казалось, что воздух беспокойно шевелится, полный духами наших предков. Что за люди соорудили эти гигантские монументы, и чьи могилы так свободно разоряют археологи? А что, если и мое последнее пристанище когда-нибудь разворошат, а череп и кости поместят за стекло куда-нибудь в музей?
Мои печальные размышления внезапно прервались, когда наш экипаж совершил резкую остановку. Вдалеке, окутанный дымкой, уже виднелся Стонхендж – гигантские камни, образующие круг. Каменные блоки, соединенные по трое, напоминали гигантские виселицы, окрашенные кровью закатного солнца.
– Ритуал уже начался! – вскричал профессор.
Мы и впрямь услышали многочисленный хор, который монотонно что-то скандировал под ритмичный топот ног, как будто подавая какой-то дьявольский языческий сигнал. В руках «друиды» держали дымящие факелы, что было весьма кстати, поскольку завеса дыма позволяла нам подобраться к ним незамеченными, и вскоре мы уже залегли во рву. Пусть из оружия у нас имелась только трость Холмса, старое ружье мистера Рэгторна и мой револьвер, мы были сильны духом и не сомневались, что разгромим врага.
– Ватсон, пора! Они сейчас повернутся к тому самому камню! Выдвигаемся на внутреннюю позицию!
Выбравшись из рва, мы миновали внешний круг камней и спрятались позади огромного монолита. «Друиды», с капюшонами на голове, мелькающие в дыму, походили на монахов дьявольского ордена. Помимо огня и дыма их факелы источали также жуткую вонь.
Нечестивцы плясали вокруг бедной Клары, которая лежала на каменном алтаре, точно раненая птица, а над ней навис анемичный викарий с длинным ножом в руке. Злодей готовился зарезать ее!
Солнце медленно опустилось за камни, напоследок озарив Стонхендж зловещим кровавым сиянием. Горниста в нашей компании не было, но мистер Рэгторн подал сигнал, выстрелив из ружья, и мы бросились вперед. «Друиды» с воплями разбежались, приняв нас, очевидно, за оживших мертвецов, что покинули свои древние могилы, дабы отомстить тем, кто их потревожил. Наверное, среди этих ряженых был и деревенский почтальон, и пресловутый церковный сторож.
Холмс, орудуя тростью, выбил нож из руки викария, а затем, сорвав шнур, которым тот подпоясывал рясу, крепко скрутил его запястья, пока я держал револьвер у виска злодея. Потом мы оттащили его в экипаж и сдали на попечение инспектору полиции по фамилии Туллет. Все это время он выл, стонал и осыпал нас страшными проклятиями, крича, что мы помешали ему исполнить дело всей его жизни. Ну а мы, наоборот, были этому весьма рады, причем особенную радость мы испытывали при виде Клары, вернувшейся к любящим ее родным, свободной от козней преподобного Томаса Левеллина.
Что касается молодого Каркера, о котором я упоминал ранее, то он, как выяснилось, оказался совершенно ни при чем. Просто его давно манили дальние страны. Проникнув тайком на пароход, отплывающий за океан, Каркер успешно добрался до Южной Америки. Там он разбогател и приобрел одну из крупнейших шахт по добыче угля. Подозреваю, что сейчас он уже мультимиллионер.
5
Загадочная смерть Эмилии Вудкок
В один из солнечных весенних дней я и мой друг мистер Шерлок Холмс прогуливались по Саут-Одри-стрит, обсуждая недавно прослушанный нами скрипичный концерт Паганини. На углу Беркли-Сквер, когда Холмс как раз говорил о том, насколько технически сложны некоторые пассажи, мы неожиданно стали свидетелями трагического эпизода. Из дома неподалеку вышла женщина средних лет, в синем платье и наброшенном на плечи легком пальто. Видно было, что она чем-то расстроена. Стоя на лестнице, женщина вдруг зашаталась, схватилась рукой за горло и рухнула вниз.
В тот же миг мы услышали громкий свист и увидели, как к ней бросился констебль, дуя в свисток. Мы тоже заторопились на помощь. Однако было уже поздно.
– Она мертва, Холмс, – сказал я, осторожно приподнимая ей веки. – Пульса нет, зрачки расширенные.
Из дома вышел человек лет тридцати – тридцати пяти в темном сюртуке и с золотыми часами на цепочке в руках.
– Могу я помочь? – спросил он, бесцеремонно отстраняя меня.
– Нет, это вряд ли.
– Я врач, сэр! Отойдите и позвольте мне осмотреть женщину.
– Говорю вам: все бесполезно, – с раздражением отвечал я, – ведь я и сам врач.
– Ах, простите, сэр, – стал извиняться мужчина, – простите, я не хотел вас обидеть или унизить. Я доктор Обри, Харли-стрит.
Мы пожали друг другу руки.
– Доктор Ватсон. У меня небольшая практика в Паддингтоне.
– А что произошло? Неужели ее задавил извозчик?
Судя по потрясенному выражению лица, доктор был знаком с покойной.
– Внезапный удар.
– Этого не может быть! – побелел доктор Обри. – Я только что ее осматривал!
Холмс, достав лупу, принялся изучать тело. Констебль стоял рядом и наблюдал за ним. А я взял доктора Обри под руку и отвел подальше в тень, чтобы спрятаться от солнца.
– Вы упустили симптомы надвигающегося приступа! – сурово сказал я ему, ибо таково было мое профессиональное мнение.
– Мой дорогой сэр, в этом доме у меня несколько пациентов, – разволновался доктор Обри. – Я навестил Эмилию Вудкок и поднялся наверх, в квартиру сэра Чарльза Ферветера. Неужели меня теперь лишат лицензии?
– Не думаю, – неуверенно пробормотал я. – Но должен подчеркнуть, что она была чем-то сильно расстроена. Это дает мне серьезный повод усомниться в ваших методах.
– Говорите, она была расстроена? – удивился доктор Обри. – Но когда я видел ее в последний раз, она была совершенно спокойна. Она сидела за столом, разбирая корреспонденцию.
– Я было подумал, что вы сообщили ей, что у нее некая смертельная болезнь. Люди реагируют на эти слова по-разному. Одни принимают их спокойно, а другие впадают в истерику, так что необходимо очень хорошо знать пациента, чтобы не навредить ему.
– Ничего подобного я ей не сообщал. У нее была хрящевая опухоль, но это не смертельно, и вопрос об операции никогда не поднимался. Она жаловалась на боли в желудке и периодически возникающую тошноту.
Тут вмешался констебль, который все это время находился поблизости и слушал, о чем мы говорим:
– И это вполне объяснимо! На что еще ей было жаловаться при таких обстоятельствах?
– Что вы имеете в виду? – спросил я, видя, что он бросает неприязненные взгляды на доктора Обри.
– По мнению мистера Холмса, эту женщину отравили. Я прошу вас следовать со мной в Скотленд-Ярд, доктор Обри.
– Послушайте, – сказал я, – доктор Обри имеет практику на Харли-стрит. Вам известно, что это значит?
Полицейский, явно желая получить повышение по службе, не внял моим возражениям. Он готов был схватить доктора и тащить его в участок, но тот вдруг оттолкнул констебля и пустился наутек. Наверное, он был чемпион в беге на сто ярдов, ибо не успели мы и глазом моргнуть, как он шмыгнул за угол Беркли-Сквер и был таков.
Холмс молча курил сигарету и усмехался – такой оборот его определенно позабавил.
– Доктора Обри едва не арестовали, – напомнил я, возмущенный его равнодушием к судьбе невинного человека, которого обвиняют в убийстве, не более и не менее.
– Ватсон, в вас говорит профессиональная солидарность.
– Вы полагаете, что ее убили, Холмс?
– Она умерла, приняв смертельную дозу яда. Неужели вы не отметили необычайную бледность ее кожи, а также следы рвоты на одежде? Думаю, что Уиндам, судебный медик из Чаринг-Кросс, со мной согласится. И еще кое-что, Ватсон: она не успела упасть, а констебль уже двигался в ее сторону. Я не верю, что это случайное совпадение.
Вскоре на место происшествия прибыл инспектор Браун. Привратник, колченогий старик в потертом сюртуке с золотыми пуговицами и галунами, повел нас наверх, где находилась квартира покойной Эмилии Вудкок.
Эмилия Вудкок была вдовой чайного миллионера, сэра Алистера Вудкока. Как подобает человеку, который начинал носильщиком на вокзале, а закончил крупнейшим в стране поставщиком листового и пакетированного чая, сэр Алистер имел элегантную квартиру, призванную демонстрировать богатство и влиятельность своего владельца. Великие фламандцы Ван Эйк и Вейден украшали стены просторной гостиной, а над камином висел Рубенс. На концертном рояле стояли семейные фото. Среди них выделялись две фотографии: большой портрет ослепительно красивой вдовы и снимок юноши на поле для крикета с эмблемой Вестминстер-Скул. Привратник пояснил, что молодой человек – сын миллионера от первого брака Морстон Уэлби Вудкок, в настоящее время владелец картинной галереи «Хорабис» на Бонд-стрит.
