Патриция Вентворт - Ключ
Наличие на ключе нечеткого отпечатка, я думаю, связано с тем, что в кармане, в котором нашли ключ, также лежали носовой платок, спичечный коробок и прочие мелкие предметы. Они, несомненно, терлись о поверхность ключа во время игры на органе. Что касается пистолета, нет никаких свидетельств, кому он принадлежал. Он распространенной немецкой марки. Любой, кто жил в Германии, мог приобрести его и привезти сюда. У мистера Харша не было лицензии на данный пистолет и на огнестрельное оружие вообще. Тем не менее я со скорбью констатирую, что в нашей стране находится огромное количество нелицензированного огнестрельного оружия, большая часть которого – либо армейские револьверы, оставшиеся у ветеранов прошлой войны, либо иностранные «сувениры».
Коронер сделал паузу.
– Итак, леди и джентльмены, таковы факты. Теперь предлагаю удалиться для принятия решения. Я должен заметить, что медицинское заключение исключает возможность несчастного случая. Вам придется решить, покончил ли мистер Харш с собой или был убит.
Присяжные вышли и после недолгого отсутствия огласили вердикт: «Майкл Харш покончил с собой в помрачении ума».
Глава 10
Люди выходили из клуба как будто после похорон. Церемония окончилась, можно здороваться с друзьями и разговаривать, но сдержанно. К сожалению, даже не самые искренние друзья вряд ли назвали бы манеры миссис Моттрам сдержанными. Она явно была возбуждена, а ее ярко-синее платье отнюдь не обезоруживало критиков. Она помчалась – буквально помчалась, по выражению мисс Донкастер, – к мистеру Ивертону и принялась болтать с ним на ступеньках клуба. Все, что она говорила, прекрасно слышали окружающие.
Не удивительно, что мисс Донкастер пустилась в осуждения. Она присоединилась к компании мисс Фелл по пути домой и без малейших колебаний заявила, что считает поведение миссис Моттрам бесстыдным.
– Она преследует, буквально преследует мистера Ивертона! На всю улицу интересуется, «хорошо ли она справилась»! Как будто она сыграла роль в пьесе, а не выполнила серьезную и крайне неприятную обязанность! Я не в силах выразить, что думаю о ее поведении!
Мисс Софи возразила. Она питала слабость к молодежи. Ей нравилась миссис Моттрам, и она ничего не имела против ее флирта с мистером Ивертоном. К тому же тете Софи понравилось ярко-синее платье, пусть оно и не совсем соответствовало событию. Она приготовилась к стычке, которая неизбежно следовала, когда кто-то не соглашался с Люси Эллен.
– Дорогая моя, ты преувеличиваешь.
Мисс Донкастер обратила длинный тонкий нос в ее сторону.
– Если я высказала свое искреннее мнение… Мисс Софи поспешила перебить:
– Дорогая, на твоем месте я бы воздержалась. Ты же знаешь, миссис Моттрам мне нравится. Она такая милая.
Мисс Донкастер фыркнула.
– У нее куриные мозги!
– Возможно, ты ошибаешься… и потом, в мире так много умных людей и так мало приятных. Они добрались до калитки. Что бы ни собиралась ответить мисс Донкастер, ее слова пропали втуне, поскольку мисс Софи повернулась, чтобы протянуть руку Дженис, которая, как оказалось, шла позади с Гартом.
– Заходи на чай, милая, – сказала она. – Я бы пригласила тебя на ленч, но, боюсь, Флоренс потребует расчет. Я шучу, конечно, она прослужила у нас столько лет… но ее ворчание будет столь же неприятным. – Тетя Софи вновь повернулась к мисс Донкастер. – Говори, что хочешь, Люси Эллен, но миссис Моттрам – единственная, кто прямо объявил, что не прочь поселить у себя эвакуированных. Пусть даже ей так никого и не дали.
Раздражение переросло в холодную ярость.
Мисс Донкастер побледнела и выпрямилась.
– Если ты воображаешь, Софи… – начала она, но мисс Софи поспешила помахать оливковой ветвью.
– Ну-ну, Люси Эллен, не будем ссориться. Никто и не ожидал, что ты поселишь у себя ребенка, когда Мэри Энн в таком состоянии. И я не стану утверждать, что не просила миссис Пратт никого не размещать у меня… я просила, и все это знают. Но к тому времени детей уже разместили. Так удачно сложилось, что никого больше не осталось, иначе, конечно, я сочла бы своим долгом… и, надеюсь, выполнила бы его, даже если бы Флоренс и Мейбл попросили расчет.
Гарт и Дженис шли бок о бок и почти не разговаривали. Обоим казалось, что они побывали на похоронах. В молчании они дошли до угла. Здесь улица разделялась на дорожку, которая вела к домам, выходившим на луг, и на едва заметную тропу, которая петляла среди разбросанных домиков и, наконец, упиралась в Прайерз-Энд. Молодые люди остановились и посмотрели друг на друга.
– Ты ведь придешь к чаю?
– Да.
– Слушай, приходи пораньше, погуляем. Я хочу с тобой поговорить… только не в гостиной у тети Софи. Я буду ждать у лаза на наше поле в половине третьего. Хорошо?
Она кивнула.
– Я возьму отгул на вечер.
Они постояли несколько секунд. Сказать хотелось и слишком много, и слишком мало, но уж точно не в пределах слышимости половины жителей деревни, расходившихся по домам. Дженис развернулась и быстро зашагала прочь по тропке. Гарт последовал за мисс Софи и мисс Донкастер, которые теперь мирно обсуждали лучший способ хранения лука. Далеко впереди виднелась высокая черная фигура мисс Браун. Когда компаньонка зашла в калитку, мисс Софи заметила:
– Медора приняла смерть мистера Харша очень близко к сердцу.
Мисс Донкастер тут же преисполнилась высокомерия.
– Все мы приняли это близко к сердцу, Софи. Но некоторые из нас воспитаны должным образом и умеют владеть своими чувствами. На мой взгляд, мисс Браун выражает их чересчур явно.
В круглых голубых глазах тети Софи отразился упрек, который из осторожности она не стала облекать в слова. С легким холодком в голосе она продолжала разговор о луке.
Добравшись до дома и благополучно простившись с мисс Донкастер, которая отправилась к больной сестре, Гарт крепко взял мисс Софи за руку, отвел в гостиную и запер дверь.
– Послушайте, – сказал он, – вы помните вчерашний вечер?
– Мальчик мой…
Гарт слегка встряхнул ее руку.
– Вы говорили про тройню у одной из девиц Пинкотт… как ее… Минни?
– Нет, милый, Элайза. – Тетя Софи устремила на племянника взгляд изумленных, младенчески голубых глаз.
– Неважно. Дело вот в чем. Вы попросили меня достать фотографию детей из ящика бюро. Левого верхнего ящика.
– Не понимаю…
– Сейчас поймете. Не тот ли это ящик, где вы держите ключ от церкви?
– Тот самый.
– Вчера вечером ключа не было на месте.
Во взгляде мисс Софи не отразилось ни доли волнения.
– Дорогой мой, ему негде больше быть.
– Но его там не было.
– Но, милый… он лежит в бюро, если только мисс Браун не играет на органе, а вчера вечером…
– Она сидела за фортепиано спиной к нам, я помню. Но ключа в ящике не было. Ничего, кроме пачки счетов и фотографии.
Мисс Софи высвободила руку, подошла к бюро и выдвинула маленький ящичек. Внутри лежали счета и снимок, а сверху, прямо на изображениях Элайзы и тройняшек, – ключ от церкви. Гарт уставился на него через плечо тети.
– Вчера вечером его здесь не было, тетя Софи.
– Но как же… – отозвалась та, но уже встревожено.
Гарт обнял ее.
– Тетя Софи, послушайте. Будь он на месте вчера, я бы непременно заметил. Сейчас он бы не лежал поверх фотографии – фотография бы лежала сверху. Я вынул ее и положил обратно. Ключа не было. Со вчерашнего вечера кто-то его вернул. Именно поэтому он оказался поверх снимка. Разве вы не понимаете?
В голубых глазах мисс Фелл отразился испуг. Тетя Софи протянула слегка дрожащую руку, закрыла ящик и сказала:
– Здесь какая-то ошибка, мой мальчик. Давай больше не будем об этом говорить.
Глава 11
Гарт, добравшись до условленного места, насвистывал «Три сестрички». Он сидел спиной к зарослям, через которые вилась зеленая петляющая тропа, известная среди местных как «Тропа влюбленных», и лицом к полю, где в живописном беспорядке лежали развалины старого Борнского монастыря. Еще остались арки крытых галерей, где некогда в косых лучах заходящего солнца прогуливались монахи, но большая часть построек – часовня, трапезная, дормиторий и кухня – превратилась в груды камней. Местные жители таскали старые плиты и делали из них ступеньки, колодцы и надгробия. За полем и за высокой изгородью, которая окружала его, шла тропка, ведущая в Прайерз-Энд. Среди нависающих деревьев виднелась крыша домика. Через ближайшую живую изгородь был устроен еще один перелаз. Дженис не пришлось бы далеко идти.
Гарт насвистывал, потому что не особенно хотел размышлять. Он намеревался поговорить с Дженис, прежде чем раздумывать о таких вещах, как осколки на лестнице и на подошве Эвана Мэдока, а также о странных перемещениях ключа тети Софи. Гораздо проще чем-либо занять голову, чем перестать думать. За глупыми словами и незатейливым мотивчиком, который он насвистывал, крылось множество смутных мыслей. Гарт испытал облегчение, когда что-то задвигалось за изгородью в дальнем конце поля, и через несколько мгновений у лаза появилась Дженис. Гарт спрыгнул и пошел навстречу.
