Агата Кристи - Спящее убийство
Мне давно казалось, что их отношения складывались не очень гладко, но он никогда не заговаривал об этом, а я не расспрашивал его. Я помню, как однажды — это было в пятницу, — вернувшись из больницы, я застал Келвина в своем кабинете. Увидев меня, он сказал: «Я убил Хелен».
В первый момент я даже не знал, что и думать, настолько он был холоден и спокоен. «Вы хотите сказать, что вам опять приснился дурной сон?» — спросил я его. «На этот раз, — ответил он, — все случилось не во сне, а наяву. Она мертва. Я задушил ее». И добавил так же спокойно: «Лучше будет, если вы поедете ко мне и оттуда вызовете полицию». Я вывел машину из гаража, и мы поехали. В доме было тихо и темно. Мы поднялись в спальню…
— В спальню? — переспросила Гвенда. В ее голосе звучало глубокое изумление.
Доктор Кеннеди с легким удивлением посмотрел на нее.
— Да, там все это и случилось. То есть, конечно, когда мы туда вошли, мы никого там не обнаружили. Трупа на кровати не было; никаких следов борьбы… Все оказалось просто галлюцинацией.
— А что говорил мой отец?
— Он, естественно, настаивал на своей версии. Он на самом деле верил в нее. Я дал ему успокоительное и уложил спать в соседней комнате. Затем я внимательно осмотрел дом и увидел в гостиной, в корзине для бумаг, записку, написанную рукой Хелен. И мне все стало ясно. Она написала примерно следующее: «Это мое прощальное письмо. Мне горько об этом говорить, но наш брак был с самого начала ошибкой. Я ухожу от тебя к тому, кого любила всегда. Если можешь, прости меня. Хелен».
Я понял, что когда Келвин пришел домой и прочел эту записку, он поднялся в спальню, где с ним случилось серьезное нервное потрясение, а затем поехал ко мне, пребывая в полной уверенности, что он убил Хелен.
Позже я допросил горничную, вернувшуюся домой вечером. Я привел ее в спальню Хелен и попросил просмотреть одежду и вещи моей сестры. И последние мои сомнения исчезли. Хелен забрала с собой чемодан и саквояж, предварительно уложив в них часть своей одежды. На всякий случай я все же осмотрел дом, но не нашел ничего необычного, ничего, что свидетельствовало бы о происшедшем здесь, по словам вашего отца.
На следующее утро мне с большим трудом удалось убедить Келвина в том, что он опять стал жертвой галлюцинации; в конце концов он мне поверил и согласился лечь в клинику.
Через неделю, как я вам уже говорил, пришло письмо от Хелен. Оно было послано из Биаррица, но она написала, что уезжает в Испанию. Она просила меня передать Келвину, что разводиться не хочет, но ему лучше как можно скорее забыть о ней.
Я показал ему письмо. Он ничего не сказал. Потом он дал телеграмму родственникам своей первой жены в Новую Зеландию с просьбой взять к себе его маленькую дочку, затем привел в порядок свои дела и лег в частную психиатрическую клинику, согласившись пройти курс лечения. Поставить его на ноги, однако, не удалось, и через два года он умер. Я могу дать вам адрес этой лечебницы. Она находится в Норфолке. Нынешний ее директор тогда работал врачом, и он наверняка сможет подробно рассказать вам о болезни вашего отца.
— Вы, по-моему, говорили еще об одном письме Хелен? — спросила Гвенда.
— Да-да, я получил его примерно через полгода после первого. Оно пришло из Флоренции. Хелен давала в нем адрес почтового отделения, куда ей следовало писать до востребования на имя мисс Кеннеди, и писала, что отказывать Келвину в разводе было, как она поняла, несправедливо, даже если сама она разводиться не хочет. Она просила меня сообщить ей, если у него возникнет подобное желание, — тогда она пошлет ему все необходимые документы. Я показал письмо Келвину, но он сказал, что тоже не хочет разводиться. Я поставил Хелен в известность о принятом им решении. С тех пор я больше не получал от нее никаких известий. Я не знаю, где она сейчас находится, и даже не представляю, жива она или умерла. Поэтому ваше объявление и привлекло мое внимание. Я надеялся, что вы сможете мне что-то сообщить о ней. — Он помолчал и мягко добавил:
— Все это очень печально, Гвенни, но вы должны знать правду. Остается лишь сожалеть о том, что вы не оставили все как было…
Глава 9
Неизвестный фактор?
IКогда, проводив доктора Кеннеди до машины, Джайлз вернулся в гостиную, Гвенда сидела там же, где он оставил ее. На ее щеках выступили красные пятна, глаза лихорадочно блестели. Она обратилась к нему срывающимся голосом:
— Как это говорится в поговорке? И так и эдак, смерть или безумие? Так оно и есть: смерть или безумие.
— Гвенда, дорогая моя…
Джайлз подошел к жене, обнял ее и почувствовал, как она дрожит.
— И зачем нам понадобилось ворошить прошлое? Зачем? Ее задушил мой собственный отец. И голос, который я слышала, принадлежит ему. Нет ничего удивительного в том, что я все вспомнила и так испугалась. Мой собственный отец!
— Подожди, Гвенда, подожди. Мы ведь не знаем точно…
— Конечно, знаем! Он же сказал доктору Кеннеди, что задушил свою жену, разве нет?
— Но доктор убежден, что это не так…
— Потому что он не нашел трупа. А труп был. Я его видела.
— Ты его видела в холле, не в спальне.
— Какая разница?
— А разве это не странно? Зачем твоему отцу было говорить, что он задушил свою жену в спальне, если на самом деле он задушил ее в холле?
— Не знаю. Это не имеет значения.
— Я придерживаюсь другого мнения. Подумай хорошенько, дорогая. В этой истории очень много странного. Допустим, твой отец действительно задушил Хелен. В холле. Что было дальше?
— Он поехал к доктору Кеннеди.
— И рассказал ему, что задушил свою жену в спальне. Они приехали в этот дом, но никакого трупа не нашли. В спальне его тоже не было. Послушай, без трупа убийства не бывает. Так куда же твой отец его дел?
— Возможно, труп был, и доктор Кеннеди помог ему избавиться от него и никому ничего не сказал, но нам он в этом, естественно, не признается.
Джайлз покачал головой:
— Нет, Гвенда. Я не могу представить себе Кеннеди, совершающего подобный поступок. Он трезвый, практичного ума шотландец, а ты предполагаешь, что он, рискуя головой, стал сообщником преступления. Я не думаю, что он на это способен. Вот если бы был процесс, он сделал бы все возможное, чтобы выручить твоего отца, свидетельствуя о его психической неуравновешенности. Такое вполне вероятно. Но с какой стати он стал бы соучастником убийцы? Келвин Халлидей не был ему ни настоящим родственником, ни близким другом. А убили его сестру, которую он явно нежно любил, хоть и осуждал, в силу своего викторианского воспитания, ее поведение. Думаешь, ради тебя он стал бы помогать ему избавиться от трупа? Но ты ведь даже не родная дочь его сестры. Нет, Кеннеди никогда бы не согласился скрыть преступление. Единственное, что он мог сделать, — это выдать ложное свидетельство о ее смерти от сердечного приступа или что-то в этом роде. Да, на такой поступок он, пожалуй, пошел бы, но нам совершенно точно известно, что он этого не делал, так как в метрических книгах ее смерть не зарегистрирована. К тому же, если б он так поступил, он сказал бы нам, что его сестра умерла. А теперь исходя из всего этого объясни мне, если можешь, куда делся труп.
— Мой отец мог закопать его где-нибудь… Например, в саду.
— А потом отправиться к Кеннеди и заявить ему, что он убил свою жену? С какой целью? Ну почему бы тебе не поверить в то, что она ушла от него?
Гвенда откинула волосы со лба. Ее напряжение начало проходить, пятна на щеках исчезли.
— Я не знаю, — призналась она. — После того как ты все так логично изложил, моя версия действительно кажется маловероятной. Ты считаешь, доктор Кеннеди сказал нам правду?
— Да, я в этом убежден. С его точки зрения, здесь нет ничего непонятного. Галлюцинация принята за реальность. Кеннеди ни на секунду не сомневается в этом, так как убийства без трупа не бывает — мы только что об этом говорили. Здесь наши с ним мнения расходятся: мы знаем, что труп был. — Он помолчал и добавил:
— Если встать на его позицию, все сходится: недостающая одежда, чемодан, прощальная записка и полученные впоследствии от сестры два письма.
— Да, ее письма… Как мы можем объяснить факт их существования?
— Пока что никак, но мы должны это сделать. Если исходить из того, что Кеннеди говорит правду — что, я повторяю, по-моему, так и есть, — нам надо найти этому объяснение.
— Надо полагать, они действительно были написаны рукой его сестры. Он узнал ее почерк?
— Знаешь, Гвенда, я не думаю, что он задавался таким вопросом. Речь же шла не о подписи на чеке. Если почерк, которым были написаны оба письма, мало чем отличался от почерка его сестры, ему просто не пришло в голову усомниться в их подлинности. Он же считал, что она ушла с другим человеком, и письма были тому подтверждением. Вот если бы он не получил от нее никаких известий, тогда бы он мог засомневаться. И тем не менее здесь есть кое-какие моменты, на которые он, похоже, не обратил внимания, но меня они настораживают. Оба письма до странности безличны. Ответить на них можно только до востребования, на адрес почтового отделения. В них нет ни слова о мужчине, к которому она ушла. Все говорит о ее твердом намерении порвать прежние связи. Именно такие письма написал бы убийца, если бы хотел усыпить подозрения родственников своей жертвы. Отправить же письма из-за границы не составляет большого труда.