Убийство от-кутюр. Кто подарил ей смерть? - Мойес Патрисия

— Генри, честно тебе говорю, ты самое настоящее чудовище.

И тут же сама весело расхохоталась.

— Не согласен, — возразил Генри. — Я просто специалист по установлению контактов для тесного сотрудничества и использую для этого тактичный личный подход.

— Ничего себе тактичный! — Она покачала головой. — Но нужный номер я тебе все же достала. Вот смотри. Кай Ван Стин, цветовод. Алсмер, восемьсот семнадцать.

Господин Ван Стин очень удивился звонку неизвестного ему англичанина, который выразил желание посетить его питомник роз, но, будучи настоящим голландцем, не мог поступить иначе, кроме как радушно пригласить иностранца к себе в гости. К тому же — кто знает! — Генри мог оказаться потенциальным клиентом. Встреча была назначена на тот же день.

Внешне владения Ван Стина напоминали хозяйство Пита Ван дер Ховена, однако Генри сразу почувствовал: тут все по-другому, даже отношение к цветам. Отличался от Пита и хозяин — подвижный проницательный молодой человек в безупречно отглаженном костюме, который управлял делами из неуместного здесь офиса, выстроенного прямо между оранжереями. Стены его кабинета покрывали всевозможные таблицы и графики, на сверкающем полированном письменном столе стояло несколько телефонных аппаратов, а в соседней комнате что-то быстро печатала секретарша в коротенькой юбочке. Все это создавало яркий контраст по сравнению с неспешно прогуливающимся по тропинкам между теплицами Питом, одетым в простую рубашку, холщовые брюки и сабо. Для Ван дер Ховена розы были не только бизнесом — они составляли важную часть его жизни и почитались как наследие предков. Он искренне любил свои цветы и считал, что никакое количество работы над ними не может считаться излишним. Для Кая Ван Стина розы воспринимались как цифры на схемах и деньги в банке. Розы по праву — экономическое чудо Голландии, и если правильно поставить дело, да при этом его автоматизировать, они становятся большим бизнесом.

Генри умышленно не стал вдаваться в подробности своего визита во время беседы по телефону. Одного взгляда на владения господина Ван Стина ему хватило, чтобы сделать выводы. Он представился независимым журналистом-фрилансером, который собирается написать большой очерк о цветочной индустрии в Голландии. Он правильно рассчитал, что такой человек, как Ван Стин, вряд ли станет отвергать независимые публикации, а постарается воспользоваться удобным случаем и предоставит всю необходимую информацию.

Тиббетов повели на экскурсию по оранжереям, методично и досконально посвящая в процесс выращивания цветов. Не забывал хозяин рассказать и о нововведениях, включающих электрические технические приспособления, современные химикаты, в результате чего стало возможным производить розы в промышленных количествах.

Что он может поведать Генри об инсектицидах, содержащих паратион? Ван Стину как цветоводу было даже приятно услышать, что обычный писатель слышал о таких средствах. Видимо, он неплохо подготовился. Да, конечно, они широко применяются в современном цветоводстве. Что известно об их безопасности? Они безвредны, нужно только соблюдать необходимые меры предосторожности, вот и все. Возможно ли отрицательное действие этого препарата на организм, если с ним долго работать? Если для человека вредно долгое время применять этот препарат, ученые-исследователи обязательно сообщат об этом. В конце концов, за что же мы им платим деньги? Стрептомицин? Естественно. В производстве Ван Стина используются различные антибиотики в качестве консервантов. Пенициллин и ауреомицин, например, идеально подходят для гвоздик, а для роз лучше всего использовать стрептомицин. Так считают многие специалисты и он, Ван Стин, в их числе. Кстати сказать, розы из его питомника часто отправляются в Нью-Йорк, а этот путь занимает более двенадцати часов… Или взять другой пример, когда заказ поступает из Северной Африки…

Здесь Генри вынужден был перебить гида, заметив, что в отношении антибиотиков, наверное, существуют разные научные школы… Ван Стин застыл на месте. Научные школы? Что это такое?

— Я хотел сказать, — пояснил Генри, — что, видимо, все же не каждый цветовод применяет их. Ранее мне приходилось беседовать с господином Ван дер Ховеном…

Безупречное лицо господина Ван Стина исказила гримаса презрения.

— Надеюсь, вы не стали тратить свое драгоценное время на то, чтобы вникать в его методы, мистер Тиббет? — произнес он на безупречном английском. — Пит Ван дер Ховен один позорит имя нашей цветочной индустрии. Он отсталый садовник и полон всяческих предрассудков.

— Но он выращивает прекрасные розы! — возразил Генри.

— Вот еще!.. — фыркнул Ван Стин. — Даже если розы у него и неплохие, их количество недостаточно для коммерции. Нидерланды не могут позволить себе такой… допотопный сельский промысел… Это, конечно, всех умиляет и отдает стариной, но слишком уж неэффективно… Как это лучше сказать? Вызывающе. Претенциозно, если хотите. Да-да, именно так. Ему бы служить садовником у какого-нибудь сановника, срезать ему по шесть роз ежедневно для личных нужд и выкладывать на блюде к завтраку для красоты вместе с тонкокожими томатами, которые не выдержали бы транспортировки даже в соседнюю деревню. Или вместе с приторными на вкус персиками, от одного прикосновения к которым мякоть продавливается до самой косточки… Или он мог бы выращивать нежнейшие гвоздики, которые увядают уже к вечеру, если срезать их утром… — Его пренебрежение к соседу было вполне искренним, и, как вынужден был признать Генри, имело под собой некоторые основания.

— Тем не менее, — возразил Генри, — ему нравится все то, что он делает.

— Вы так считаете? — Ван Стин заговорщицки ухмыльнулся с видом игрока, готовящегося выложить козырной туз. — Тогда я вам сейчас кое-что расскажу. Несколько дней назад Ван дер Ховен попросил у меня аэрозоль со стрептомицином.

Генри насторожился.

— И знаете зачем? Ему, видите ли, нужно было отправить небольшое количество роз в Англию, и цветы должны были оставаться первозданно свежими хотя бы в течение суток после того, как их срежут. Говорит ли вам это что-нибудь, мистер Тиббет, о господине Ван дер Ховене и его отношении к современным технологиям и препаратам?

— Значит, вы одолжили ему аэрозоль для той маленькой партии? Для тех цветов, что он переправлял в Англию?

— Совершенно верно. На день рождения его матери или еще какой-то родственницы.

— И кроме того, вы снабдили его пачкой инсектицида, содержащего паратион?

— Да. Он рассказал о каком-то приятеле, который мечтал испробовать это средство. А знаете, что я думаю по этому поводу, мистер Тиббет? Мне кажется, он попросил его для себя. Думаю, он наконец-то смирился с тем, что мы живем в двадцатом веке и сегодня его методы безнадежно устарели. Но он ни за что не признается в этом. Надеюсь, когда будете писать очерк, вы непременно прославите ребят старой доброй школы. Но если вы посмотрите на мои графики, я сумею вам доказать преимущества современных методов. Мы производим цветов во много раз больше, а за последние четыре года…

Когда Генри вернулся в гостиницу и рассказал о встрече с Ван Стином, Эмми лишь покачала головой:

— Значит, все это задумал и претворил в жизнь Пит Ван дер Ховен? Но почему? Почему?

— Он очень любит жену, — начал Генри, присев на кровать и массируя себе затылок и шею.

— Ты хочешь сказать, она уговорила его на это?

— Я еще и сам не знаю, что хочу сказать…

— Но это точно Пит, кто же еще?

— Да, — кивнул Генри. — Скорее всего.

Зазвонил телефон.

— Генри? Слава Богу. Я пыталась связаться с вами весь день! Это Сара.

— Что случилось, Сара? Где вы?

Генри слышал, как она тяжело вздохнула.

— Я в гостинице «Хиндчерст-Армс». Я приехала сюда еще до обеда и сразу же пошла в больницу. Долли чувствует себя лучше и завтра утром ее выписывают.

— Что ж, хорошие новости, — успокоился Генри.

— Вы так думаете? Вы не выслушали меня до конца. Вы же сами говорили, чтобы я не сводила с нее глаз и не подпускала к ней близко членов небезызвестного нам семейства.