Хью Пентикост - Обожравшийся каннибал

Однажды вечером были танцы где-то в большом частном доме. Я потанцевал с Кэтлин – самый обычный танец. Все младшие офицеры танцевали с женами начальников, это было чем-то вроде нашей обязанности. В тот вечер она была как-то неестественно напряжена, будто доведена до отчаяния. Кэтлин попросила меня проводить ее на террасу, чтобы подышать свежим воздухом. Почему она выбрала меня, я до сих пор не понимаю. Все это было очень странно. Она не терпела полковника – любила кого-то другого. Ей надо было как-то освободиться, с кем-то поговорить. Мог ли я ей чем-то помочь? Она спросила, не хочу ли я стать ее другом.

– Разумеется, я сказал «да», не думая о том, как это много значит. На следующий день Кэтлин позвонила. Не смогу ли я приехать в отель на Рассел-сквер, комната 6В. Это обеспокоило меня. Мне не хотелось ввязываться в эти семейные дела. Но она с таким отчаянием просила помочь, что я поехал.

Трубка Макайвора погасла. Он было потянулся за зажигалкой, но потом передумал и положил трубку на стол. Джон заметил, что руки отца дрожат.

– Я приехал в этот отель, – медленно сказал Макайвор. – Подошел к комнате 6В и постучал в дверь. Кэтлин была там, пьяная и в истерике. Мне пришлось похлопать ее, чтобы привести в чувство. И она мне все рассказала. Человек, с которым она находилась в любовной связи, был Обри Мун. Ему было уже под шестьдесят, но у таких знаменитых людей не бывает возраста. Я думаю, он ослепил ее обещаниями дома в Лондоне, виллы в Каннах, яхтой, апартаментами в Нью-Йорке, платьями, бриллиантами – и еще бог знает чем. Она не была юной девочкой, чтобы польститься на такие вещи, но кто знает? Дело было в том, что Мун ее раздавил, она была в состоянии близком к самоубийству.

И в самой середине этой сцены в комнату вдруг входит полковник, а с ним менеджер отеля и частный детектив. Полковник решил, что это я и есть тот самый «мистер Уилсон», который зарегистрировался с «миссис Уилсон», его женой. Я, естественно, отрицал это. Должен сказать, что и Кэтлин тоже отрицала это, тогда и после. Она говорила правду. Человек, который держал за собой на имя Уилсона эту комнату в отеле в течение последних двух месяцев, был Обри Мун. Но знаешь, что было потом, Джонни? Клерк отеля присягнул, что тем человеком, который оформлял у него номер, был я. Горничная и официант, работающие в отеле, показали, что видели меня в комнате и заставали в разных вольных ситуациях с Кэтлин. Они с сожалением смотрели на нее. Все знали Обри Муна в лицо, ни один человек не смог бы спутать меня с ним.

Я… я не знаю, Джонни, как все произошло. Я был отдан под военный суд. К счастью, обвинение в шпионаже отпало, но Муну этого было явно недостаточно. Он хотел дискредитировать меня и выставить из Англии. Я никак не мог удержаться на работе. Меня выгоняли через минуту после того, как брали. Мун мог находиться где угодно, хоть на Тибете, но кто-то, кому он платил, зорко за мной следил. Бесконечные, бесконечные гонения целых семь лет, Джонни! Как-то раз я пришел к нему. Он рассмеялся мне в лицо и напомнил тот день в офицерском клубе, когда я сделал из него дурака. Я знал, что тот день он никогда не забудет. И понимал, что мне нечего и думать бороться с ним, с его деньгами и влиянием. Никому не позволено наносить ущерб его тщеславию и величию. И я понял одну вещь, Джонни. Нельзя бороться против больших денег. Человек с деньгами может делать что хочет, безразлично, честное это дело или нет. Сначала я думал, что он устанет и снимет свою ногу с моей шеи. Теперь же знаю, что он никогда этого не сделает.

После длительного молчания Джон спросил:

– Есть одна вещь, которую я не понимаю, отец. Это было случайно, что полковник застал тебя с леди в комнате на Рассел-сквер?

Уоррен Макайвор устало покачал головой.

– Мун был уже готов порвать с Кэтлин и наблюдал за ней. Наверное, в тот вечер кто-то подслушал, как она просила меня помочь ей. Следует отдать ему должное, он убил одним камнем сразу двух птиц. Выждал, когда она позвонила мне и попросила прийти в отель. Оба его свидетеля были уже наготове. Тогда он сообщил полковнику, и ловушка захлопнулась. – Макайвор посмотрел на сына. – Это правда, Джонни, чистая правда. И хотя ты узнал ее слишком поздно, но это правда.

Джон почувствовал, что в нем закипает ярость. Пальцы Макайвора сомкнулись вокруг запястья сына.

– Но никогда не пытайся отплатить ему, Джонни, за меня. Тебе не выиграть. Нельзя бороться против денег. Ты только увеличишь список его жертв и окажешься там же, где и я, вот и все, чего добьешься.

Двумя днями позже бывший капитан Уоррен Макайвор вышиб себе мозги в ливерпульском отеле, и вся эта несчастная история снова всплыла на страницы газет. В своем горе Джон увидел, что «правда» – это всего только неясная тень.

* * *

Трагическая кончина Уоррена Макайвора должна была бы стать концом этой саги. Но все оказалось совсем не так.

Джон привез мать обратно в Америку. Мун жил в Нью-Йорке, в знаменитом отеле «Бомонд». Джон с матерью сняли небольшую квартирку в Гринвич-Виллидж. Ему надо было работать, чтобы поддержать их обоих. У него не было никакой специальности, кроме летной, приобретенной в армии. Ему показалось, что он может устроиться на работу в одном из больших аэропортов коммерческих авиакомпаний.

Он обратился в компанию «Интернэшнл». При поступлении на работу потребовалось назвать имя, имена родителей и массу Других подробностей. Когда Джон выходил из офиса личного состава, кто-то его сфотографировал. В вечерней газете появилось фото – не очень хорошее – и заметка, в которой говорилось, что Джон Макайвор, сын человека, подозревавшегося в передаче атомных секретов врагу, ищет работу в «Интернэшнл». Снова была реанимирована старая искаженная правда.

И все повторилось для Джона. В историю, которую рассказал ему отец, было трудно поверить, но теперь он знал, что это была голая, беспощадная правда. Джон не мог получить работу, даже не мог что-то начать и не понимал, за что ему все это. Наконец ему пришлось пройти легальную процедуру перемены имени. Только тогда он получил работу в качестве разъездного директора в компании «Кунарл лайн» и поехал в Лондон, где он встретил Тони Вэйла, друга Шамбрэна. Но однажды без всяких причин его уволили. Он пошел к директору по личному составу, который был неплохим парнем. Оказалось, что кто-то сообщил руководству, что он – сын Уоррена Макайвора. Руководство очень сожалело, но опасалось нежелательного выступления в прессе.

И вот все стало повторяться, словно это был фильм: устройство на работу, увольнение, свара с союзом за получение права трудиться. В это время скончалась его мать. Это не было для него неожиданностью. Он видел, как она увядала с каждым месяцем. Сердечная недостаточность, так это называлось. Ей было слишком тяжело наблюдать, как ее муж страдал все эти семь лет, а теперь и ее сын оказался точно в том же положении. Это сделало ее жизнь невыносимой.

Вернувшись домой после похорон матери, Джон Уиллс поймал себя на том, что у него появилась новая привычка – громко разговаривать с самим собой. При этом он не думал о своей матери, он думал об Обри Муне.

– Ты убил ее! – сказал Джон так громко, что двое прохожих на тротуаре испуганно на него взглянули.

Жизнь для Джона Уиллса не стала лучше. Неудачи, в которых был виноват Обри Мун, преследовали его, куда бы он ни пошел. И вот как-то утром в меблированные комнаты, где Джон жил, пришло заказное письмо. Вместо обратного адреса был указан бокс 2187 на Главном почтамте. Он вскрыл письмо и прочитал:

«Дорогой Джон Уиллс!

Я прекрасно знаю, как вы ненавидите Обри Муна. Мне также отлично известно состояние ваших финансов. У меня есть предложение, которое смогло бы удовлетворить вашу жажду мести и крайнюю потребность в деньгах…»

Он дочитал до конца. Ему предлагали деньги за то, чтобы Обри Мун был мертв до полуночи 20 февраля.

Ну конечно, это была шутка, всего-навсего жалкая шутка. Но когда Джон из простого любопытства пошел в «Уолтхем траст» на Мэдисон-авеню, деньги оказались уже там. И это были его деньги. Банк получил распоряжение поместить их на счет Джона Уиллса. И никто, кроме него, не мог их снять.

Он не взял деньги, но впал в какое-то лихорадочное состояние, придумывая всевозможные способы, как их использовать.

Наконец-то и Макайворам привалило счастье после стольких лет неудач. Но именно им, а не Муну. Ведь тот, кто положил деньги, наверняка был не Мун. Можно было рассматривать это предложение, обдумывать его с разных позиций, ходить вокруг него, подобно человеку, покупающему лошадь, но все сходилось к одному. Кто-то предлагал ему десять тысяч долларов за убийство Обри Муна.

Каждый раз, когда Джон Уиллс доходил до понимания этого, он начинал потешаться. Кем бы ни был его наниматель, он был прост, как фруктовый торт. Джон был достаточно осведомлен и знал, что профессионального убийцу можно нанять за сумму куда меньшую, чем десять тысяч долларов. Ну хорошо, он не профессиональный убийца. Конечно, очень соблазнительно взять эти деньги, которые лежат в «Уолтхем траст» и ожидают его, но он же не убийца!