Виктор Каннинг - Венецианская птица. Королек. Секреты Рейнбердов (сборник)
– У меня задание найти одного человека, – пояснил тот. – И недавно выяснилось, что он погиб в войну во время воздушного налета на ваш город.
Мэр вздохнул:
– Да, в войну всякое случалось, не только воздушные налеты. А налет с человеческими жертвами тут был один. Я в это время находился в Анконе, но слышал рассказы. Здесь ужас что творилось. Информацию вы получите. У нас документы почти все сохранились, отсутствуют только с сорок первого по сорок третий. Их сожгли британские офицеры, чтобы согреться.
– Меня интересует Джано Учелло. Вы уверены, что жертвы были лишь при одном воздушном налете?
– Послушайте, я живу в этом городе дольше, чем большинство нынешних жителей. Всю войну я тут, может, и не был, но в курсе всех событий. Давайте посмотрим записи.
Он встал и направился к шкафу рядом с диваном. Как был в носках. Начал просматривать папки, что-то бормоча под нос. Вернулся, встал у окна, выходящего на площадь. Перелистал страницы.
– Вот. Это случилось третьего января сорок пятого года в половине двенадцатого вечера. Тогда город занимали немцы, но никто так и не понял, чей это был самолет, их или союзников. Погибли все, кто находился в отеле.
– Бомба попала в отель?
– Да. Он назывался «Рисорджименто». Это на противоположной стороне площади. Не вставайте и не смотрите, от него осталось пустое место.
– Среди погибших был Джано Учелло?
Мэр перелистнул несколько страниц и кивнул:
– Всего погибли восемь человек, пятеро из них местные, остальные трое приезжие. Мужчина и две женщины. Но всех идентифицировали. – Мэр сел за стол.
– И среди них Джано Учелло?
– Да. Эта фамилия есть на мемориальной доске у входа.
– Мемориальной доске?
– Вы ее увидите, когда выйдете. В городе тогда объявили сбор средств на ее изготовление. Немцы не возражали. Они были уверены, что бомбы сбросил самолет союзников.
– А как идентифицировали Джано Учелло?
– Здесь об этом ничего не сказано.
– А кто может знать?
Мэр задумался, откинувшись на спинку кресла.
– Наверное, вам поможет Креспи. В то время он был тут мэром. И приехал первым на место происшествия. Помогал вытаскивать трупы из-под завалов. Потом организовывал похороны.
– Где его найти?
– Он теперь каменотес. Держит мастерскую. Изготавливает надгробия. Это недалеко от вокзала.
Мерсер помолчал.
– Значит, Джано Учелло похоронен на местном кладбище?
– Да, со всеми остальными.
– Вы можете выдать мне справку, подтверждающую это?
Мэр кивнул:
– Но вам придется заплатить пошлину в двести лир.
– Разумеется. – Мерсер улыбнулся, наблюдая, как мэр пишет справку. – А в городе есть фотограф? Мне бы хотелось иметь фотографии могилы и мемориальной доски.
– Это сделает для вас Филиппо из вон того кафе на площади. Фотография – его хобби. Объясните, что вы от меня и чтобы он не брал больше пятисот лир. – Мэр подал Мерсеру готовую справку. – С вас двести лир. Спасибо, синьор.
У входа Мерсер долго изучал мемориальную доску. Она висела на углу здания. Узкая, довольно длинная мраморная панель с надписью, возвещающей, что она поставлена в память о погибших во время воздушного налета. Ниже следовали фамилии, среди них и Джано Учелло. Бо́льшую часть доски занимал великолепно выполненный барельеф с изображением восьми человек, символизирующих разные профессии. Они шли по дороге, обсаженной кипарисами. В конце виднелся городок, над которым витал ангел смерти. Даже Мерсеру, мало что понимающему в изобразительном искусстве, сразу стало ясно, что это не ремесленная поделка. Автору удалось создать произведение трагического накала. Даже животные на обочинах дороги – зайцы, птицы, коза – были наделены человеческими чертами. Они скорбно провожали глазами процессию. Впереди шел солдат с карабином, за ним женщина с корзинкой, дальше крестьянин с бутылью вина и серпом, следом городской житель в костюме с чемоданом… Все они двигались к парящему в воздухе ангелу. Мерсер подумал, что если это работа Креспи, то он гений и не должен прозябать в Мираве.
В кафе на площади он нашел Филиппо и договорился насчет фотографий, чтобы тот прислал их в Венецию. Затем, заказав пиво, стал обдумывать свое положение. Джано Учелло мертв, значит, нужно отчитаться перед Гевлином Фрере, подтвердив информацию справкой от мэра и фотографиями, и работа закончена. Адриана с уверенностью заявила, что Джано Учелло похоронен в этом городе, он тот самый человек, что находился у партизан в Монтевасаге. Ее описание совпадает с тем, какое Мерсеру дали в Париже и которое он проверил, побывав в Монтевасаге. Итак, его работа завершается.
Он водил пальцем по запотевшему стеклу бокала с холодным пивом, думая, какое у него будет следующее задание, если вообще будет. На те деньги, что он заработает на данном деле, с той небольшой суммой, какая у него есть на счете в Париже, можно прожить пару месяцев. Не более. Конечно, можно не ходить к Гевлину, однако в других местах будет то же самое. Предложат дела, связанные с разводами, заставят подглядывать в замочные скважины, ворошить чужое белье. А могут поручить кое-что и похуже. Например, шантаж.
Нет, что бы ни случилось, этим он заниматься не станет. Надо искать что-нибудь еще. Но теперь, когда появилась Адриана, можно попытаться начать новую жизнь. Мерсер усмехнулся. Глупец, не слишком ли ты увлекся, купившись на улыбку этой женщины и несколько слов, которые скорее всего ничего не означают? Почему решил, что она к тебе неравнодушна? А если это просто любезность? Ты уже немолодой человек, а туда же, взялся строить воздушные замки. А у самого пиджак старый, и подошва на одной туфле протерлась. Может, хватит мечтать?
Мерсер допил пиво и посмотрел на часы. До отхода поезда оставался почти час. А еще нужно расспросить каменотеса. Его мастерская находилась неподалеку. Двор, обнесенный невысокой стеной, и широкие ворота. В конце двора виднелся небольшой домик с вывеской – «Синобальди Креспи. Могильные памятники и прочие каменные работы».
Мерсер вошел. Во дворе пожилой человек в сером пыльном комбинезоне и коричневой кепке трудился над лежавшей на верстаке мраморной плитой, вырезая надпись. Он прекратил работу и посмотрел на Мерсера. Затем пригладил растрепавшиеся усы.
– Добрый вечер, синьор!
Мерсер ответил на приветствие, разглядывая поставленные вокруг в беспорядке статуи ангелов, урны, сводчатые панели с вырезанными цветами и голубками. Но этого добра полно на любом кладбище в Италии. А где же шедевры, подобные барельефу на мемориальной доске?
– Скажите, вы создали мемориальную доску в память жертв воздушного налета?
Креспи медленно снял перчатки и приблизился к нему.
– Ведь вы не итальянец, синьор?
– Нет, англичанин.
– Понятно. – Он показал на готовый памятник, изображающий коленопреклоненную группу женщин перед крестом. – Вы видели тот барельеф, а теперь посмотрите на это. Есть разница?
– Да.
– Это изготовлено, чтобы заработать на пропитание, а там работал гений. То, что делаю я, обычные поделки.
– А кто автор того барельефа?
– Мой помощник. Бывший, к сожалению. Паоло Серва. Редкостный талант, синьор. – В его голосе прозвучала гордость. – Если вы интересуетесь, я покажу вам другие его работы. Пойдемте туда. – Он кивнул на дом. – Бедный Паоло.
– Почему «бедный»? – спросил Мерсер, двигаясь вместе с ним по двору.
– Его мобилизовали немцы, когда отступали отсюда. Они забрали с собой почти всех здоровых мужчин. И самое главное, это было за два месяца до конца войны, Паоло только закончил тот барельеф. Это надо было видеть, синьор, он брал простой мрамор и делал его живым. И все с шутками и прибаутками, весело напевая. Когда немцы уводили его на гибель, у меня просто разрывалось сердце.
Мерсер понял, что, если старика не остановить, он готов говорить о своем помощнике часами.
– Мне сказали, что вы вытаскивали из-под завалов трупы жертв налета.
– Да. Я был тогда мэром. Не хочется вспоминать. Такой ужас. Входите, синьор. – Он открыл дверь домика.
– Среди погибших находился Джано Учелло. Вы его помните?
– Прекрасно помню, синьор. Мы с Паоло вынесли его. Взгляните на эту панель, синьор. Вот ослик, настоящий ослик, как живой. Вот так он изображал животных.
– А как он выглядел?
– Кто?
– Учелло.
– Никак. Мы его собирали по частям. И не его одного.
– Но вспомните хоть что-нибудь. Какой он был комплекции, во что одет?
– Попробую. Ведь я его хоронил, как и всех остальных. Он был темноволосый, хорошо сложен и… примерно вашего роста, может, чуть ниже. В синем костюме, судя по лоскутам. Теперь посмотрите на эти работы… – Он снял с полки папку с рисунками и положил на стол.
– Но как вы определили, что это был именно Джано Учелло?
Креспи развязал тесемки папки.
– В отеле жили трое приезжих, из них две женщины. Да, да, я вспомнил, у него сохранился бумажник с документами. А почему вы о нем расспрашиваете?
