Эрл Гарднер - Дело о краже на дороге
– Думаю, это скажут присяжные, делая свое заключение.
– И это вам может помочь?
– Это может помочь моему клиенту.
– Не понимаю, каким образом?
– В настоящий момент, – пояснил адвокат, – я основываюсь на предположении, что моему клиенту поможет правда.
– Сколько вы хотите?
– Ничего.
– Хорошо. Скажем по-другому. Сколько хочет ваш клиент?
– Не думаю, что он чего-то хочет.
– Не глупите, мистер Мейсон! У каждого есть цена. Возможно, не для того, чтобы продавать свои способности, но все на свете имеет цену. Вы адвокат. Все, что у вас есть, продается.
– А вы? – спросил он.
Она посмотрела ему в глаза:
– И все, что есть у меня, тоже продается – за свою цену.
– Какая удобная философия…
– Это практичная философия. Каждый продает то, что имеет продать. Некоторые женщины просят денег. Другие хотят безопасности и выходят замуж, чтобы ее приобрести. Но каждая женщина, у которой есть зеркало, десятки раз на дню оценивает свои возможности поторговаться. Давайте перестанем ходить вокруг да около, мистер Мейсон. Вы – деловой человек. Я – деловая женщина. Я готова признать ваши личные и профессиональные достоинства, хотя совершенно не понимаю, зачем вы так пыжитесь из-за этого клиента. Это же ничего не значащий бездельник, который, вероятно, повинен еще в десятке ограблений. К тому же за его защиту вы не получаете ни цента.
– Меня назначил его защищать суд. Вот почему этот человек – мой клиент.
– Хорошо, не стоит повторяться! Боже милосердный, я усвоила, что он ваш клиент, а вы все твердите: «Он мой клиент! Он мой клиент!» Знаю, поняла. Итак, чего вы хотите?
– Справедливости.
– Что такое справедливость?
– Оправдание подсудимого.
– Ну это уж слишком!
– Какие у вас предложения?
– Допустим, окружной прокурор предъявит ему обвинение в каком-нибудь очень незначительном проступке, например в мелкой краже или бродяжничестве…
– Мой клиент хочет быть оправдан судом.
– Не получится.
– Почему же?
– Потому что это выставит в смешном виде заместителя окружного прокурора, выступающего его обвинителем. Это будет черным пятном на его репутации и поставит полицию в неловкое положение.
– На чем основана такая ваша уверенность?
– А вы как думаете?
– Уж не поинтересовались ли вы у них самих?
– Не говорите ерунды. Просто я общаюсь с людьми.
– А я общаюсь с собой.
– Предлагаю вам выгодную сделку, – в открытую заявила Марта Лавина. – Сейчас ваш клиент получит хороший пинок в виде тюремного заключения. Но все можно устроить иначе, и я преподнесу это вам на серебряной тарелочке. Он отделается пустяком, а когда вынесут приговор, подаст ходатайство на пересмотр дела и получит условный срок. Вы не можете сделать для него большего.
– Оправдание значит гораздо больше.
– Вам не добиться оправдания, во всяком случае сейчас.
– Что может мне помешать?
– Хотя бы я.
– Не боитесь проиграть?
– Со мной такого не случится.
Некоторое время адвокат с интересом разглядывал собеседницу, наконец сказал:
– Вы поклялись, что присутствовали при ограблении…
– Присутствовала. И могу повторить определенно, уверенно, абсолютно и окончательно, что я была с Родни Арчером во время ограбления, а этот ваш клиент, о котором вы так печетесь, был тем самым человеком, который нас ограбил.
– Я не вижу причин обсуждать сейчас этот вопрос, его решат присяжные, – остановил ее адвокат.
– А когда вы собираетесь его обсуждать?
– В понедельник утром, когда вы сядете на свидетельское место для продолжения перекрестного допроса.
Она выпрямилась в кресле и резко сменила тему:
– Тогда ответьте, зачем вы тут рыщете?
– Я хотел поговорить с мисс Кейлор. Слышал, что она здесь.
– Мисс Кейлор поддержит мои показания.
– Насколько мне известно, несколько дней назад было иначе.
– Спросите ее, как обстоит дело сейчас.
– Она сказала Полу Дрейку, что вы…
– Кто такой Пол Дрейк?
– Частный детектив, которого я нанял.
– Хорошо, и что она ему сказала?
– Что не подвозила вас в тот вечер, когда произошло ограбление.
– В тот момент она не находилась под присягой. Поставьте ее на свидетельское место, возьмите с нее присягу. Но учтите, мистер Мейсон, тогда она уже станет вашим свидетелем.
– Да, и что? – откликнулся он.
Марта Лавина холодно улыбнулась:
– Так уж случилось, что я знаю – адвокат не может оспаривать показания своего свидетеля. Вы спросите ее, подвозила ли она меня в тот самый вечер, и Кейлор поклянется, что подвозила. Вы окажетесь связанным таким ответом. Ее показания загонят вас в тупик, потому что вы не сможете их опровергнуть.
– Что ж, ей же будет хуже, если она решится лжесвидетельствовать.
– Она не будет лжесвидетельствовать.
– Но Полу Дрейку Кейлор говорила другое.
– Могу лишь повторить, мистер Мейсон, что, беседуя с вашим мистером Дрейком, она не находилась под присягой.
– Хорошо, – адвокат встал, – закончим на этом дискуссию.
– Садитесь! Не надо так спешить. Скажите, почему вы вернулись в игорное заведение?
– Потому что мне стало интересно.
– Что именно?
– Захотелось понять, как оно работает.
– Зачем? Вы хотите меня шантажировать?
– Нет. Просто разобрало любопытство.
– И могу я спросить, что именно вызвало ваше любопытство?
– Потребовалось двадцать две минуты, чтобы доехать от парадной двери вашей виллы до черного хода в игорный дом, – ответил адвокат. – А чтобы вернуться назад, оказалось достаточно шести с половиной минут.
– И что?
– Мне показалось это очень странным, ведь мы все время ехали примерно с одной и той же скоростью. И еще я обратил внимание на запах жареного лука в заднем дворе игорного дома, поэтому, когда сюда вернулся, прошел через кухню, чтобы проверить зародившееся у меня подозрение. И, почувствовав запах жареного лука, убедился в правильности моих выводов.
– Надо будет с этим разобраться, – заметила Марта Лавина, нахмурясь.
– И, разумеется, с расхождением во времени, – добавил Мейсон.
– Если бы вы вели себя правильно, поездка обратно заняла бы столько же времени, сколько и туда.
– Что вы имеете в виду под правильным поведением?
– Ну, биологически нормально, а вы вместо этого устроили «хозяйке» допрос.
– Понимаю, – усмехнулся Мейсон. – Значит, существует какая-то система сигналов между «хозяйкой» и водителем, чтобы…
– Никаких сигналов, – отрезала она. – Просто водитель слышит все, что происходит в салоне. Там установлен микрофон. Шофер – доверенный человек, и предполагается, что он не злоупотребляет этим доверием.
– О, можно представить, какие при этом открываются интересные возможности!
– Вы не догадаетесь даже о половине из них.
– Насколько я понимаю, – продолжил Мейсон, – дело обстоит так. Если клиент проигрался в пух и прах, поездка обратно короткая. И в этом случае «хозяйка» получает проценты от его проигрыша. Если же человек выиграл и, естественно, находится в связи с этим в возбужденном состоянии и щедром настроении, поездка длится до тех пор, пока «хозяйке» не удастся его хорошенько раскошелить.
– Последнюю часть вы изложили очень деликатно, мистер Мейсон.
– Зато убежден, что точно.
– Если вам хочется узнать об этом поподробнее, придется провести ряд экспериментов, – заявила она. – Я не обсуждаю эти вопросы с шоферами и, хотите – верьте, хотите – нет, мистер Мейсон, не имею никакого отношения к работе игорного дома. «Лавина» – совершенно независимое заведение. Единственное между нами связующее звено – это предоставляемая «хозяйкам» возможность заработать кое-что на стороне, не теряя своего престижа.
– Престиж, насколько я понимаю, для них очень важен, – сухо заметил адвокат.
– Возможно, вы будете удивлены, но это так.
– Ну, – он еще раз поднялся, – я ухожу.
– Вы еще не дали мне никакого ответа.
– О чем?
– О том, что будет в понедельник.
– В понедельник утром суд откроет заседание. Вы займете свидетельское место, а я продолжу перекрестный допрос.
Марта Лавина посмотрела ему в глаза:
– Мистер Мейсон, давайте не будем пережевывать все это. Если вы попытаетесь продолжать мой перекрестный допрос, вы столкнетесь с оглушительным провалом. Я признаю, что сегодня вы отчасти загнали меня в угол. Но у вас была только одна пуля, и вы ее использовали. Когда в понедельник утром вы начнете спрашивать меня о подробностях случившегося, я смогу ответить на ваши вопросы так, что просто уничтожу вашего клиента.
– Так что вы предлагаете? – задал он вопрос.
– У меня нет никаких предложений, – ответила она, также вставая и разглаживая юбку.
– Прекрасно, – произнес адвокат. – Доброй ночи!
– Доброй ночи!
Она подошла к нему, подала руку и на мгновение взглянула в его глаза. В них он увидел любопытство, некоторую долю восхищения, но страха в них не было.
