Эрл Гарднер - Дело беглой медсестры
Мейсон ухмыльнулся.
– Примирять двух ненавидящих друг друга женщин – не мое дело. Я только пытаюсь установить определенные факты. Вам задавали вопросы в отделении налоговой инспекции?
– Да.
– Они утверждали, что бухгалтерские книги доктора Мальдена велись неправильно, особенно в части наличных денег?
– Они суют нос в чужие дела, если вы это имеете в виду.
– И предъявили обвинение?
– В известном смысле. Они полагают, что доктор Мальден утаил часть доходов наличными.
– Каковы факты относительно этого?
Она посмотрела ему в глаза.
– Хотите знать, что я собираюсь сказать в отделе налоговой инспекции, мистер Мейсон? Желаете узнать настоящие факты?
– А вы собираетесь рассказать налоговой инспекции кое-что, только не факты?
– Им я собираюсь рассказать только то, что знаю. А вам могла бы поведать о моих подозрениях.
– Расскажите о подозрениях, – согласился Мейсон.
Она начала издалека:
– Только немногие представляют себе ужасное напряжение, в каком работают медики. Люди буквально валом валят. Постоянный, бесконечный поток людей, и все больные. Некоторые четко выражают свои мысли и могут объяснить симптомы, так что доктор в состоянии быстро поставить диагноз. Некоторые этого не могут, и приходится рыться в них и исследовать их мозги и тела, чтобы выяснить, что случилось. Встречаются ипохондрики, драматизирующие развитие болезни, так что их симптомы не настоящие. Бывают преувеличения, искажения. И врач во всем этом безошибочно разбирается. Кроме того, некоторым необходимо хирургическое вмешательство. Делаются разные операции, начиная с несложных и кончая последней отчаянной попыткой продлить жизнь. Иногда возникают осложнения и во время операции, и в послеоперационный период, и доктор должен быть постоянно настороже, чтобы они не переросли в серьезные. Другими словами, реально ничего предопределить нельзя. Врач, как боксер на ринге, окружен сотней противников. Он должен быть хладнокровным, спокойным и собранным. Все время думать, предвидеть. Иными словами, постоянно испытывать ужасное умственное и физическое напряжение. Вдобавок всегда должен помнить, что любой пациент может побежать к какому-нибудь энергичному адвокату и начать процесс о преступной небрежности врача при лечении больного, когда любое единичное действие, которое сделал или не сделал доктор, будет рассмотрено судом неспециалистов.
Мейсон кивнул.
– Вы очень красноречивы.
– Я рассказываю вам об этих сложностях, – сказала она, – потому что не все понимают их. Доктор, который всем этим занимается, должен сосредоточиться на врачевании, а не на таких отвлекающих от него вещах, как бухгалтерия и статистическая информация, которых требуют люди, пытающиеся ревизовать возврат наличности для сбора налогов.
– Но, – сказал Мейсон, – такому человеку не следует взваливать на себя финансовые дела. Может нанять кого-нибудь, кто станет их вести.
– Кого, например? – спросила она.
– Бухгалтера.
Она покачала головой.
– Это невозможно. Этим может заниматься только человек, находящийся на линии огня. Кто-нибудь в лечебнице. И это должна быть медсестра. Когда попадаете в лечебницу, вы оказываетесь в сумасшедшем доме. Лечение рентгеном, токами высокой частоты, срочные процедуры.
– Сколько медсестер нанимал доктор Мальден?
– Кроме меня, четыре.
– Он увлекался физиотерапией?
– Да. Он в нее очень верил, особенно в прогревание токами высокой частоты. Он применял его не только из-за лечебной эффективности, но и в силу благотворного психологического воздействия.
– Вы можете объяснить, что под этим подразумеваете?
– В известном смысле – да. Одна из жестоких реальностей, с которой сталкивается врач, – это невозможность остановить время или повернуть стрелки часов назад. Человеческая жизнь – жесткий цикл. Мы неумолимо движемся от молодости к неизбежной старости, а от старости к смерти. Некоторые переживают биологические и психологические возрастные изменения спокойно. Другие ожидают, что врач остановит их и даже совершит невозможное. Есть и такие, кто слишком примиряется с неизбежным и не обращается к медицинской науке, которая во многих случаях могла бы улучшить состояние организма, если б взялась за него вовремя. Возьмем человека, ожидающего от врача невозможного. Если доктор скажет: «Мадам, я прошу извинения, но вам шестьдесят восемь лет. Отныне до самой смерти ваше здоровье будет постепенно ухудшаться. Начнется биологический и психологический упадок жизнедеятельности, который ни вы, ни я не сможем предотвратить. Единственное, что я могу сделать, – это успокоить вас, определить наиболее резко выраженные симптомы, которые можно снять, бороться с приступами». Если врач так скажет, это будет жестоко, бессердечно и ухудшит состояние больной.
– Прекрасный трактат. Я выслушал с интересом, хотя и не могу понять, какое все это имеет отношение к бухгалтерии, – сказал Мейсон. – Однако мы отклонились от основного вопроса, а вы ведь беседуете с адвокатом. Давайте ближе к делу.
– Хорошо, – согласилась она, с отвращением возвращаясь к главной теме разговора. – Мне следовало бы понять, что особого сочувствия не вызову. Услышав нечто подобное, чиновники из налоговой инспекции в изумлении прочистили бы глаза и уши. Сегодня я слишком устала, чтобы спорить с вами. Вернусь к существу вопроса. Итак, в лечебнице недостача наличных.
– Это уже лучше, – одобрил Мейсон. – Чем она вызвана?
– Полным отсутствием деловой хватки у доктора Мальдена.
– Чем можете это объяснить?
– Я могу это объяснить очень просто, – сказала она. – Когда доктору Мальдену для чего-либо требовались наличные, он подходил к денежному ящику и клал их в свой карман.
– И оставлял счет с указанием, сколько взял?
– В том-то все и дело.
– Вот почему и возникли сложности!
– Именно поэтому. Я думала, что, пока записываем, сколько нам уплачено, все в порядке. Но оказалось, что доктор Мальден не всегда мог отдавать мне наличные. Он принимал деньги от пациентов, хлопал их по спине, благодарил и просил позвать следующего. Иногда доктор Мальден сообщал мне о платежах, иногда об этом забывал или его вызывали по неотложному делу. Могла быть назначена операция на следующий день утром, он мог возвратиться в свою лечебницу поздно днем и тут опять был бы занят, и я была бы занята, так что эту самую сумму он отдать не смог бы.
– Это была бы, конечно, просто случайная оплошность?
Она заколебалась.
– Не так ли? – настаивал Мейсон.
– Доктор Мальден не допускал оплошностей. Он был думающей машиной. Пытался придать вид оплошности тому, что в действительности было частью генерального плана. Думаю, то, что происходило слишком часто, случайностью не было.
– Что из этого вы рассказали чиновникам из налоговой инспекции?
– Ничего. Вы – единственный, кому я когда-либо могла сообщить такое.
– И все-таки некоторые моменты нужно прояснить до конца.
Она отрицательно покачала головой.
– Нет. Не нужно. Доктор Мальден погиб. Пусть Внутреннее бюро по годовым доходам само разберется.
– Они будут вас допрашивать.
– Я повторю, что бухгалтерские книги, насколько знаю, в порядке и всякий раз, когда доктор Мальден сообщал мне о поступлениях, я делала запись, а ежели он что-то скрывал, то следовало бы обратиться к нему, а не ко мне.
Мейсон сказал:
– Хоть это мне самому неприятно, мисс Фосс, но давайте коснемся более личных вопросов, а именно квартиры в Диксивуде.
Лицо ее осталось непроницаемым.
– Так что же с ней? – спросила она.
– Думаю, вы могли бы рассказать.
– Диксивуд? – спросила она так небрежно, как будто название ничего для нее не значит.
Мейсон несколько раздраженно уточнил:
– Квартира 928-Б на имя Чарльза Эмбоя, меблированные комнаты в Диксивуде.
Она покачала головой.
– Мне это ни о чем не говорит.
– А должно говорить, – возразил Мейсон. – Вы были там двадцать минут назад.
– Я была?
– Остановили машину, вошли в квартиру и забрали все свои вещи, к машине спустились с двумя тяжелыми чемоданами, положили их в багажник и уехали.
Она беспокойно пошевелилась, меняя положение, но на Мейсона смотрела спокойно, и на лице ее не отразилось ничего. Помолчав, спросила:
– Как вы об этом узнали?
– Узнал, – сказал Мейсон, – потому что я адвокат. И моя обязанность – узнавать некоторые вещи, которые могут отразиться на клиентах. Сведения о квартире могут повлиять на многое.
– Не понимаю почему.
Мейсон промолчал. Немного погодя она добавила:
– Из этого допустимо сделать вывод, что за мной следят.
– Думайте что хотите, – не подтвердил и не опроверг Мейсон, – но скажите мне правду.
– Зачем?
– Это может оказать важное влияние на имущественную сторону.
– А кто получит имущество?
– Предполагаю, миссис Мальден. Я еще не видел завещания.
