Агата Кристи - Убийство в Месопотамии
— Это вы унесли ацетон из лаборатории?
— Да, — сказала я.
— Вы же отлично знаете, что в “музее” всегда стоит пузырек с ацетоном.
Она вся просто исходила злобой.
— Разве? Я не знала.
— Все вы прекрасно знаете! Вы просто шпионите за всеми подряд. Знаю я вас, медицинских сестричек. Я в недоумении уставилась на нее.
— Не понимаю, о чем вы, миссис Меркадо, — ответила я с, достоинством. — Позвольте заверить вас, мне нет ни малейшей надобности, как вы выразились, шпионить за кем-либо.
— Да неужели? Думаете, я не знаю, для чего вы здесь?!
Уж не пьяна ли она? Я вышла, не сказав больше ни слова. Однако что бы это значило?
Второе происшествие тоже было не так уж значительно. Я пыталась кусочком хлеба приманить маленького несчастного щенка, робкого и забитого, как все арабские собаки. А он подумал, видимо, что против него замышляется что-то недоброе, и улизнул от меня, я — за ним, вышла за ворота, завернула за угол и нос к носу столкнулась с отцом Лавиньи. Он стоял с незнакомцем, в котором я сразу узнала араба, пытавшегося заглянуть в окно и до полусмерти напугавшего миссис Лайднер.
Я извинилась, отец Лавиньи улыбнулся, распрощался с арабом и пошел со мной к дому.
— Представляете, — сказал он. — Просто позор. Я изучаю восточные языки, а никто из арабов, работающих у нас, меня не понимает! Довольно унизительно, вы не находите? Я попробовал поговорить по-арабски с этим человеком. Он горожанин, и мне интересно, поймет он меня или нет. Как выяснилось, не слишком-то я преуспел. Лайднер говорит, что мой арабский слишком книжный.
Вот, собственно, и все. Правда, у меня мелькнули некоторые сомнения по поводу этого араба — почему он слоняется возле дома.
Этой же ночью случилось происшествие, чрезвычайно перепугавшее нас.
Произошло это, должно быть, часа в два ночи. Я сплю очень чутко, как, впрочем, и надлежит медицинской сестре. Я проснулась и села в постели, как вдруг дверь распахнулась.
— Мисс Ледерен! Мисс Ледерен!
Миссис Лайднер звала меня негромко, но настойчиво.
Чиркнув спичкой, я зажгла свечу.
Она стояла на пороге в длинном голубом халате. Ужас, казалось, сковал ее.
— Здесь кто-то.., кто-то.., в соседней комнате. Я.., я слышу.., он скребется.., в стену. Я бросилась к ней.
— Успокойтесь, все в порядке, — сказала я. — Я здесь, с вами. Ничего не бойтесь, дорогая.
— Позовите… Эрика, — чуть слышно прошептала она.
Я кивнула ей, выскочила во двор и постучала к нему в дверь. Через минуту он уже был у меня в комнате. Миссис Лайднер сидела на кровати. Она задыхалась, ловя ртом воздух.
— Я слышала… — едва выдавила она… — слышала.., как он.., скребется…
— Где? В “музее”? — крикнул доктор Лайднер, выскакивая во двор.
Удивительно, как по-разному они ведут себя, промелькнуло у меня в голове. Миссис Лайднер, охваченная смертельным страхом, могла думать лишь о себе, а доктор Лайднер — ни о чем другом, как только о своих археологических ценностях.
— “Музей”! — воскликнула миссис Лайднер. — О, Господи! Какая я глупая!
Она встала, запахнула халатик, и мы вышли во двор. На ее лице не осталось и следа от пережитого страха.
В “музее” мы застали доктора Лайднера и отца Лавиньи. Оказывается, француз тоже услышал шум и даже, как ему показалось, видел свет. Надев домашние туфли и схватив фонарь, он кинулся сюда, но никого не нашел. Более того, дверь, как обычно, была заперта на ночь.
Он уже хотел уйти, когда прибежал доктор Лайднер. Вот, пожалуй, и все, что удалось выяснить. Ворота тоже были заперты. Караульные, которых мы едва добудились, уверяли, что никто не мог войти во двор, минуя их. Правда, звучало это не слишком убедительно. Никаких следов взлома мы не обнаружили, равно как и пропаж.
Вероятно, отец Лавиньи, снимавший с полок коробки с ценностями, чтобы проверить, все ли на месте, и произвел тот шум, который напугал миссис Лайднер.
Однако отец Лавиньи продолжал упорствовать, уверяя, что слышал шаги под окном своей комнаты и видел, как в “музее” мелькает свет, вероятно, от фонаря. Никто больше ничего не видел и не слышал. Это происшествие повлекло за собою немаловажные для моего повествования последствия, ибо на следующий же день миссис Лайднер открыла мне тайну, так долго мучившую меня.
Глава 9
Рассказ миссис Лайднер
Мы только что закончили завтрак. Миссис Лайднер отправилась, по обыкновению, отдохнуть к себе в комнату. Я помогла ей, и она улеглась с книгой в постель, заваленную множеством подушек и подушечек. Я хотела было выйти, но она остановила меня.
— Не уходите, мисс Ледерен, мне нужно кое-что сказать вам. Закройте, пожалуйста, дверь.
Я повиновалась.
Она встала и принялась ходить по комнате. Я понимала, что ей, видимо, трудно начать, и терпеливо ждала, когда она соберется с духом.
Наконец, решившись, она посмотрела на меня и нервно бросила:
— Сядьте!
Я тихонько села у стола.
— Должно быть, вы удивляетесь тому, что здесь происходит? — без обиняков приступила она к делу. Я только кивнула в ответ.
— Я хочу рассказать вам все. Должна рассказать, иначе просто сойду с ума.
— Конечно, — отвечала я. — Мне кажется, так и в самом деле будет лучше. Трудно помочь человеку, когда бродишь в потемках.
Она перестала метаться по комнате и прямо взглянула мне в лицо.
— Знаете, чего я боюсь?
— Какого-то человека.
— Нет, я ведь сказала не “кого”, я сказала “чего”. Я ждала.
— Я боюсь, что меня убьют! Ну, наконец-то! Но я и виду не подала, как потрясли меня ее слова. Она и так была на грани истерики.
— Боже мой, — сказала я, — значит, все дело в этом? И вдруг она начала смеяться. Она смеялась, а по лицу ее бежали слезы.
— Как смешно вы говорите! — задыхалась она. — Как смешно…
— Ну, ну, полно, — твердо сказала я. — Полно! Усадив ее в кресло, я подошла к умывальному столу, смочила губку холодной водой и принялась прикладывать ей ко лбу и к запястьям.
— Полно, успокойтесь, — повторила я, — и расскажите мне все по порядку.
Моя решительность возымела действие. Она выпрямилась в кресле и тихо проговорила:
— Вы просто сокровище, мисс Ледерен. С вами я чувствую себя маленькой девочкой. Сейчас я вам все расскажу.
— Ну вот и славно. Времени у нас достаточно, можно не торопиться.
Она начала говорить, медленно, обдумывая каждое слово:
— Мне едва исполнилось двадцать лет, когда я вышла замуж за молодого человека, который работал в одном из государственных учреждений. Это было в тысяча девятьсот восемнадцатом году.
— Знаю. Мне говорила об этом миссис Меркадо. Он ведь погиб на войне.
Но миссис Лайднер покачала головой.
— Это она так думает. Да, для всех он погиб на войне. Но на самом деле все было совсем не так. Надо сказать, в то время я была юной идеалисткой, настроенной весьма патриотически. Через несколько месяцев после свадьбы я узнала, совершенно случайно, что мой муж — германский шпион. Мне стало известно, что сведения, которые он передал, привели к гибели американского транспорта и смерти нескольких сот человек. Не знаю, как поступили бы на моем месте другие. Расскажу, что сделала я. Мой отец служил тогда в военном департаменте, я пошла к нему и открыла всю правду. Да, Фредерик был убит во время войны, но — в Америке. Его расстреляли как германского шпиона.
— Боже мой! — невольно вырвалось у меня. — Это ужасно!
— Да, — сказала она. — Ужасно. Он был такой ласковый.., такой.., добрый. И все время… Но я никогда не сомневалась, что поступила правильно. Возможно, напрасно…
— Трудно сказать. Я, например, не знаю, как бы поступила я.
— То, что я вам рассказала, не знает никто. Считается, что мой муж ушел на войну и его там убили. Все были так добры ко мне, так предупредительны, ведь они думали, что я — вдова офицера, погибшего на войне.
Ее голос звучал так горестно, и я сочувственно кивала ей.
— Многие предлагали мне руку и сердце, но я неизменно отвечала отказом. Слишком велико было потрясение. Мне казалось, что я уже никому не смогу верить.
— Еще бы, можно себе представить.
— Но случилось так, что я влюбилась в одного молодого человека. Я не знала, как мне быть. И тут произошло невероятное! Мне пришло письмо — от Фредерика! Он писал, что, если я выйду замуж, он убьет меня!
— От Фредерика? Но он же умер!
— Да, конечно. Вначале я подумала, что или я схожу с ума, или все это мне снится. Я пошла к отцу, и он рассказал мне всю правду. Оказалось, Фредерика не расстреляли — он бежал из-под стражи. Но это его не спасло. Вскоре он погиб в железнодорожной катастрофе. Его тело было найдено среди прочих на месте аварии. Отец скрывал от меня побег Фредерика. Когда же он погиб, отец счел за лучшее вообще ничего мне не говорить.
Однако письмо, которое я получила, меняло дело. Стало быть, мой муж жив?
Отец со всей возможной тщательностью постарался расследовать обстоятельства гибели Фредерика. Использовав все способы, не противоречащие принципам гуманности, он убедился, что похороненное тело действительно принадлежит моему бывшему мужу. Правда, абсолютной уверенности быть не могло, ибо труп был обезображен. Однако, как не раз повторял отец, у него есть все основания считать, что Фредерик погиб, а письмо — это чья-то злая и жестокая мистификация.
