Уилки Коллинз - Лунный камень
Мне остается только напомнить вам, прежде чем кончу свое донесение, что еще не потеряна возможность захватить индусов и найти Лунный камень. Они теперь (как имеются все основания предполагать) находятся на пути в Бомбей на одном из кораблей Ост-Индской компании. Этот корабль, если не случится ничего непредвиденного, не будет заходить ни в какую другую гавань, а бомбейская полиция, уже предуведомленная письмом, посланным сухопутно, приготовится вступить на пароход, как только он войдет в порт.
Имею честь быть, милостивый государь, вашим покорнейшим слугой
Ричард Кафф
(бывший агент сыскной полиции,
Скотланд-Ярд, Лондон).
СЕДЬМОЙ РАССКАЗ
в форме письма от мистера Канди
Фризинголл, среда, сентябрь 26, 1849. Любезный мистер Фрэнклин, вы догадаетесь о печальных известиях, которые я вам сообщу, увидев ваше письмо к Эзре Дженнингсу, возвращенное вам нераспечатанным в этом моем письме. Он скончался на моих руках, на рассвете, в прошлую среду.
Не упрекайте меня, что я не предуведомил вас о приближении его кончины. Он решительно запретил мне писать вам.
«Я обязан мистеру Фрэнклину Блэку, — сказал он, — несколькими счастливыми днями. Не расстраивайте его, мистер Канди, не расстраивайте его».
За день до смерти он попросил меня принести ему все его бумаги. Я принес их ему в постель связку чьих-то пожелтевших писем, его незаконченную книгу, несколько тетрадей его дневника. Он открыл тетрадь, относившуюся к нынешнему году, и одну за другой вырвал из нее страницы, посвященные времени, когда вы были вместе. «Передайте это мистеру Фрэнклину Блэку, — сказал он, — может быть, со временем ему будет интересно заглянуть в них». Все остальное, по его просьбе, я завернул в один пакет и запечатал моей собственной печатью. «Обещайте мне, — сказал он, — что вы положите это мне в гроб своей рукой, и чтоб ничья другая рука не коснулась этого». Я обещал. И обещание свое я выполнил. Он попросил меня еще об одном: чтобы могила его была забыта. Я попытался с ним спорить, но он — в первый и в последний раз — пришел в страшное возбуждение. Я не мог вынести этого и уступил. Лишь зеленый дерн отмечает место его упокоения. Со временем могильные плиты окружат его со всех сторон. И люди, которые будут жить после нас, удивятся безымянной могиле. Так он ушел от нас. Это был, я думаю, великий человек, хотя мир так и не узнал его. Он мужественно нес тяжелую долю. У него была нежнейшая душа, какую я когда-либо знал. Утратив его, я почувствовал себя очень одиноким. Возможно, что после моей болезни я уже не таков, каким был раньше. Подумываю уже отказаться от практики, уехать отсюда, испытать на себе действие заграничных ванн и вод.
Здесь говорят, что будет ваша свадьба с мисс Вериндер в следующем месяце. Прошу вас принять мои искреннейшие поздравления.
Листки из дневника моего бедного друга ожидают вас в моем доме, запечатанные и с вашим именем на конверте. Я боюсь доверить их почте.
Передайте мои добрые пожелания мисс Вериндер. Остаюсь, дорогой мистер Фрэнклин Блэк, искренне ваш
Томас Канди.ВОСЬМОЙ РАССКАЗ,
приложен Габриэлем Беттереджем
Я — то лицо (как вы, без сомнения, помните), которое открыло эти страницы, начав рассказывать историю. Я же буду и тем лицом, кто закроет их, досказав ее напоследок.
Не подумайте, что я собираюсь сообщить вам нечто об индийском алмазе. Я возненавидел этот злосчастный камень, и пусть уж кто-нибудь другой расскажет о нем все, что вы хотите узнать. Мое же намерение сообщить вам здесь о факте, о котором до сих пор никем не было упомянуто и к которому я не позволю отнестись с подобным неуважением. Факт, на который я намекаю, — свадьба мисс Рэчел и мистера Фрэнклина Блэка. Это замечательное событие произошло в нашем доме в Йоркшире, во вторник, октября девятого, тысяча восемьсот сорок девятого года. Я получил по этому случаю новый сюртук. А молодая парочка отправилась провести медовый месяц в Шотландию.
Поскольку со дня смерти моей бедной госпожи семейные торжества в нашем доме стали редкостью, я в день бракосочетания (должен признаться) хлебнул капельку лишнего.
Если вы когда-нибудь делали нечто подобное, вы меня поймете. Если не делали, вы, весьма возможно, скажете: «Препротивный старик! С какой стати он говорит об этом?»
Итак, пропустив капельку (бог с вами, будто у вас самих нет слабости! Только ваша слабость — не моя, а моя — не ваша), я прибег вслед за нею к неизменному лекарству, а мое лекарство, как вы знаете, «Робинзон Крузо». На каком месте открыл я эту не знающую себе соперниц книгу, в точности не скажу; но строки, под конец улегшиеся перед моими глазами, я знаю в точности — они на странице триста восемнадцатой, место, касающееся домашних дел Робинзона Крузо и его женитьбы. Вот они: «С такими мыслями я обозрел свое новое положение: я имел жену (обратите внимание: мистер Фрэнклин Блэк — тоже!) и новорожденного младенца. (Обратите опять внимание! Это может быть и с мистером Фрэнклином!) И тогда моя жена…» Что сделала или не сделала жена Робинзона Крузо «тогда», я уже не чувствовал никакой охоты знать. Я подчеркнул место насчет младенца и заложил его закладкой. «Побудь-ка ты тут, — обратился я к ней, — покуда брак мистера Фрэнклина и мисс Рэчел не станет на несколько месяцев постарше, а там мы посмотрим!»
Прошли месяцы (больше, чем я рассчитывал), а случая обратиться к закладке все не представлялось. Наступил ноябрь тысяча восемьсот пятидесятого года, когда наконец мистер Фрэнклин вошел ко мне в комнату в очень веселом расположении духа и сказал:
— Беттередж, у меня есть для вас новость! Что-то случится в этом доме, когда мы с вами станем на несколько месяцев старше.
— Касается ли это семейства, сэр? — спросил я.
— Это определенно касается семейства, — говорит мистер Фрэнклин.
— Имеет ли ваша супруга какое-либо отношение к этому, будьте добры ответить, сэр?
— Она имеет очень большое отношение к этому, — говорит мистер Фрэнклин, начиная выказывать некоторые признаки изумления.
— Ни слова более, сэр! Да благословит вас обоих бог, счастлив слышать об этом! — отвечаю я.
Мистер Фрэнклин остановился, словно пораженный громом.
— Позвольте узнать, откуда вы раздобыли эти сведения? — спросил он. — Я сам узнал об этом, под строжайшим секретом, всего пять минут назад.
Настала минута извлечь «Робинзона Крузо»! Это был случай прочесть кусочек про младенца, отмеченный мной в день свадьбы мистера Фрэнклина! Я прочитал чудодейственные слова с выражением, соответствующим их значению, а потом сурово взглянул ему в лицо.
— Ну, сэр, верите вы теперь в «Робинзона Крузо»? — спросил я с торжественностью, подобающей случаю.
— Беттередж, — произнес мистер Фрэнклин столь же торжественно, — я уверовал наконец!
Мы пожали друг другу руки, и я почувствовал, что обратил его.
Сообщив об этом необыкновенном событии, я ухожу со страниц книги. Леди и джентльмены, кланяюсь и заканчиваю!
Эпилог
Как был найден алмаз
I
ПОКАЗАНИЕ
ПОДЧИНЕННОГО СЫЩИКА КАФФА
(1849)
Двадцать седьмого июня я получил инструкцию от сыщика Каффа следить за тремя подозреваемыми в убийстве людьми, судя по описанию, — индусами. Их видели на Тоуэрской пристани в это утро отправляющимися на пароход, идущий в Роттердам.
Я выехал из Лондона на пароходе, принадлежащем другой компании, который отплывал утром в четверг, двадцать восьмого. Прибыв в Роттердам, я отыскал капитана парохода, ушедшего в среду. Он сообщил мне, что индусы действительно были пассажирами на его корабле, но только до Грейвсенда. Доехав до этого места, один из троих спросил, когда они прибудут в Кале. Узнав, что пароход идет в Роттердам, индус выразил величайшее удивление и огорчение; оказывается, он и его друзья сделали ошибку. Они были готовы, говорил он, пожертвовать деньгами, заплаченными за проезд, если капитан парохода согласится высадить их на берег. Войдя в положение иностранцев и не имея причины удерживать их, капитан дал сигнал береговой лодке, и все трое покинули пароход.
Индусы заранее решились на этот поступок, чтобы запутать следы, и я, не теряя времени, вернулся в Англию. Я сошел с парохода в Грейвсенде и узнал, что индусы уехали в Лондон. Там я выяснил, что они уехали в Плимут. Розыски в Плимуте показали, что они отплыли сорок часов назад на индийском корабле Ост-Индской компании «Бьюли Кэстл», направлявшемся прямо в Бомбей.
Получив это известие, сыщик Кафф дал знать бомбейским властям сухопутной почтой, чтобы полиция обыскала корабль немедленно по прибытии его в гавань. После этого шага я уже более не имел отношения к этому делу. И больше я о нем ничего не слышал.
