Сэйте Мацумото - Флаг в тумане
На тюфяке, покрывающем жаровню, виднелась пепельница, но окурков в ней не было. Лежали и сигареты, но, похоже, никто не курил. Странно, откуда взялась зажигалка? Кирико догадалась: она принадлежит преступнику.
Кирико быстро сунула зажигалку в карман. Потом бросила перчатку рядом с трупом — как раз туда, где лежала зажигалка. Элегантная черная перчатка выглядела как на витрине.
Кирико вышла в прихожую. Надевая туфли, осмотрела ноги — на чулки не попало ни капли крови.
Темная улочка по-прежнему была безлюдна. Из соседних домов никто не показывался. Когда Кирико проходила мимо многоквартирного дома, оттуда вышли два молодых человека и окинули ее беглым взглядом. Беспокоиться не было оснований. Они ведь не знали, кто она и откуда идет.
Кирико направилась к остановке. Люди, стоявшие здесь вместе с нею, уже уехали, а теперь вместо них переминались с ноги на ногу от холода два каких-то новых человека.
Кирико добралась до «Кайсо» перед закрытием. Посетители еще сидели.
— Ах, что случилось, Риэ-тян? — удивились подружки. Ведь Кирико взяла отгул, но почему-то пришла на работу.
На этот случай у Кирико был заготовлен ответ, придуманный Нобуко.
— У меня была встреча с земляком, но он так и не приехал.
В бар заглянул бродячий аккордеонист. По заказам посетителей он исполнял разные песенки. Нобуко обернулась, встала из-за столика и подошла к Кирико.
— Ну как? — тихо спросила Нобуко.
— Прости меня, — так же тихо ответила подруга, — я не видела Кэндзи… Я караулила у выхода, но он все не появлялся, тогда я позвонила в ресторан из телефона-автомата и попросила его. Мне сказали, что он вышел минут тридцать назад. Видимо, я его проворонила.
Нобуко была явно обескуражена.
— А куда он пошел, ты не догадалась спросить?
— Я спросила, но мне не ответили. Прости, я оплошала. Я была очень внимательна, но ко мне подошел знакомый, и, пока мы разговаривали, я, наверно, и просмотрела Кэндзи-сан. Этот мой знакомый был очень навязчив, я никак не могла отделаться от него.
— Кто это был? — безразличным тоном спросила Нобуко.
— Ямагами-сан, — ответила Кирико, — приятель Кэндзи, он здесь тоже появлялся. Пришлось увиливать от всяких его вопросов: что, мол, я делаю, почему там и так далее.
— Ты встретила Яма га ми? — Нобуко сделала недовольную мину. Она его недолюбливала.
— Когда мне по телефону ответили, что Кэндзи ушел, я от нечего делать отправилась в кино. Затем подумала: а может, Кэндзи-сан вернулся, и еще раз позвонила по телефону. Несколько раз набирала номер, но никто так и не подошел.
— В такое время уже бесполезно звонить, — безнадежным тоном сказала Нобуко.
— Прости меня, пожалуйста. В следующий раз, конечно, я постараюсь не отвлекаться, — стала извиняться Кирико.
— Да уж, надеюсь, — ответила Нобуко не то чтобы сердито, но ворчливо.
— Эй, Риэ-тян, — позвал один из посетителей, увидев Кирико, — подойди сюда!
— Иду, — Кирико приблизилась к столику, лицо ее казалось беспечным и веселым.
— Что случилось? Я слышал, ты сегодня отдыхаешь. Ты что, дни перепутала? — поддразнил ее посетитель.
— Может быть, это вы меня с кем-то перепутали, — отшутилась Кирико.
Посетитель поинтересовался, что она будет пить, и Кирико заказала джинфиз. Голос у нее был спокойный.
Труп Сугиура обнаружила служанка. Смерть наступила от ранения в область сердца, нанесенного, видимо, кинжалом. Орудие убийства на месте преступления найдено не было.
Событие это широко освещалось в газетах. Опираясь на свидетельские показания служанки, арестовали Митико. Происшедшее излагалось следующим образом.
Кэндзи Сугиура работал метрдотелем в ресторане, принадлежащем Митико Коно. Он служил здесь около двух лет. Перебравшись в столицу с Кюсю, он не стал работать в баре «Кайсо», который содержала его старшая сестра, потому что хотел открыть свой собственный ресторан. В ожидании лучших времен он набирался опыта в ресторане Митико.
Через год после поступления сюда на работу он сошелся с Митико. Согласно показаниям Митико, Кэндзи соблазнил ее. Но он был моложе своей любовницы, и как это обстояло на самом деле, неизвестно. Возможно, было наоборот. С тех пор как Митико рассталась с мужем, прошло уже три года.
Вот что заявила Митико по этому поводу на допросе:
«Я уступила Кэндзи в результате случайной слабости. Впоследствии, раскаявшись, я хотела покончить с этим романом. Но Кэндзи очень тосковал по мне и не желал ничего слушать. Он был еще молод и совершенно потерял голову. Мы скрывали свой роман от работников ресторана. Тем не менее они, видимо, догадывались о нем. Кэндзи начал проявлять какую-то странную стеснительность, именно это и выдало его.
К работе он относился ревностно. Казалось, будто он работает не по найму, а в своем собственном заведении. Ради меня он выбивался из сил. Мне это казалось трогательным, и я жалела его.
Для того чтобы встречаться, мы тайно сняли этот дом, а для ухода за ним я наняла служанку, женщину средних лет. Кстати, последнее время я старалась по возможности реже видеться с Кэндзи. И в этот дом мы почти перестали ходить. Я хотела, как только представится случай, отказаться от этого дома. Но вряд ли это было возможно, пока Кэндзи не образумится.
Человек он был хоть и простодушный, но непредсказуемый.
Между тем я подружилась с адвокатом Оцука и отношения наши становились все теснее. Мне хотелось порвать с Кэндзи еще и поэтому. Я старалась, насколько это возможно, скрыть от Кэндзи свои отношения с Оцука, но молодой человек каким-то образом узнал о них.
В последнее время Кэндзи вроде бы стал благоразумнее и пообещал вскорости оставить меня. Однако, узнав о моих отношениях с Оцука-сэнсэем, он словно взбесился. Короче, он вбил себе в голову, что я хочу оставить его потому, что сблизилась с Оцука-сэнсэем.
Кэндзи начал запугивать меня. Улучив момент, он отзывал меня в сторонку и говорил, что я должна порвать с Оцука-сэнсэем, иначе мне будет плохо. При этом он украдкой то показывал бутылку с азотной кислотой, то вытаскивал из кармана кинжал.
Я стала бояться Кэндзи-сан. Меня начинало трясти, лишь только я принималась думать о том, что он может сделать.
Я не рассказывала об этом Оцука-сэнсэю. Он считал меня целомудренной женщиной, поэтому я не могла поведать ему о своих отношениях с Кэндзи. Оставалось страдать в одиночестве. Встречаться с сэнсэем мне приходилось тайно от Кэндзи. Мои отношения с Оцука были, что называется, хождением по тонкому льду. К тому же я чувствовала себя по-настоящему виноватой перед сэнсэем, который даже не сомневался в моей порядочности.
Это случилось, когда мы с Оцука-сэнсэем поехали на Хаконэ поиграть в гольф. У себя в ресторане я сказала, что еду совсем в другое место. Но Кэндзи, видимо, узнал правду и неожиданно явился в гостиницу на Хаконэ.
Мы ужинали в ресторане, когда Кэндзи вызвал меня ко входу. Он накинулся на меня с упреками. В этот момент Оцука посмотрел в нашу сторону. Я чуть не лишилась чувств. И тут Кэндзи, видимо, сжалился надо мной. Мне удалось уломать его, и он удалился, поклонившись на прощание Оцука. Сэнсэю я сказала, будто Кэндзи приехал из Токио по делу.
С той поры ревность Кэндзи становилась все сильнее. По возвращении с Хаконэ он хотел позвонить Оцука и поговорить начистоту. Но он пообещал не делать этого, если я немедленно расстанусь с сэнсэем.
Кэндзи продолжал запугивать меня. Вряд ли он на самом деле хотел убить меня. Я говорила ему, что, если даже мы не порвем, все равно так и не сможем стать мужем и женой. Да и в глазах людей мы не пара. Ты еще молод, говорила я, возьмешь себе молодую жену и будешь счастлив.
Он не смотрел ни на одну женщину, кроме меня. „Все они ничего не стоят“, — любил повторять он и твердил, что, если мы расстанемся, всю жизнь проживет один. При этом он плакал горькими слезами.
Мне было жаль его, но что я могла поделать. Я продолжала настойчиво убеждать его. Наконец он согласился расстаться.
И тогда я сказала: „Когда мы с тобой расстанемся, я дам тебе денег, чтобы ты мог открыть свой ресторан“. Но Кэндзи ответил, что деньги ему не нужны, он и сейчас не испытывает недостатка в деньгах. Я не поняла, что он хотел этим сказать.
И вот наконец в тот вечер была назначена последняя встреча. Я не хотела идти, но поневоле согласилась, ведь мой отказ его сильно рассердил бы, и тогда он мог натворить каких-нибудь безумств.
Договорились на девять вечера. Я подъехала на такси поближе к дому, дальше пошла пешком. Всегда, когда мы встречались, тот, кто приходил первым, отсылал служанку. В тот вечер, войдя в прихожую, я не увидела служанки. Я поняла, что Кэндзи уже пришел. И действительно, в прихожей стояли его ботинки.
Я пошла в гостиную, думая, что Кэндзи, как всегда, там. Возле жаровни я и увидела его на полу. Не помня себя от ужаса, я метнулась назад в прихожую.
