Уилки Коллинз - Лунный камень
— Не был ли этот человек вчера пьян? — спросил сыщик.
— Он был совершенно трезв, сэр, иначе я не позволил бы ему ночевать в моем доме.
— Он заплатил за свою комнату вперед?
— Нет.
— Не мог ли он выйти из своей комнаты, минуя дверь?
— Комната эта чердак, — сказал трактирщик, — в потолке есть люк, ведущий на крышу, а немного подалее на улице есть пустой дом, который сейчас ремонтируют. Вы думаете, мистер Кафф, что негодяй ускользнул не заплатив?
— Моряк, — ответил сыщик Кафф, — легко мог это сделать рано утром, прежде чем на улице появился народ. Он привык лазить, и на крыше дома голова у него не закружится.
Пока он говорил, пришел плотник. Мы все тотчас поднялись на верхний этаж. Я заметил, что сыщик был более серьезен, чем обычно. Мне показалось также странным, что он велел мальчику (которому прежде разрешил следовать за нами) ждать внизу, пока мы не вернемся.
Молоток и долото плотника справились с дверью в несколько минут. Но изнутри дверь была чем-то забаррикадирована. Толкнув ее, мы опрокинули это препятствие и вошли в комнату. Хозяин вошел первым, сыщик — вторым, я — третьим. За нами последовали остальные.
Все мы взглянули на постель и вздрогнули.
Моряк не выходил из комнаты: он лежал одетый на постели, лицо его было закрыто подушкой.
— Что это значит? — шепнул хозяин, указывая на подушку.
Сыщик Кафф, не отвечая, подошел к постели и сбросил подушку.
Смуглое лицо моряка было бесстрастным и неподвижным. Черные волосы и борода слегка растрепались. Широко раскрытые тусклые глаза были устремлены в потолок. Их безжизненный взгляд и неподвижность привели меня в ужас. Я отвернулся и отошел к открытому окну. Все остальные вместе с сыщиком Каффом стояли у постели.
— Он в обмороке, — сказал хозяин.
— Он мертв, — возразил Кафф. — Пошлите за ближайшим доктором и за полицией.
Так и было сделано. Какие-то странные чары как будто удерживали сыщика Каффа у постели.
Какое-то странное любопытство как будто заставляло всех остальных ждать и смотреть, что будет делать сыщик.
Я опять отвернулся к окну. Через минуту я почувствовал, как меня тихо дернули за фалду и тоненький голос прошептал:
— Посмотрите, сэр!
Гусберри вошел в комнату. Его выпуклые глаза опять вылезли на лоб — не от страха, а от восторга. Он тоже сделал открытие.
— Посмотрите, сэр, — повторил он и повел меня к столу, находившемуся в углу комнаты.
На столе стоял маленький деревянный ящичек, открытый и пустой. По одну сторону ящика лежала вата, в которую ювелир завертывает драгоценность. По другую сторону — разорванный лист белой бумаги с печатью на нем, частично разломанной, и надписью, которую легко можно было прочесть. Надпись была такова: «Отдан на сохранение господам Буш, Лайсоту и Буш, Септимусом Люкером, жительствующим на Миддлсекской площади в Ламбете, маленький деревянный ящик, запечатанный в этом конверте и заключающий в себе вещь очень высокой стоимости. Ящик этот должен быть возвращен господами Буш и Ко только в собственные руки мистера Люкера».
Эти строки уничтожали всякое сомнение по крайней мере в одном отношении: Лунный камень находился у моряка, когда он накануне вышел из банка.
Я почувствовал, что меня опять дернули за фалду. Гусберри все не отставал от меня.
— Воровство! — шепнул мальчик с восторгом, указывая на пустой ящичек.
— Вам было велено ждать внизу, — сказал я, — ступайте вниз!
— И убийство! — прибавил Гусберри, указывая с еще большим наслаждением на человека, лежащего на постели.
В удовольствии, какое доставляла мальчику эта ужасная сцена, было что-то столь отвратительное, что я схватил его за плечи и вытолкал из комнаты.
В ту минуту, когда я переступил порог, я услышал, как сыщик Кафф спрашивал обо мне. Он встретил меня, когда я вернулся в комнату, и принудил подойти с ним к постели.
— Мистер Блэк, — сказал он, — посмотрите на лицо этого человека. Это лицо загримированное, и вот вам доказательство.
Он указал пальцем на тонкую синевато-белую полоску над смуглым лбом покойника, где начинались растрепанные черные волосы.
— Посмотрим, что окажется под этим, — сказал сыщик, вдруг крепко ухватившись рукой за черные волосы.
Мои нервы не выдержали, я опять отвернулся от постели.
Первое, что я увидел на другом конце комнаты, был неугомонный Гусберри, который взобрался на стул и следил, задыхаясь от любопытства, через головы взрослых за всеми действиями сыщика.
— Он стаскивает с него парик, — шептал Гусберри из сострадания ко мне, что я единственный человек в комнате, который не мог ничего видеть.
Наступило молчание, а потом у людей, собравшихся около постели, вырвался крик удивления.
— Он сорвал с него бороду! — закричал Гусберри.
Снова наступило молчание. Сыщик Кафф попросил что-то. Хозяин пошел к умывальнику и вернулся к постели с тазом, наполненным водой, и с полотенцем. Гусберри заплясал от волнения на стуле.
— Идите сюда ко мне, сэр! Он смывает краску с его лица!
Сыщик вдруг растолкал окружавших людей и с ужасом на лице приблизился ко мне.
— Подойдите к постели, сэр! — начал он. — Или нет… — Он пристально посмотрел на меня и продолжал: — Распечатайте раньше письмо, которое я вам дал утром.
Я распечатал письмо.
— Прочтите имя, мистер Блэк, которое там написано. Я прочел имя, которое он написал: Годфри Эблуайт.
— Теперь, — сказал сыщик, — пойдемте со мной и посмотрите на человека, лежащего на постели.
Я пошел с ним и посмотрел на человека, лежащего на постели, — это был Годфри Эблуайт.
ШЕСТОЙ РАССКАЗ,
написанный сыщиком Каффом
I
Доркинг, Серрей, июля 30, 1849. Фрэнклину Блэку, эсквайру. Сэр, я должен извиниться перед вами, что задержал донесение, которое обязался вам доставить. Я хотел сделать его более полным, и мне встречались там и сям препятствия, которые можно было преодолеть только с некоторой затратой терпения и времени.
Цель, которую я поставил себе, я надеюсь, теперь достигнута. Вы найдете на этих страницах ответы на большую часть вопросов, относящихся к покойному мистеру Годфри Эблуайту, которые приходили вам в голову, когда я имел честь видеть вас в последний раз.
II
Итак, прежде всего о смерти вашего кузена.
Мне кажется, неоспоримо доказано, что он был задушен (пока спал или тотчас после своего пробуждения) подушкой с его же постели; что лица, виновные в умерщвлении его, — три индуса; и что цель данного преступления состояла в том, чтобы завладеть алмазом, называемым Лунный камень.
Факты, на основании которых выведено это заключение, установлены отчасти при осмотре комнаты в гостинице, отчасти из показаний на предварительном следствии.
Когда взломали дверь комнаты, нашли потерпевшего мертвым, с подушкой на лице. Доктор, осматривавший его, установил смерть от удушения — то есть покойный был убит каким-нибудь лицом, или лицами, при помощи подушки, которую держали на лице жертвы, пока не наступила смерть от прилива крови к легким.
Теперь перейдем к мотиву преступления.
На столе в этой комнате был найден открытым и пустым небольшой ящичек. Мистер Люкер опознал ящик, печать и надпись. Он объявил, что в этом ящике действительно находился алмаз, называемый Лунным камнем, и что он отдал этот ящик, запечатанный таким образом, мистеру Годфри Эблуайту (в то время переодетому) двадцать шестого июля. Вывод из всего этого тот, что причиной преступления было желание похитить Лунный камень.
Теперь рассмотрим, каким образом было совершено преступление.
В комнате (всего лишь семи футов вышиной) был найден открытым люк в потолке, ведущий на чердак. Короткая лестница, по которой поднимались на чердак (обычно лежавшая под кроватью), была найдена приставленной к люку, так что всякое лицо или лица легко могли выйти из этой комнаты. В самой дверце люка обнаружено квадратное отверстие возле засова, запиравшего люк с внутренней стороны, вырезанное, очевидно, каким-то необыкновенно острым инструментом. Таким образом, всякое лицо снаружи могло отодвинуть засов, открыть люк и спуститься (может быть, с помощью какого-нибудь сообщника) в комнату, вышина которой, как было уже указано, только семь футов. Что какое-нибудь лицо или лица должны были войти именно таким образом, очевидно из наличия вырезанного отверстия. Что касается того способа, каким оно или они получили доступ к крыше гостиницы, надо заметить, что соседний дом стоял пустой и ремонтировался, к его стене была приставлена длинная лестница, которую накануне оставили рабочие; вернувшись на работу утром двадцать седьмого, они нашли доску, которую привязали к лестнице, чтобы никто не пользовался ею во время их отсутствия, снятой и брошенной на песок. Из показаний дежурного полицейского (который ночью проходит по Береговому переулку только два раза в час) явствует, что было вполне возможно подняться по этой лестнице, пройти по крышам домов и незаметно спуститься на чердак гостиницы.
