Убийство от-кутюр. Кто подарил ей смерть? - Мойес Патрисия

— Вот и отлично. Значит, теперь мы можем сосредоточиться на деле леди Бэллок. Занятно получается, правда? — задумчиво произнесла Сара. — Смерть леди Бэллок напоминала отравление, а анализы показали, что смерть была естественной, хотя я считаю, что это не так. А вот болезнь Долли поначалу казалась вполне естественной, но выясняется, что имело место отравление, хотя я считаю, что тут как раз имела место случайность.

— Вы хотите сказать, так трудно отличить, умышленно был отравлен человек или нет? Впрочем, конечно же, вы правы. Так оно и есть.

— А разве вы всегда можете утверждать, совершено ли было убийство или же произошел несчастный случай?

— Если мы не уверены в этом и не считаем убийство за таковое, убийца, как правило, остается безнаказанным, — печально подтвердил Генри.

— Хорошо, вернемся к нашим делам, — предложила Сара. — Давайте еще раз вспомним списки продуктов. Неужели не было среди них никаких необычных, которые поступили бы в заказах леди Бэллок?

— Никаких.

— Значит, — помрачнела Сара, — нам пока что не везет. Ни вам, ни мне.

— И вам? А чем вы занимались?

— Ничего такого серьезного. Просто когда поехала в гостиницу, я очень тактично попыталась выяснить у доктора Дюваля, что ему было известно об истории болезни леди Бэллок, но уперлась в стенку. Он был знаком с семьей и до войны — во всяком случае, так он сказал. Они познакомились с Примроуз в тридцать восьмом году. Она тогда заканчивала школу в Лозанне, и ему даже удалось провести отпуск в Фокс-Троте перед самым началом войны. Потом, разумеется, он никого из их семейства не видел вплоть до сорок шестого года. В годы войны с Примроуз он переписку не вел, а когда она вернулась из Канады, они снова встретились и тогда уже поженились. Но у него сложилось такое впечатление, что леди Бэллок отличалась завидным здоровьем. Она всегда была очень энергичной. Он еще пошутил: она казалась ему живой динамо-машиной.

— Но все же где-то должны иметься какие-то медицинские записи, история болезни или что-то такое? — с надеждой в голосе произнес Генри.

Сара сухо засмеялась:

— Вот именно что «где-то» и «какие-то». Тут вы правы. Это сейчас у нас есть система ведения таких записей, на каждого пациента заводится отдельная документация. Всегда можно взять бумаги, проконсультироваться. А до войны было принято менять врачей, никакой организованности, никаких документов. И если бы мы знали всех врачей, к кому обращалась леди Бэллок, да еще при этом были в состоянии их разыскать, а у них бы случайно остались записи истории болезни нашей дамы… Видите, сколько сразу возникает этих «если» и «бы»?

— Понятно.

— Но мы все равно будем работать и в этом направлении тоже. Может быть, этот ее адвокат вам завтра хоть чем-то поможет. Он же старинный друг семьи, если не ошибаюсь? Вы должны загнать его в угол и там устроить, так сказать, допрос с пристрастием.

— Сильно сомневаюсь в успехе, — покачал головой Генри. — Я скорее всего вообще его не увижу. Он хотел заехать сюда после похорон, чтобы повидаться с Долли, но теперь…

— Вы должны его уговорить приехать, — с настойчивостью проговорила Сара. — Придумайте что-нибудь.

— Попытаюсь, — пообещал Генри.

Эмми была возмущена. Намазывая кремом лицо в ванной Черной комнаты, она заявила:

— Разумеется, я не открывала этот пакет. Ни случайно, ни умышленно. Я повторяю: когда взяла его в руки, обратила внимание, что он заклеен маленьким кусочком прозрачной ленты. Я сразу отнесла его в комнату Долли. А сегодня вечером увидела, что лента была сорвана и приклеена заново. Никто… никто к ней больше после меня не заходил. Только доктор Дюваль, но это было уже сегодня днем и я все время находилась там же, в комнате, рядом с ним. Я могу с уверенностью сказать, что он тоже ничего не трогал… Ну а зачем бы миссис Биллинг понадобилось раскрывать его?.. Я, конечно, завтра спрошу у нее, но… Если уж вспоминать подробности, тогда мне на память приходит только Вайолет. Она одна-единственная ходила к Долли, чтобы попрощаться.

— Она одна сказала, что пойдет к Долли! — уточнил Генри. — Другие тоже могли там побывать, только не сообщая всем остальным. Теперь нам остается лишь ждать, когда Долли выздоровеет и сама нам все расскажет.

Глава 15

Как выяснилось, заманить Суина Планкета в Фокс-Трот оказалось совсем не трудно. В девять утра Генри позвонил в «Хиндчерст-Армс» и попросил передать мистеру Планкету, чтобы тот перезвонил в Фокс-Трот по важному делу. Генри знал, что до обеда у Планкета назначена встреча с Примроуз; ему было известно также, что, по слухам, кухня в «Хиндчерст-Армс» оставляла желать много лучшего.

Планкет позвонил в полдень. Он очень расстроился, узнав о болезни Долли. Навестить ее ему, конечно же, не удалось, поскольку к ней никого не пускали, поэтому после разговора с Примроуз и Дэффодил — кстати, Генри слышал, что она все-таки собирается присутствовать на похоронах? — он, то есть Планкет, что-нибудь перекусит в гостинице, после чего поедет на похороны, а потом…

— Нет-нет, — энергично возразил Генри. Они с Эмми будут очень рады, если мистер Планкет отобедает с ними в Фокс-Троте. Миссис Биллинг из Тримбл-Уэллса пригласили как временную кухарку и домработницу, и они с Эмми провели все утро на кухне за приготовлением рагу из ягненка. Судя по аппетитному запаху блюдо удалось на славу.

Мистер Планкет был не их тех, кого надо долго уговаривать. Он принял приглашение еще до того, как Генри закончил живописать гарнир из зеленого горошка. В свое время Планкет оценил кулинарные способности миссис Биллинг на высший балл.

Потягивая шерри, Планкет принялся разглагольствовать. В разговоре Эмми упомянула, что болезнь Долли, возможно, вызвана инсектицидами, после чего им с Генри пришлось выслушать длиннющую тираду о том, какие бы радикальные поправки, будь он премьер-министром, мистер Планкет внес в законы относительно продажи высокотоксичных веществ. Он то и дело огорчался, что Долли пока не может подписать необходимые для запроса в палату общин документы. Предстоит долгая юридическая волокита, а мистер Планкет привык решать дела быстро. Создалось впечатление, что он всерьез увлекся этой идеей.

За обедом, однако, он тотчас подобрел. Отведав рагу из ягненка со свежими овощами, мистер Планкет размяк и предался воспоминаниям, а Генри, в свою очередь, удерживал его на этой стезе наводящими вопросами. О Чарли Кодуорти Планкет отзывался едва ли не с нежностью.

— Он был, конечно, мужланом, мистер Тиббет, но с золотым, поистине золотым сердцем, уж верьте тому, что я говорю. Само воплощение британского бизнесмена: честный, прямой, верный данному слову и в то же время очень расчетливый и сметливый. Да-да, именно так. Нельзя нажить огромное состояние, не прилагая титанических усилий и не вникая в каждую мелочь. Да сколько раз случалось, что он подмечал в контрактах такие лазейки, которые пропускал даже я. — В устах Планкета это было высшей похвалой. — Да, а погиб-то как трагически, и ведь еще совсем не старым. Так и не успел порадоваться семейному счастью дочерей.

— Но ведь он был знаком с Эдвардом Дювалем, разве нет? — спросила Эмми. — Ну, еще до войны.

— Знаком, конечно, знаком, — хмыкнул Планкет.

Генри удивленно поднял брови. Планкет пояснил:

— Эдвард ему не то чтобы не нравился. Скорее наоборот. Он даже привязался к этому молодому человеку, если можно так выразиться. Он надеялся, что они с Примроуз… нет, я хочу сказать, что после встречи с Эдвардом Чарли впервые всерьез задумался о том, что его дочери рано или поздно выйдут замуж. Причем скорее рано, чем поздно.

— А почему Эдвард и Примроуз тогда не поженились? — поинтересовался Генри.

— А просто так, не поженились, и все. Благодарю вас, миссис Тиббет… еще немного горошка… спасибо… все очень вкусно… Ну так вот, Чарли уже тщательнейшим образом продумал свое завещание. Я помогал отцу составлять его. Чарли хотел, чтобы Кристэл оставалась хорошо обеспеченной до конца дней своих, но чтобы у нее не было ни малейшей возможности промотать семейное состояние. Кристэл всегда отличалась… — Планкет сделал рукой игривый жест. — Ну, вы понимаете. Чарли мечтал вырастить дочерей так, чтобы они в отличие от своей матери ценили деньги и бережливо к ним относились. Поэтому он хотел, чтобы все состояние отошло к ним. А потом он познакомился с Эдвардом Дювалем, который определенно имел виды на Примроуз, и это заставило его задуматься.