Бег по раскаленному песку - Алёна Александровна Комарова
Сергей пошел к барной стойке, сообщить бармену, что их уже развезло и их пора развозить.
– У Сереги как Илюшка родился, так он всегда домой торопится – с белой завистью сказал Женя.
– Серега с Юлей – молодцы, показательная семья для нас троих – задумчиво сказал Котов – на них ровняться надо.
Он хоть и ходок и юбочник, но в глубине души надеялся и мечтал о своей крепкой и любимой семье.
Сергей вернулся, плюхнулся в кресло и сказал:
– Через пятнадцать минут такси прибудет. Давайте по последней?
– Ты, конечно, классный, Серега – похвалил Женя – мы-то пили, а ты весь вечер проспал.
– Ой, да ладно. Что я там проспал. Всего лишь глаза закрыл и открыл.
– Всего лишь моргнул – махнул головой Женя.
Котов разлил последнюю выпивку по рюмкам и заявил:
– На правах старшего по возрасту и званию крайний тост скажу я.
Все прочувствовали серьезность момента, он продолжил:
– Мужики, вот уже пятнадцать лет мы встречаемся в этот день, в этом баре по этому поводу. Вспомнить всех ребят, которые прошли весь этот ад с нами. Помянуть добрым словом ребят, которые уже никогда не увидят белый свет. Сказать друг другу спасибо, что помогали там, не бросали, поддерживали, защищали Россию, меня, себя. За то, что вы здесь сейчас живы, здоровы и веселы. Спасибо вам за все.
Они выпили, думая каждый о своем и вспоминая общее.
По домам фирменное барное такси развезло всех по очереди. Сначала Женьку, он ближе всех живет, потом Серегу, потом командира Котова. Выходя из машины, он спросил:
– Володь, а ты в вагончик?
– Конечно. Погода хорошая, хоть и дождь обещали. На днях работы начинаю. Рабочие придут. Я в вагончике ночевать буду.
– Ты таксисту объясни, как к тебе на плантацию заехать. А то если дождь его в дороге застанет, то ночевать он будет в грязи на брюхе.
– Э нет, – забеспокоился таксист – не хочу я на брюхе в грязи ночевать.
– Я на трассе сойду, – успокоил его Владимир – а там прямиком через лес.
Таксист не стал скрывать радости, на трассе он не посадит машину на брюхо, значит и ночь проведет в постели.
***
Миша невидящим взглядом уставился в монитор компьютера и откинулся на спинку кресла, но сразу вернулся в рабочую позу, схватил мышку и перевел курсор на начало диалога и еще раз перечитал переписку, пытаясь найти там волшебную фразу, волшебное слово, а еще лучше спасительную фразу и спасительное слово. Но ни того ни другого не было – волшебство закончилось в детском возрасте вместе со сказками, а спасение еще не наступило. Зато наступила реальность в виде переписки в социальных сетях.
Парень в двадцать первый, а может и сто двадцать первый раз прочитал сообщение. Информация в голове не укладывалась. Она вошла в голову острым лезвием немыслимой действительности, разрезала мозг и отключила способность соображать. Она испугала, она ввела в ступор. Ступор деятельности всего тела, сердца, мышц и мыслей.
Миша не знал, что делать. Он не знал, что говорить. Он не знал с кем говорить.
Зато он знал, что нельзя говорить. Его же конкретно предупредили, что на эту тему ни с кем разговаривать нельзя. Ему приказали молчать.
И как бы ему не хотелось ослушаться приказа, он не стал это делать.
Парень закусил губу, задумался. С одной стороны ему велели молчать, с другой стороны, он хотел говорить об этом, кричать.
«Нужно поговорить с Ликой» – решил он.
Хоть он и злой на нее, как собака на привязи, но все-таки это единственный человек, которому он может предъявить претензии в тоне этой же собаки.
Ох, как же он на нее злился, аж кулаки сжал, а тут еще и бабушка, как назло под этот самый кулак попалась:
– Не могу дозвониться Лике, – говорила она, проходя в его комнату. – Не спокойно мне. Случилось что-то. В груди давит.
Она села на край кровати и, задумчиво, расправила покрывало, скукоженное под ее весом.
Внук медленно закрыл ноутбук и недовольно спросил:
– Чего ты болтаешь, баб?
– Миша, нельзя так говорить. Ты же видишь, мне плохо. Сердце болит.
– Потому что не на месте? – вредничал Миша, даже не стараясь скрыть свое раздражение.
– Сходи к Лике. Может она дома?
– Может она на работе? – продолжал парень.
– Так я звонила. Охранник говорит, что уже закрыл все, и в офисе никого нет, все по домам разошлись.
– Тогда в дороге.
– Я же уже давно звоню, она должна была уже десять раз домой добраться. Даже сидя на улитке. Был бы дед дома, я б его отправила. Не тревожь мне сердце, не спорь со мной. Сходи. Прошу тебя.
– Да схожу я, схожу. Все равно с парнями идем гулять – соврал внук.
– Да? Ты мне не говорил – удивилась бабушка.
– А должен? – строптиво спросил он.
– Конечно.
– Я же не маленький.
– Не маленький – согласилась бабушка, – но в любом возрасте нужно предупреждать родных людей, куда и с кем идешь.
– А еще, насколько и зачем идешь.
Он понимал, что проявление вредности уже зашкаливает и бабушка вот-вот да обидится, но не мог остановить порыв.
– Вот зачем ей телефон, если она не отвечает на звонки? – не обратив на его недобро насмешливый тон внимание, продолжила бабушка.
Она прерывисто вздохнула, закрыла лицо ладонями, потерла глаза и пригладила волосы – устала.
Внук взглянул на нее – несчастная, переживает за дочку, нервничает. Тихо нервничает, без паники. Сердце болит. Чувствует неладное.
Ему стало жалко ее. Но жалел он ее не долго, вспомнив запись в соцсетях. Он сжал кулаки и быстро взглянул на ноутбук.
– Ложись спать, ба, я позвоню от Лики.
Рано она почувствовала. Еще ничего не произошло. Вот придет Миша к Лике домой, тогда и произойдет.
***
В десяти километрах от города таксист остановил машину, где ему указал последний клиент.
– И куда же вы пойдете? – непонимающе спросил водитель – тут же обрыв и лес. Да и темно, хоть глаз коли. Может вас все же до дома подвезти?
– Не надо, – отказался Владимир. – Здесь пешком не далеко. А если на машине, то километров пятнадцать в объезд. Тем более там дорога плохая, дождь скоро пойдет, точно на брюхо машину посадишь.
– Вот чего мне не хочется – честно признался таксист, хоть и подписывался на акцию «развезем, кого в баре развезло».
– А с обрыва тропинка есть – продолжил объяснять Владимир – Старая, ступеньки камнями выложены. Мало кто о ней знает, только
